Вернулся к столу. Но есть помедлил, вспоминая новость.
Как Сим узнавал новости, пусть останется загадкой, так даже интересней. Может, он астральщик, среди них бывают и не-маги, это же талант, дар, и имеет связь с материком хорошую или…
Впрочем, Крокс уже давно перестал об этом размышлять. Знает и знает.
Но сегодняшняя новость всколыхнула прошлое. Воспоминание.
– Попробуй, сопляк! А я посмотрю!
И вот теперь, как эхом, эта табличка со словом «Посмотри!».
Нет, Сим вряд ли знает ту историю. Да и рассказал он чисто новость, а не то, чтобы уколоть бывшего Лорда Крокса.
А бывший лорд Крокс не будет никому ничего рассказывать. Пусть эта история останется между ними двумя – им и тем сопляком (другие участники уже давно канули в Нирву), которому, видимо, удалось невозможное!
Он не расскажет Ордену, потому что его все равно отсюда не выпустят, даже если он скажет, кто их ограбил. А если и выпустят, то лучше уж здесь сидеть, чем стать простым, обычным человеком. Ты никто и звать тебя никак! Вот кем он станет на свободе! К тому же он был зол на конклав, который засадил его сюда пожизненно! Убийство – грех жуткий, но ведь можно было договориться.
Но особенно он был зол на Торксов. Они его обманули, не заплатили тех денег, которые обещали. С этого все и началось.
Да, он был слишком расточителен. Был чрезмерно самоуверен. Был излишне поглощён собой. И чересчур погряз в своих желаниях. И любовников он выбирал слишком жадных. И теперь за свою и их жадность он должен расплачиваться.
Впрочем, Торксов уже нет. Любовники пеплом в земле.
А он – жив.
Крокс оглядел свою камеру три на три.
Правда, жизнь несправедлива.
Вздохнул. Взял книгу. Надел очки.
Его ждала занимательная история.
Он сам всецело душой и телом принадлежал только Ордену Ката и Бата.
Но просто обожал истории.
Про их любовь. Недоступную и непонятную ему любовь.
Где только Он и Она.
И про смерть.
17. Возвращение
Выздоровление…
– Ну, скажи мне, ученик, как ты дошел до жизни такой?
– С трудом. Ноги до сих пор ватные. До этой скамейки еле-еле добрался, – Нэй понимал, о чем вопрос, но не было сил объяснять. Да и нужно ли? Все, что произошло, уже произошло. А как – это уже дело третье.
– Да. Ради женщин мы готовы на любую смелость. И…
– Смертельную глупость, – закончил за учителя ученик, – счастье окрыляет и сносит крышу. И порой понимаешь, что совершил ошибку, только когда видишь свою кровь.
– Но это не значит, что можно прожить без счастья.
– И без любви тоже невозможно.
– Она вышла замуж, ты знаешь?
– Да, Учитель, – весеннее солнце уже вовсю припекало. Было хорошо и спокойно сидеть на скамейке, подставив под солнечные лучи свое выздоравливающее тело.
Сколько он был в отключке? Точнее, его тело? Месяцев пять? Да, пять месяцев. С конца октября (ор) по начало апреля (ар). И путь к выздоровлению не был легким.
Несколько раз он замечал, как Селистер сильно на себя злится из-за того, что какой-то лечебный процесс пошел не так и ему приходится начинать все сначала. Но все же больше он видел улыбку на лице Великого – он не боялся употреблять этот эпитет – Целителя. Но все равно лечение затянулось, и только вот в начале апреля (ар) Нэй впервые посетил свое тело.
Надо сказать, впечатления незабываемые! Тело, можно сказать, почти здоровое, а вот мозг… Пуст полностью! Ничего! Как чистый лист! Но теперь тело хоть не пыталось отринуть бестелесного Нэя, но и становиться с ним единым целым не спешило.
И что делать?
И тут Нэй впервые увидел на лице целителя растерянность. Да, у него был случай в практике, но там как-то просто все закончилось, дух вошел в тело и, по словам Селистера, человек просто открыл глаза, то есть пришел в себя. И никакого серьезного вмешательства не потребовалось.
Но с Нэем все было не так. Войти-то он вошел, в тело свое, но так и не смог ничего сделать, как чужой сидел в голове. Даже веки не дернулись, не говоря уже о движении руки или ноги.
И что?
Целитель исчез из своего дома на целую натиру. Даже на ночь домой не приходил!
Но через семь дней он появился уставший, с мешками под глазами, но довольный. И в глазах его светились искорки азарта, научного нетерпения и интереса.
Нэй уже видел у Селистера такие глаза. Ведь чего только тот ни испробовал, пытаясь поднять тело Нэя на ноги.
И всевозможные мази.
Причем пару раз их в его тело втирала Райса! А после оставалась и лежала всю ночь, обняв недвижимое тело. Но, видимо, в этом был какой-то смысл. Если уж у бестелесного Нэя сердце трепетало, а где-то ниже пояса появлялись ощущения. Но только ощущения. Да и целитель был очень доволен проделанной Райсой работой. На следующее после такой процедуры утро.
И были здесь какие-то иголки.
Простые, тонкие, втыкаемые в точки, он знал название, спасибо учителю, но постоянно ломал на этом слове язык. И какие-то странные цилиндры, называемые целителем шприцами, наполненные жидкостями, которые с помощью таких же иголок или просто похожих вливались в его тело.
И даже что-то магическое.
И лед.
И тепло.
И еще непонятно что.
И всякий раз, применяя что-то новое или пытаясь вернуться к старому методу, Селистер светился азартом, аж руки у него тряслись от нетерпения.
Как сейчас.
Почти сразу же по возвращении целителя тело Нэя было перенесено в подвал дома Правого крыла, где находился госпиталь и лаборатории Целителя. Как сказал Селистер, ради безопасности как Нэя, так и самого дома. Уложено на массивный широкий стол, который превратился еще во временную, жесткую, но кровать, вокруг которого стала возникать странная конструкция из многочисленных разного размера шаров, медных пластин, каких-то стержней и еще не совсем понятных коробочек и колбочек. А само тело было непосредственно оплетено не менее странными гибкими трубками, названными целителем проводами.
Как объяснил Селистер, когда эта странная конструкция была готова, и уже никто не мешал общаться ему с бестелесным духом Нэя, этот аппарат предназначался для создания боевых големов, не механических, а живых. Конечно, оживление голема из искусственной плоти задача не из легких.
Во-первых, нужна была эта самая искусственная плоть, состав которой даже ему, целителю с большой буквы, знаком не был, но точно не чистая глина (это скорее сказки, чем правда).
Во-вторых, нужно было