Читать интересную книгу Дракон среди нас - Ирина Вадимовна Лазаренко

же, вы теперь всё себе заберёте?

— Конечно, заберём! И уйдём в Пыжву, на той край моря. В Пыжве хорошо зимовать, да!

— Совсем-совсем всё заберёте? И мой меч — он теперь твой?

Голос Илидора полнился чернейшем отчаянием, но лицо оставалось невозмутимым, и Йеруш бы непременно обратил на это внимание, сохрани он способность рассуждать здраво, — но, похоже, Найло обронил эту способность где-то на палубе, когда ему приставили к горлу нож и он ощутил у своей щеки чужое гнилозубое дыхание.

— Меч теперь мой! Да! Справный меч, кто ковал-то?

— Гномский мастер.

— Ого!

Йеруш вцепился в свои волосы, слушая, как снаружи буянит море. Волны носили бриг по волнам, пол ходил под ногами туда-сюда, и было слышно, как вода захлёстывает палубу, и было понятно, что с каждым перехлёстом море подбирается туда, где сидят беспомощные, запертые эльф и дракон. Вода за дверью булькала, поднималась.

«Я же утону? — стучало у Йеруша в висках. — Она просочится, хлынет, затопит, и я утону».

— Уйди в угол, — вдруг тихо велел Илидор.

— А? — Найло вскинулся-проснулся.

— В угол, — повторил дракон сквозь зубы, сгрёб Йеруша за плечи и почти швырнул в указанном направлении.

Глаза Илидора горели так, что отблеск падал на ресницы, крылья дрожали — не от страха, понял эльф, и предпочёл тихонько скукожиться в узел подле двери, не задавая вопросов и не пытаясь влезть между драконом и его намерением, каким бы оно ни было.

— А если я тебе один секрет скажу? — спросил Илидор через дверь. — Про сокровище! Тогда ты вернёшь мне мой меч?

В голосе его была робкая надежда, а на лице — мрачное обещание, которого Йеруш в точности не понимал. На ум приходило что-то вроде «раскатать в блинчик».

— Что ещё за секрет? — заинтересовался Красная Рубаха.

— Ну, слушай. Только я не всё сразу тебе скажу, ясно? Я хочу знать, что получу за свой секрет!

«Бесшумный» в очередной раз нырнул под волну, и Йеруш чуть не выкатился из своего угла под ноги Илидору. Тот же, хлопнув крыльями, удержал равновесие и дальше сделал непонятное: отступил от двери, к которой с другой стороны прилип Красная Рубаха, сел на пол, посмотрел на низкий потолок каким-то оценивающим взглядом и…

Йеруш понял всё за миг до того, как каюту залил свет ярче солнечного, такой невозможный и нужный в этой мрачной дыре, и время застыло, как букашка в меду, и рядом с Найло появилось нечто большое и ещё более невозможное на корабле — только Йеруш не мог разглядеть дракона, ослеплённый сиянием и слезами.

Чудовищным ударом задних лап Илидор выбил дверь, и она впечатала под себя Красную Рубаху.

Когда Йеруш снова проморгался от хлынувшего света, Илидор в человеческом облике стоял на двери, придавившей матроса, возвращал в ножны меч и строго говорил Йерушу:

— Сиди тут и не высовывайся. Понял?

— Ты что, охренел? — шёпотом прокричал Найло дракону в спину. — Почему мы не улетаем? Илидор! Илидор!

Дракон исчез, словно причудился, сверху донёсся новый рёв Моргена, в котором Найло не разобрал слов, и корабль бросило вправо, впечатав Йеруша в стену каюты.

Он согнулся, обхватив себя за плечи. Дверь от качки немного съехала с матроса и упёрлась в стену углом. При мысли, что Красная Рубаха сейчас придёт в себя и увидит его, у Найло закостенел загривок.

Илидор не возвращался. В коридор затекала морская вода, пахла грозой, ужасом и утонувшими рыбами.

Йеруш потёр нос, отпустил и расправил плечи, решительно задрал подбородок и, едва не убившись об накрывшую матроса дверь, выбрался в коридор. Последовал за Илидором. Он не собирался сидеть тут и ждать, пока капитан призрачного корабля сделает его своим призрачным гидрологом, или пока Красная Рубаха очнётся и свернёт ему шею, или пока настанет конец времён в непонятно-чего-ожидании.

* * *

Илидор как раз увидел среди моряков Заряна и собирался хорошенько начистить ему лицо, когда качка вышвырнула на палубу Йеруша Найло. Илидор длинно выругался.

Йеруш вцепился в подвернувшиеся снасти, а бушующее море бросило ему в лицо гигантскую пенную волну, ледяную и хлёсткую, окатившую с головы до ног.

— Да ты какого ёрпыля творишь! — завопил Найло, мотая головой.

С его волос разлетались брызги, одежда влипла в тело, отчего Найло мгновенно стал похожим на птицу-ходульчика — тощую, длинноногую и слегка ощипанную.

— Ты утопить меня решило, или что⁈

Лишь проорав это в запале, Найло вдруг замер с открытым ртом, совершенно холодно, по-новому осмысливая прошлое и настоящее, и поразился от души: как в давнем своём сне, так и только что, запертый в каюте, он боялся воды. Он боялся, что вода может его убить, а это невозможно никак, если только вода не рехнулась бесповоротно или не обозналась, решив обрушить свою мощь на гидролога. Причём не на абы какого — на платинового выпускника Университета Ортагеная, который всю свою жизнь положил на то, чтобы вертеться рядом с водой, изучать все её мыслимые состояния и настроения, который всегда был с ней в куда лучших отношениях, чем с сушей или с кем-либо из живых существ, он растворялся в ней как мог, а вода всегда вилась вокруг него, как пространство вьётся вокруг старейших снящих ужас драконов.

Что за жварный шпынь впился в голову Йеруша, когда ему приснилось, будто он может утонуть, и какой дважды шпынявый жвар сейчас оглоушил реальное, живое, не приснившееся в кошмаре море, если оно пытается угробить корабль, на котором находится Йеруш Найло?

В груди его взбурлило негодование, он развернулся к борту, вцепившись в ванты, и гаркнул:

— А ну прекрати эту херню!

Море не слышало. Море ревело и дрожало, аж гудя, и вдалеке за бортом вздымалась гигантская, иссиня-чёрная волна. С призрачного парусника, который был уже в какой-нибудь паре корпусов от «Бесшумного», донёсся звонкий «тын-дын» рынды.

Заорали все, включая дракона, который на миг забыл, что может обратиться и взлететь, вцепился в трос, корабль тут же швырнуло на волнах, вырывая трос из рук, счесывая кожу с ладоней. Илидор спиной налетел на кого-то, тут же получил удар в висок — к счастью, скользящий, двинул назад локтем, не глядя. Ветер взвыл и рванул паруса; с неслышимым в грохоте криком сорвался с «вороньего гнезда» матрос, прочертил линию на фоне буйного неба, канул за борт.

Призрачный парусник накренился, будто желая прилечь. По его верхней палубе метались