Читать интересную книгу "Оленья кавалерия. Очерки о русских первопроходцах - Алексей Николаевич Волынец"

и с купцами тайно дела вели, и вообще пускались во все тяжкие. Понятно, что ещё большим источником воеводских доходов была коррупция и перегибы при сборе ясака, налога мехами. Но в любом случае – воеводская коммерция была абсолютно незаконна, а налоговые перегибы имели пределы, ибо вели к жалобам и бунтам «ясачных инородцев», что считалось страшным косяком в воеводской службе. При этом жалованья, напомню, воевода не получает!

И вот в таких условиях, у первых русских воевод Сибири XVII века оставался только один легальный способ обогащения – «объясачивание» новых инородцев на новых землях! Ибо трофеи при завоевании новых территорий, они же награбленная добыча – это святое… Плюс обязательные денежные награды от царя за «приискание» новых «землиц».

Теперь понятно, какой была одна из главных причин того, что сибирские первопроходцы столь активно бежали «встречь солнцу», всего за век освоив шесть тысяч вёрст от Урала до Камчатки?..

То есть прямой материальный интерес идти «встречь солнцу» в Сибири XVII века был абсолютно у всех, снизу доверху – от последнего «охочего казака» до царского воеводы, предусмотрительно лишённого царём жалованья.

Яркий пример тому – первая русская попытка присоединить к России берега Амура. Помимо жажды «охочих казаков» и самого Ерофея Хабарова разжиться добычей, там был и прямой материальный интерес якутского воеводы Дмитрия Францбекова («православного ливонского немца из рыцарских людей» – по определению документов тех лет, ведь изначально он не Францбеков, а Fahrensbach). Именно Францбеков из личных средств внёс основную сумму денег – 2900 рублей – на снаряжение экспедиции Хабарова, с условием, что тот вернёт всё потом в полуторном размере. Хабарову даже пришлось написать завещание, что всё его имущество в случае смерти отходит воеводе Францбекову.

Любопытно, что официальными свидетелями и гарантами заключения такой сделки по личным «инвестициям» царского воеводы в завоевание Амура стали священники Якутска – «черный поп» Перфилий и «белый поп» Стефан…

Уходивший на Амур отряд Хабарова лишь на треть состоял из «служилых людей» (военных на официальной службе государству), основную массу составляли «охочие казаки», то есть не связанные с госслужбой добровольцы – «покрученники» и «своеуженники». Первые – это те, кто нанимался в «промысловую ватагу» первопроходцев за счёт средств атамана – нанимателя, в данном случае Хабарова, получая от нанимателя снаряжение и паёк в походе. А «своеуженники» это нечто типа миноритарных акционеров – воины, присоединившиеся к «промысловой ватаге» сибирских конкистадоров со своим оружием и на собственные средства.

Притом некоторые «своеуженники» могли иметь собственных «покрученников» (что оформлялось отдельными договорами – «покрутными записями» на языке XVII века). Обычно «покрута» составлялась сроком на три года, и «покрученник» по договору обязывался отдавать две трети своей добычи нанимателю. Вот такая своеобразная корпоративная культура русских первопроходцев.

Как видим, московские цари понимали толк в психологии, а нашей истории есть чем красиво ответить всяким заморским каперам и флибустьерам…

«Патент» первопроходца…

Если применить западноевропейские понятия, то амурский конкистадор Ерофей Хабаров был именно капером – так как получил от якутского воеводы «Наказную память», официальный государственный документ, сибирский вариант каперского патента, этакую смесь лицензии и должностной инструкции по «проведыванию новых землиц неясачных людей и приведение их под высокую государеву руку».

На русском языке XVII века государственное разрешение на прямое насилие в целях завоевания и подчинения новых земель звучало красиво – «Ратным обычаем и всякими мерами промышлять над иноземцами».

Правды ради «Наказная память» для всех первопроходцев всегда требовала изначально предлагать иноземцам мирное подчинение – «Говорить с ними ласково и смирно, чтобы они были под государевой высокою рукою в ясачном холопстве навеки…»

Понятно, что в большинстве случаев «ласково и смирно» не работало, и всё шло «ратным обычаем». Однако в условиях первобытной войны всех против всех, царившей в Сибири до прихода русских, нередко встречались и те аборигены, которые предпочитали «высокую руку» царя и «ясачное холопство» в обмен на защиту от более агрессивных соседей по тайге и тундре…

Три поколения первопроходцев Перфильевых: от Урала до Амура…

Первое поколение, Максим Перфильев. Родился еще при Иване Грозном, в молодости в 1600 году участвовал в основании Мангазеи (на севере современного Ямало-Ненецкого округа), в 1618 году основал Енисейский острог (ныне в Красноярском крае). Был среди первых русских, оказавшихся на берегах Лены. В 1631 году основал Братский острог, дальний предшественник города Братска (Иркутской области). В 1638 году одним из первых, пройдя вверх по Вилюю, оказался к востоку от Байкала, где первым собрал первые смутные сведения об Амуре.

Благополучно умер своей смертью в чине стрелецкого сотника. Царским милостям не помешало даже официальное двоеженство первопроходца – при живой первой жене, оставшейся далеко на западе, венчался со второй супругой за взятку в 10 рублей. Дело разбирали высшие церковные власти, но поскольку двоеженец на следствие попасть не мог по уважительной причине – воевал на реке Тунгуске с «немирными тунгусами» – то махнули рукой…

Второе поколение, Иван Максимович Перфильев. Был «прикащиком», а затем первым воеводой Иркутского острога. В 1667 и 1675 годах возглавлял посольство к монгольским князьям, договариваясь в том числе о проходе русских посланников и торговых караванов в Китай.

Третье поколение, Василий Иванович Перфильев, в начале XVIII века возглавлял Удинский острог (будущий Улан-Удэ, столица Бурятии).

Евстафий («Остафей» – в документах тех лет) Иванович Перфильев, командовал несколькими забайкальскими острогами, в 1692 году, как гласит документ той эпохи, «послан был за море в Албазин с казной оружейной и с порохом и свинцом…» Море тут имеется в виду особенное – Байкал.

Три поколения одной семьи освоили пространство от восточного Урала до верхнего Амура.

Покорители ледяных пустынь

Площадь Чукотского автономного округа больше площади Франции – 737 и 640 тысяч кв. км соответственно. К началу XVIII века на Чукотке проживало порядка 10–12, максимум 15 тыс. человек – всех этносов, полов и возрастов. А население Франции к тому времени превышало 20 миллионов. То есть более чем в тысячу раз больше на заметно меньшей территории…

Но бог с ней, с Францией – посмотрим, например, на «империю» ацтеков. Площадь подконтрольных ацтекам территорий как раз примерно равна площади Чукотки, но население – по разным оценкам от 5 до 15 миллионов (против 15 тысяч на Чукотке)…

Это всё к чему? А к тому, что с точки зрения Западной Европы и с точки зрения конкистадоров русские первопроходцы действовали в почти безлюдной пустыне. Вопросы куда более холодного климата и тому подобного оставим пока в стороне…

Тепленький сюрстрёмминг для казака

Вот мало кто пробовал, но все слышали про шведский сюрстрёмминг – квашеную