Кроме того, встречаем особые ящики, погребцы и шкатуны с разными скляничными сосудами и с фарфурными скляницами, наполненными разными водками, т. е. духами. Барберини (1565 г.), посылая на родину записку о вещах и разных предметах, которые требовались в Москве, пишет между прочим, что нужно привезти также «всяких душистых и хороших сортов вод в довольном количестве, на всякий случай; и таких же самых лучших мыл для умывания рук».
К уборным предметам мы отнесем и опахало. Оно устроивалось из перьев, или же было сгибное из атласа, харатии (пергамента) и других подобных предметов. У царицы Евдокии Лукьяновны между прочим были опахала: опахало перье павино, в середке у опахала дерево писано золотом, а в дереве зеркало; пониже зеркала обогнуто участком золотным; черен у опахала дерево черно, по концам кость рыбий зуб с щедрою (1630 г.). У царевны Ирины находим два опахала невелики, перье струцово, черены меденые, поверх черенов по закрепкам навожено финифты. Опахало, перье струцово, с зеркалом, черен деревянный с костьми (1629 г.). В 1686 г. сделано царевнам четыре опахала атласных, в том числе два червчатых, два желтых поменьше, для чего употреблено 14 арш. атласу, 14 листов бумаги александрийской писчей и 8 фунтов дерева немецкого чипрасу. Богато украшенные золотом и каменьями, опахала привозимы были царицам в дар с Востока. Описание таких опахал мы помещаем в Материалах. Должно заметить, что опахала были в употреблении и на мужской половине царского дворца. У царя Михаила находим опахало деревянное, писано золотом да красками розными; нагалище у опахала сукно червчато багрец (1629 г.); опахальцо турское круглое, перье бело, червчато, черно; о середке зеркальцо; черен дерево индейское. Опахальцо турское кругло; перье бело, червчато; черен серебрен золочен, лопастка с финифты. Опахало харатейное сгибное, писано красками в дереве (1634 г.). В 1671 г. царевичам Федору и Ивану отпущено в поход в село Преображенское два опахала атласные червчаты. Подобные атласные опахала царю подносили обыкновенно к празднику Пасхи как свое изделие мастера Оружейной палаты.
Не должно забыть также, что в спальнях ставились, смотря по надобности, будильники, или часы с будильником. У царя Алексея, когда еще он был царевичем, в спальной был «будильник на стоянце меденом, наверху немчин с копьем» (1642 г.). У царевича Ивана Михайловича были «часы боевые с будильником и с дробным перечасьем медные прорезные теремчаты позолочены четвероугольны с дву сторон стекла вставлены хрустальные круглые; на поддоне деревянном черном, у поддона 4 подножка медные луженые». (Присланы в дарех киевским митрополитом Петром Могилою, 1644 г. генв. 30-го).
Из опочивальней ближе всего перейти в мыленку, которую в наше время заменила ванна. Мыленка в древних царских хоромах помещалась или в подклетах или в одном ярусе с жилыми комнатами, отделяясь от них небольшим переходом и даже одними только сенями. В мыленку также вели особые сени, называвшиеся мовными, мыленными, передмыленьем (то же, что теперешний передбанник или сторожка во всенародных банях), где обыкновенно раздевались. В этих сенях у стен были лавки и стоял стол, накрытый обыкновенно красным сукном, на котором клали мовную стряпню, т. е. мовное платье, в том числе колпак и разные другие вещи, которые надобились во время мытья, напр., простыни, опахала тафтяные или бумажные, которыми обмахивались, когда, после паренья, становилось очень жарко.
Внутреннее устройство мыленки было таково: в углу стояла большая изразчатая печь с каменкою, или каменицею, наполненною «полевым круглым серым каменьем», крупным, который назывался спорником, и мелким, который назывался конопляным. Камень раскаливался посредством топки внизу каменки. И каменка, и эта топка закрывались железными заслонами. От печи по стене, до другого угла, устроивался полок с несколькими широкими ступенями для входа, как и в теперешних банях. Далее по стенам до самой двери тянулись обычные лавки. Мыленка освещалась двумя или тремя красными окнами с слюдяными оконницами, а место на полке — волоковыми. Обыкновенный наряд мыленки был такой же, как и других комнат. Двери и окна со вставнями и втулками обивались красным сукном по полстям, или войлоку, с употреблением по надобности красного сафьяна и зеленых ремней для обивки двери. Оконный и дверной прибор был железный луженый. Окна завешивались суконными или тафтяными завесами. В переднем углу мыленки всегда стояла икона и поклонный крест. Так, в 1692 г., в мыленку царевен меньших выменен был образ Богородицы и медный крест — поклонный.
Когда мыльня топилась, т. е. изготовлялась для мытья, то посреди нее ставили две липовые площадки (род чанов или кадей ушата в четыре), из которых в одной держали горячую, в другой — холодную воду. Воду носили в липовых изварах (род небольших ушатцев, или бадей), в ведрах и в шайках [149], наливали медными лужеными ковшами и кунганами, щелок держали в медных же луженых тазах. Квас, которым обливались, когда начинали париться [150], держали в туезах — больших берестяных бураках. Иногда квасом же поддавали пару, т. е. лили его в каменку на раскаленный камень спорник. Нередко для того же употреблялось и ячное пиво. Мылись большею частью на свежем душистом сене, которое покрывали, для удобства, полотном и даже набивали им подушку и тюфяки. Кроме того, на лавках, на полках и в других местах мыленки клались пучки душистых, полезных для здоровья трав и цветов, а на полу разбрасывался мелко нарубленный кустарник — можжевельник, что все вместе издавало весьма приятный запах. В течение 1699 г. в царские мыленки отпущено было с подмосковных лугов сена мягкого шестнадцать копен мерных с полукопною. Веники составляли также одну из самых необходимых вещей в мыленках: поэтому на всех крестьян подмосковных волостей положен был оброк вениками. В течение года обязывались доставить про царский обиход: крестьяне Гвоздинской волости 320 веников, Гуслицкой 500, Селинской 320, Гжельской 500, Загарской 320, Раменской 170, Куньевской 750, села Новорожественного 130; всего 3010 веников. Впрочем, не всегда этот оброк поставлялся натурою: крестьяне нередко платили мовным истопникам, вместо веников, деньгами, по 23 алтына 2 деньги за сотню. Для отдохновения после мытья и парки в мыленке стояли скамьи с подголовками, а на лавках клались иногда мовные постели. В 1670 г., в мае, в мыленку царя Алексея была сряжена мовная постеля из лебяжьего и гусиного пуху в камчатой желтой наволоке; в ней зголовье (подушка) в такой же наволоке и под постелю бумажник (матрац) в червчатой камчатной наволоке, набитый хлопчатою бумагою. В ночное время мыленка и мовные сени освещались слюдяными фонарями. Для стока из мыленки ненужной воды проводились желоба, а если мыльня находилась в верхнем этаже хором, то пол в ней и по стенам до лавок выстилали свинцовыми досками, которые по швам спаивались.
ГЛАВА III
Значение и честь государева двора. Приезд ко дворцу. Кто пользовался свободным входом. Запрещение входить во дворец меньшим чинам. Воспрещение входить с оружием и в болезнях. Нарушение чести государева двора непригожим словом. Значение царских палат в отношении разных придворных обрядов, торжественных приемов и собраний, и в домашней жизни государя; значение: Грановитой, Средней Золотой, Царицыной Золотой, Столовой, Панихидной, Ответной, Государевой Комнаты, или Верхней Золотой, и Передней. Значение крылец. Постельное крыльцо как площадь или сборное место дворянства и вообще служилых людей. Дела о нарушении чести государева двора как характеристика царедворческих нравов в XVII ст.
В древнейшее время великокняжеские дворцы, без сомнения, не имели еще того значения, какое в XVI и XVII столетиях принадлежало дворцу московских государей. Народ чествовал княжее жилище как место, где давался общественный суд, общая земская правда, где жил начальник дружины, «страж Русской земли», главный вождь ее в битвах с врагами. Большого значения в древности княжий двор еще не имел, потому что первоначально и самое значение великого князя, как мы говорили, определялось более кормлением, полюдьем, то есть правом на известные земские доходы, нежели политическою силою и властью, как самодержца земли.
Последнее значение получили уже московские князья. В Москве княжеский дворец из простой вотчиннической усадьбы постепенно становится освященным и недоступным жилищем великого государя. Особенно в XVI ст., когда учение о царском сане и высоте царского достоинства распространилось и утвердилось не только практически, но даже и посредством ученых справок и литературных толкований и разъяснений; в это время на все, окружающее государеву особу, легла печать недосягаемого величия и благоговейного освящения. Русь переставила свои обычаи, как говорили в то время люди, испытывавшие на себе влияние этого переворота в поступках и значении московских государей.