Я просто опустошена.
Домофон жужжит, и Коннор встает, чтобы впустить Роуз внутрь. Движение переводит мой взгляд вверх, и я вижу Райка, его лодыжка покоится на другом колене. Он отстраненно смотрит на лампу, прижав пальцы к губам.
Свет падает на его каштановые волосы и крапинки карих глаз, которые мерцают золотом. Он очарователен, но прямо сейчас ни один мужчина не может меня загипнотизировать.
А потом он слегка поворачивает голову и видит, что я наблюдаю за ним.
— О чем ты думаешь? — я спрашиваю.
— Каково было бы, — он делает паузу, — быть им.
Я отвожу взгляд, мои глаза горят.
— И? — мой голос дрожит. Я вытираю упавшую слезу, заставляя остальных отступить сильным вдохом.
Когда он не отвечает, я снова смотрю на него. Он затравленно смотрит в пол, как будто рисует альтернативную реальность. Неужели это действительно выглядит так плохо? Дверь закрывается, и мы оба вздрагиваем, очнувшись от задумчивости.
Я плотнее закутываюсь в шерстяное одеяло, прячась под мягкой тканью. Я теряю храбрость, чтобы встретиться взглядом с сестрой и слушаю знакомый стук ее каблуков по паркету. Шум затихает, когда она ступает на ковер в гостиной.
— Почему вы не отвезли ее в больницу? — говорит Роуз обвиняюще.
— Это сложно, — говорит Коннор.
— Это не сложно, Ричард, — выплевывает она. — На мою младшую сестру только что напали. Ее нужно осмотреть.
Я делаю небольшой вдох и рискую бросить на неё взгляд. Одетая в меховую шубу и с потрескавшимися губами от холода на улице, ее обычное холодное поведение, несомненно, сменилось чем-то более человеческим. Ей не все равно. Я всегда это знала, но другие не так быстро бы это поняли.
— Я в порядке, — говорю я ей, тоже веря в это. — Он не зашел слишком далеко.
Чтобы избежать всплеска эмоций, она крепко стискивает зубы, глядя на меня так, словно я внезапно сломалась. Но я не чувствую себя такой, какой она видит меня. Я в порядке. Честно.
— Я в порядке, — повторяю я, просто чтобы она поняла.
Роуз поднимает палец, чтобы прервать разговор. Она поворачивается к Коннору.
— Где Ло? — она сдавленно прочищает горло.
Я говорю на автопилоте.
— Он спит.
— Без сознания, — поправляет меня Коннор.
Райк встает.
— Мы с Коннором нашли Лили. Ло... — напился до беспамятства. Он качает головой, расстроенный больше, чем я думала. — Я пойду проверю, как он, — Райк уходит. И нас осталось трое.
Роуз оглядывается на Коннора.
— Что сделал Ло?
— Ничего, — вмешиваюсь я. — Честно, все в порядке. Я в порядке. С ним все в порядке. Вам, ребята, не нужно здесь быть.
Мы справимся с этим. Мы уже со стольким справились. Чем это отличается от предыдущих ситуаций?
Роуз игнорирует меня и ждет ответа Коннора.
— Он пил в баре, напивался.
Роуз почти сразу же качает головой, не веря своим ушам.
— Нет. Он больше не пьет так много, и он бы не бросил Лили. Они всегда вместе.
Коннор хмурится.
— Мы говорим об одном и том же Лорене Хэйле?
Я делаю глубокий вдох.
— Остановитесь, — говорю я. — Пожалуйста! Все в порядке.
Но они будто поставили мой голос на беззвучный. У меня кружится голова. Это то, на что похоже свободное падение?
— Я думаю, что знаю его лучше, чем ты, — говорит Роуз. — Он встречается с моей сестрой уже три года.
Я падаю в кресло, видя, как разрушительный шар разбивает мою жизнь вдребезги, прежде чем это произойдет.
— Значит, одному из нас скормили неверную информацию. Ло и Лили, которых я знаю, встречаются два месяца.
Я еще глубже закутываюсь в одеяло, когда их обвиняющие взгляды пронзают мое тело.
— Лили, — говорит Роуз высоким голосом. Я пугаю ее. — Объясни.
Не плачь. Я сглатываю.
— Прости, — начинаю я. — Мне жаль, — я подтягиваю колени к груди и прижимаюсь к ним лбом, пряча наворачивающиеся слезы. Я чувствую ее осуждение, ее ненависть и злобу ко всему миру, который я построила, чтобы она могла доверять. Девушка, которая ничего не сделала, кроме как безоговорочно любила меня.
— Лили, — выдыхает она, ее голос мягкий и близкий. Она кладет руку мне на щеку, приглаживая мои волосы. Я поднимаю глаза, и она опускается передо мной на колени, не такая обманутая, как я себе представляла. — Что происходит?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я хочу нарисовать для нее картину — пылкую, беспокойную картину, которая охватывает три долгих года, но говорить правду больнее, чем придумывать ложь. Я сосредотачиваюсь на фактах. Как интеллектуал, возможно, Роуз примет их.
Я кладу подбородок на колени и смотрю мимо нее. Так проще.
— Три года назад мы с Ло заключили сделку, чтобы притвориться, что у нас отношения. Мы хотели, чтобы все поверили, что мы хорошие люди, но это не так, — я отвожу взгляд. — Мы начали встречаться во время поездки на Багамы.
Роуз напрягается и тщательно подбирает слова.
— Лили, что ты имеешь в виду, говоря о том, что вы не хорошие люди?
Я издала короткий, безумный смешок. Почему это так смешно? Это не так. Все это не кажется правильным.
— Мы эгоистичны и несчастны, — я откидываю голову назад.
Предполагалось, что настоящие отношения все исправят. Наша любовь должна была загладить всю боль и обиду. Вместо этого мы сталкиваемся с новыми осложнениями, новыми последствиями, новыми хмурыми взглядами и нахмуренными бровями.
— Поэтому ты от всех закрылась? — спрашивает она. — Ты построила фальшивые отношения, чтобы спрятаться от всех нас? — ее тон становится резче, за гранью обиды, но когда я смотрю на нее, я вижу страх, боль и сочувствие. Чувства, которых я не заслуживаю. — Это не имеет смысла, Лили. Ты не плохой человек, не достаточно, чтобы бросить нас и играть в притворство со своим другом детства.
Я съеживаюсь от всего.
— Ты не знаешь, кто я.
Роуз оглядывается через плечо.
— Оставь нас, — говорит она Коннору. Он, не колеблясь, исчезает в коридоре. Роуз быстро поворачивается назад и сжимает мои руки в своих. Я пытаюсь вырваться.
— Прекрати, — говорю я.
Она держится крепче.
— Я рядом. Я никуда не уйду.
Слезы наворачиваются. Она должна уйти. Я достаточно ее измучила.
— Посмотри на меня, — умоляет она.
Горячие слезы обжигают, медленно стекая по моим щекам огненными линиями. Я не могу встретиться с ней взглядом.
— Ты не можешь избавиться от меня, Лили. Ничто из того, что ты сделаешь или скажешь, не заставит меня уйти. Если ты не скажешь мне сейчас, то я услышу об этом через год...
— Остановись, — кричу я.
— ...три года, пять лет, десятилетие. Я буду ждать, пока ты мне скажешь, — она плачет — девушка, которая никогда не плачет, которая извивается при виде слез и плачущего ребенка. — Я люблю тебя. Ты моя сестра. Это никогда не изменится, — она сжимает мои руки. — Хорошо?
Все всплывает на поверхность. Я разражаюсь рыданиями, и она бросается в мои объятия, крепко прижимая меня к стулу. Я не говорю, что мне жаль. Я произнесла достаточно пустых извинений, чтобы хватило на всю жизнь. Это должно означать что-то.
Я отстраняюсь из объятий первой, но мы делим глубокое кресло, сидим рядом. Она держит свою руку в моей, ожидая, пока я сформирую то, что кажется неосязаемым.
— Я... я всегда думала, что со мной что-то не так, — я сглатываю, мой язык становится ватным. — Я так стараюсь остановиться, но не могу. И, будучи с Ло, я думала, что это все исправит. Я думала, что плохих ночей больше не будет, но это просто другой вид плохого.
У нее перехватывает дыхание.
— Это наркотики?
Я издаю еще один короткий смешок, слезы капают.
— Я бы хотела, тогда это имело бы больше смысла, — я делаю вдох. — Не хихикай, ладно?
— Лил, — говорит она. — Я бы не стала.
— Многие девушки так бы и сделали, — я встречаюсь с ней взглядом. — Я начала заниматься сексом с тринадцати лет, — я заправляю прядь волос за ухо, внезапно чувствуя себя маленькой. — У меня было больше партнеров на одну ночь, чем дней рождения... — я открываю рот, готовая к следующей волне правды, но остаюсь при своем мнении.