Читать интересную книгу За гранью - Питер Робинсон

— Вы не замечали у нее каких-нибудь необычных увлечений?

— Не поняла…

— Что-нибудь связанное со смертью, причинением боли?

— Нет. Что еще можно сказать о Люси… Она… как бы это сказать… рано повзрослела. Обычно период полового созревания начинается у девочек в двенадцать лет, но у нее уже в одиннадцать была довольно развитая грудь.

— А как насчет сексуальной активности?

— Ну что вы! Ведь она подвергалась насилию дома. Тогда она просто выглядела сексуальной. Мужчины обращали на нее внимание, но она никогда не кокетничала в ответ.

Дженни кивнула головой, записывая что-то в блокнот:

— Вы обратились к властям, обеспокоившись отсутствием Кэтлин?

— Да. — Морин отвернулась на секунду к окну, но совсем не для того, чтобы полюбоваться видом. — Вспоминать не хочется. Тяжело, — сказала она, взяла в руки чайник. — Молоко и сахар?

— Да, пожалуйста. Благодарю вас. А почему?

— Я должна была сделать это намного раньше. Давно подозревала, что в их семьях происходит что-то неладное! Хотя я никогда не видела каких-то внешних проявлений насилия, но по детям было заметно, что они постоянно недоедают, они выглядели робкими, забитыми. Временами от них дурно пахло, как будто они давно не мылись. Другие дети из-за этого сторонились их. Стоило хотя бы случайно прикоснуться к ребенку — он в страхе отшатывался. Я должна была догадаться!

— И что вы сделали?

— Сначала поговорила с другими учителями, все согласились, что дети действительно ведут себя странно. Оказалось, в службе социальной помощи тоже озабочены этой ситуацией. Они уже пытались побывать в доме, где проживали дети, но им не открыли дверь. К тому же у Майкла Годвина был до ужаса свирепый ротвейлер. А уж когда Кэтлин Мюррей перестала посещать школу, они решили действовать. Остальное вы знаете.

— Вы сказали, что интересовались судьбами этих детей, — сказала Дженни. — Мне бы очень хотелось поговорить с кем-нибудь из них. Вы мне не поможете встретиться?

Морин на мгновение задумалась:

— Если хотите, пожалуйста. Но не думаю, что вам многое удастся узнать.

— А вам известно, где, как они живут?

— Подробностей не знаю, но адреса — пожалуйста.

Отпив чаю, Дженни вынула блокнот:

— Хорошо. Я записываю.

14

— Ну, что скажете о Люси? — с таким вопросом обратился Бэнкс к констеблю Уинсом Джекмен, когда они шли по Норт-Маркет-стрит на встречу с родителями Лиан Рей.

Уинсом помедлила с ответом. Бэнкс заметил, как некоторые прохожие без всякого стеснения пялятся на нее. Она была невозмутима: осознавала себя принадлежащей к национальному меньшинству, которому правительство гарантирует равные гражданские права. На собеседовании при поступлении на работу она сказала Бэнксу, что направлена в его подразделение по квоте, введенной в результате расследования дела Стивена Лоуренса.[31] Среди офицеров полиции, гласили введенные государством правила, должно быть увеличено число представителей нацменьшинств даже в тех муниципальных образованиях, где не отмечено компактного проживания данных нацменьшинств. Джекмен тогда пообещала, что, несмотря на квоту, будет работать как положено. Бэнкс ни на секунду не усомнился в ее словах. Уинсом была «золотой девочкой» начальника полиции Маклоклина, ее ожидали ускоренное продвижение по карьерной лестнице и все связанные с этим блага: она наверняка получит чин главного инспектора еще до тридцати пяти лет. Бэнксу она нравилась. С Джекмен было легко иметь дело, у нее было бесподобное чувство юмора, и наличие расовых проблем в обществе не влияло на ее работу, даже если чернокожие пытались вызвать ее особое расположение. Он ничего не знал о ее личной жизни, кроме того что Уинсом занимается скалолазанием и обожает исследовать пещеры — при одной лишь мысли о таких развлечениях Бэнкса пробирала дрожь — и что живет она в квартире где-то на окраине иствейлского студенческого городка. Есть ли у нее бойфренд или, может быть, герлфренд, об этом Бэнксу было неизвестно.

— Думаю, она защищает своего мужа, — ответила Уинсом. — Люси обо всем знала или как минимум догадывалась, но молчала, до конца не представляя, что происходит.

— Как считаете, она принимала участие в его делах?

— Не знаю, вернее, я так не считаю. Даже если ее привлекала темная сторона его «развлечений», в особенности секс, я бы не отважилась утверждать, что она участвовала в убийствах…

— Кэтлин Мюррей была задушена, — напомнил Бэнкс.

— Но Люси-то тогда было всего двенадцать лет.

— Это ваш основной довод?.. Ага, мы, по-моему, пришли.

— Да, вот этот дом.

Они свернули с Норт-Маркет-стрит в лабиринт узких улочек, расположенных напротив здания муниципалитета, в котором когда-то работала Сандра. Но в его жизни Сандры больше нет, она живет с другим…

Нужный дом оказался неподалеку от паба «Олд шип» — в десяти минутах ходьбы по хорошо освещенной Норт-Маркет-стрит. Бэнкс постучал в дверь.

Первое, что он почувствовал, как только Кристофер Рей открыл дверь, был резкий запах краски. Переступив через порог, Бэнкс и Уинсом сразу поняли: семейство Рей затеяло косметический ремонт. Мебель была накрыта простынями, обои в прихожей были содраны, мистер Рей красил потолок.

— Прошу прощения за беспорядок, — извинился он. — Давайте пройдем на кухню. Вы нашли Лиан?

— Пока нет, — ответил Бэнкс.

Они прошли за отцом Лиан в маленькую кухню, где он сразу поставил чайник, не спросив у гостей, желают ли они выпить по чашечке чая. Они расселись за небольшим кухонным столом, и все то непродолжительное время, пока закипал чайник, мистер Рей не умолкая говорил о ремонте, словно намеренно избегал разговора о деле, ради которого они нанесли ему визит. Наконец, когда чай был готов и разлит по чашкам, Бэнкс решил, что наступил момент, когда можно перевести беседу с ремонта на Лиан.

— Должен сказать, — начал он, — что мы пребываем в некоторой растерянности. Как вам известно, наши сотрудники уже несколько дней работают в доме Пэйнов. Они обнаружили шесть тел, четыре из которых уже идентифицированы, но ни одно из шести не является телом вашей дочери. Криминалисты самым тщательным образом все проверили и в доме, и вокруг него.

— Это значит, что Лиан может быть жива? — спросил Рей с надеждой.

— Возможно, — согласился Бэнкс. — Хотя… не подавать о себе никаких вестей даже после многочисленных обращений по телевидению и в прессе… Не стоит особенно рассчитывать.

— Что же с ней случилось?

— Вот как раз это мы и хотим выяснить.

— Я, право, не вижу, как могу вам помочь.

— Помочь вы, конечно, не сумеете, — сказал Бэнкс. — Мы топчемся на месте, поэтому решили начать все сначала, взглянуть на дело с иной точки зрения.

В двери появилась жена Рея; при виде Бэнкса и Уинсом, пьющих чай в компании с ее супругом, на лице Виктории появилось выражение неподдельного удивления. Рей тут же вскочил.

— Я-то думал, ты прилегла отдохнуть, дорогая, — затараторил он, чмокнув ее в щеку.

Виктория потерла глаза, будто после сна, хотя ее вид говорил, скорее, о том, что она, перед тем как спуститься вниз, несколько минут провела перед зеркалом. Бэнкс вспомнил, что она говорила с акцентом, намекающим — она на это надеялась — на принадлежность к высшему классу, хотя он без труда уловил в ее речи интонации, свойственные жителям Бирмингема. В свои тридцать с небольшим лет она была привлекательной женщиной: изящная фигура, блестящие каштановые волосы, пышной волной ниспадающие на плечи, слегка вздернутый носик, густые изогнутые брови и маленький рот. Мистеру Рею было около сорока, ничего достойного упоминания в его внешности не было, кроме разве что подбородка, который как-то неестественно низко лежал на горле, даже когда рот был закрыт. Они представляли собой весьма странную пару.

Когда Бэнкс увидел их в первый раз, подумал, что между ними нет ничего общего, и даже предположить не мог, что могло их соединить: он — основательный, приземленный водитель автобуса, а она — жеманная честолюбивая дамочка. Хотя, возможно, мужчины, пережившие страшную смерть жены, боятся остаться в одиночестве и, особо не размышляя, быстро вступают в новый брак?

Виктория повела плечами, присела к столу и налила себе чашку чаю.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил супруг.

— Неплохо.

— Ты же знаешь, тебе нужно следить за собой в нынешнем положении. Помнишь, что говорил доктор?

— Знаю, знаю. — Она сжала его руку.

— Простите, вы о чем? — поинтересовался Бэнкс.

— Моя жена ждет ребенка, инспектор, — с лучезарной улыбкой ответил Рей.

Бэнкс взглянул на Уинсом.

— Поздравляю, — с поклоном произнес он.

Виктория ответила на его галантность, по-королевски склонив голову. Бэнкс с трудом мог представить себе Викторию Рей преодолевающей болезненные и нарушающие привычный ритм жизни проявления, которые связаны с беременностью.