Читать интересную книгу За гранью - Питер Робинсон

Джулия Форд, не выдержав, вскочила со стула:

— Может быть, уже довольно, инспектор? Еще одно подобное высказывание, и допрос будет закончен, а я подам на вас рапорт.

Бэнкс пригладил рукой свои коротко стриженные волосы. Он чувствовал закипающее раздражение.

Паузу прервала Уинсом, задав уточняющий вопрос:

— Люси, так он все же вас изнасиловал? — спросила она с легким ямайским акцентом. — Ваш будущий муж изнасиловал вас?

Люси повернулась к Уинсом. Бэнксу показалось, что она мысленно прикидывает, как теперь решать уравнение, в которое добавилось еще одно неизвестное.

— Конечно, нет. Я никогда бы не вышла замуж за насильника.

— Так вы не знали правды?

— Конечно, не знала.

— И вы не замечали ничего странного в поведении Терри? Я не была знакома с ним, но мне непонятно, как насильник и убийца может не вызвать у окружающих никаких подозрений.

— Он мог быть просто очаровательным.

— Он делал или говорил что-либо, что казалось вам подозрительным, пока вы были вместе?

— Нет.

— Он любил сексуальные игры?

— Как это?

— Ему нравилось привязывать вас? Или притворяться, что он вас насилует?

— Нет, ничем подобным мы не занимались.

Уинсом подала Бэнксу сигнал перехватить инициативу; в ее взгляде он ясно увидел то, что она сейчас чувствует: ничего не получается, Люси Пэйн, вероятнее всего, лжет.

— А где видеокамера? — задал вопрос Бэнкс.

— Какая видеокамера?

— Мы обнаружили следы от штатива в подвале. Видеокамера была установлена возле матраца. Я думаю, вам нравилось смотреть видео с этими девушками.

— О чем вы говорите! И о видеокамере мне ничего не известно.

— И вы никогда не видели ее у мужа?

— Нет.

— Он никогда не показывал вам никаких видеофильмов?

— Только те, что брал напрокат или на время у знакомых.

— Нам известно, где он приобрел видеокамеру. Мы скоро это проверим.

— Проверяйте. Еще раз повторяю, я никогда не видела дома видеокамеры, никогда не слышала, что она у нас есть.

Бэнкс сменил тему:

— Люси, вы сказали, что вас не привлекают сексуальные игры, так что же заставило вас одеться соответствующим образом и на вечер стать проституткой? Или опять не помните?

— Все было совсем не так. Я не вышла на улицу и ни к кому не приставала. Кто рассказал вам об этом?

— Это не важно. Так вы сняли мужчину для секса в баре отеля?

— Ну и что? Это было ради забавы, на спор и еще до знакомства с Терри.

— И как все происходило?

Люси изобразила на лице стыдливую улыбку:

— Я довольно часто разрешала себе поболтать и пококетничать с мужчинами в пабе. Но в тот раз мне заплатили двести фунтов. Это была шутка, всего лишь шутка. Уж не хотите ли вы арестовать меня за занятие проституцией?

— Только шутка, — задумчиво, словно про себя, повторил Бэнкс.

Джулия Форд слегка растерялась от столь неожиданного поворота допроса, но не проронила ни слова.

Бэнкс понимал, что они так и не вышли из тупика. Хартнелл был прав: никаких улик против Люси у них не было, если не считать странностей в ее отношениях с Пэйном, следов крови на одежде и волокон от бельевой веревки под ногтями. Ее ответы, хотя и не всегда понятные, не содержали признания в том, что она подстрекала своего мужа совершать убийства или помогала ему в этом, иными словами — предъявить ей было нечего.

Он присмотрелся к ней. Кровоподтеки почти исчезли с ее обрамленного черными волосами, бледного, красивого лица, выражающего оскорбленную невинность, — Мадонна, да и только. Единственное, что поддерживало уверенность Бэнкса, что ей есть что скрывать, были ее глаза: черные, задумчивые, непроницаемые. Ему казалось, что если долго и неотрывно смотреть в эти глаза, то можно лишиться рассудка. Но это не улика, а плод его воображения. К немалому удивлению всех присутствующих, он резко встал, с грохотом отодвинув стул, и объявил:

— Вы свободны, Люси, — и быстрым шагом вышел из комнаты для допросов.

Изингтон показался Дженни намного более приятным местом, чем Олдертхорп, когда она припарковала машину возле паба в центре деревни. Хотя Изингтон и находится примерно в таком же отдалении от цивилизации, но многое указывало на то, что связи с внешним миром все же присутствуют, чего нельзя было сказать об Олдертхорпе.

У девушки, стоявшей за стойкой в баре, Дженни без труда узнала адрес Морин Несбит и вскоре, стоя перед раскрытой входной дверью, смотрела на женщину с недоверчивыми глазами и длинными седыми волосами, перехваченными голубой лентой. Она была одета в светло-коричневую шерстяную кофту и черные слаксы, слегка тугие для дамы с такими мощными бедрами.

— Вы кто? Что вы хотите?

— Я психолог, — ответила Дженни, — хочу поговорить с вами о том, что произошло в Олдертхорпе.

Морин Несбит посмотрела направо, потом повернула голову и окинула взором левую часть улицы, после чего перевела взгляд на лицо Дженни:

— Вы точно не репортер?

— Нет, я не репортер.

— Понимаете, они буквально одолели меня, когда все это произошло, но я им ничего не сказала. Только и могут, что копаться в мусоре. — Она поплотнее запахнула кофту на груди.

— Я не репортер, — повторила Дженни, копаясь в сумке в поисках какого-нибудь документа. Самым подходящим оказался читательский билет университетской библиотеки, в котором было указано, что она, доктор Фуллер, является штатным сотрудником. Морин придирчиво рассматривала билет, искренне сокрушаясь из-за того, что в нем не предусмотрено фото владельца, после чего все-таки пригласила Дженни войти в дом. Они прошли в гостиную, и Морин вдруг превратилась из Великого инквизитора в радушную хозяйку и, улыбнувшись, традиционно предложила чаю. Они расположились в небольшой уютной гостиной: два кресла перед камином, зеркало, горка с великолепным хрусталем, на маленьком столике возле кресла лежала книга «Большие надежды» в бумажном переплете и стояла недопитая чашка чая с молоком. Дженни села на другое кресло.

Морин ненадолго вышла на кухню и принесла чайник и тарелку с сухим печеньем на подносе.

— Извините за подозрительность, — сказала она. — Вы не представляете, что мне пришлось пережить за последние годы. Дурная слава может совершенно изменить вашу жизнь.

— Вы еще учительствуете?

— Нет. Я уже три года на пенсии. — Она постучала пальцами по книге. — Дала себе слово: когда выйду на пенсию, перечитаю всю любимую классику. — Она опустилась в кресло. — Пусть чуть настоится, подождете? Полагаю, вы здесь по поводу Люси Пэйн?

— Как вы догадались?

— Все эти годы я следила за судьбой несчастных детей, поэтому знаю, что Люси — раньше ее звали Линдой — жила у супружеской пары Ливерсидж рядом с Гуллем, потом поступила на работу в банк, перебралась в Лидс, где вышла замуж за Теренса Пэйна. Последнее, что я слышала в новостях, — сообщение о том, что полиция освободила ее из-за отсутствия улик.

Сама Дженни этого еще не знала и спросила:

— А как вам удалось узнать о таких подробностях?

— Моя сестра работает в службе социальной помощи в Гулле. Но пусть это останется между нами, хорошо?

— Конечно.

— Так что именно вас интересует?

— Ваше мнение о Люси.

— Она была сообразительной, толковой девочкой. Но ей все быстро надоедало, ее легко было вывести из себя. Настойчивая, упрямая: если что-то задумала, переубедить было невозможно. Не забывайте, что во время ареста родителей она уже перешла в местную единую среднюю школу. Я учитель младших классов, у нас она училась до одиннадцати лет.

— Но остальные дети все еще ходили в вашу школу?

— Да. У местных детишек выбора-то нет.

— А что еще о Люси вы можете припомнить?

— Вроде все, что знала, рассказала.

— Она дружила с кем-нибудь, кроме своих сестер и братьев?

— Никто из этих детей ни с кем не дружил. Это была странная компания. При виде их возникало неприятное ощущение — мурашки по коже, казалось, будто они говорят на каком-то своем, непонятном языке. Вы читали Джона Уиндема?

— Нет.

— Жаль, почитайте обязательно. Хороший автор, хотя пишет научную фантастику. В романе «Кукушата Мидвича» он рассказывает, как в одной деревне рождаются необычные дети — так начинается инопланетное вторжение. Думаю, в нашем случае обошлось без инопланетян…

— Да, похоже, — откликнулась Дженни.

— По этому роману поставлен фильм, называется «Деревня проклятых».

— Ну конечно, — оживилась Дженни. — Этих детей было трудно уничтожить, потому что они читали мысли.

— Да. Сюжеты разные, а дети чем-то похожи. Казалось, они всегда говорят шепотом, а когда вы проходите мимо по коридору, замолкают. Линда, я помню, очень расстраивалась, что ей предстояло раньше других перейти из младших классов в единую среднюю школу, хотя потом от ее учителя я узнала, что она очень быстро освоилась. Она оказалась сильной личностью и смогла приспособиться к обстоятельствам.