— Ну вот. Сейчас я тебе расскажу все с самого начала, — заговорила я, как только мы оказались у Симона. Он сел на кровать. Я принялась ходить по каюте, машинально подбирая разбросанную по полу одежду.
— Я не ждал гостей, — извинился он, явно смущенный моим аккуратизмом, наблюдая за тем, как я складывала и убирала туда-сюда его майки и брюки. — Но знаешь, Струнка, на кораблях такого класса для этого есть стюарды. Может, тебе наняться к ним на работу?
— Может быть. Но ты будешь меня слушать или нет?
— Уже слушаю.
— Хорошо. Во второй вечер нашего круиза, примерно около десяти часов, я заказала из каюты разговор с берегом. С Гарольдом Тейтльбаумом, моим шефом на фирме.
— Потому что ты психанула из-за того, что твою помощницу двинули на повышение без твоего ведома?
— У тебя хорошая память!
— То, что ты говоришь, трудно забыть. Впрочем, может, у тебя просто такая манера.
— Спасибо! — Я восприняла это как комплимент. — Ну и если ты помнишь, в тот вечер был шторм.
— Помню. Нас буквально переваливало с боку на бок.
— Верно. Мой телевизор ничего не показывал, и я сомневалась, будет ли работать телефон. Но все равно решила попробовать дозвониться до Гарольда. Случайно получилось так, что я врубилась в разговор между двумя совершенно незнакомыми мне людьми, причем один говорил отсюда, с корабля, а другой — с берега. По крайней мере мне так показалось.
— Ты поняла, о чем они говорят?
— Слушай внимательно. Во-первых, голоса были явно мужские. Они звучали нечетко из-за плохой связи. Помехи мешали разговору, до меня доносились одни обрывки фраз. Но чем больше они говорили, тем яснее мне становилось, что человек на корабле нанят тем, кто остался на берегу, для убийства его собственной бывшей жены, которая находится здесь, на борту!
— Поясни, пожалуйста!
— Двое мужчин договаривались об убийстве, Симон. Тот, кто говорил с берега, хотел, чтобы находившийся на корабле убил его бывшую жену — пассажирку «Принцессы Очарование» — и сделал это раньше, чем корабль вернется в Майами.
— Невероятно! — воскликнул Симон, поправил очки и посмотрел на меня более внимательно. — Что ты предприняла?
— Сначала я позвонила пассажирскому помощнику сказать, что произошла путаница на линии. Потом отправилась непосредственно к капитану Солбергу. И сообщила ему, что одной из пассажирок его корабля угрожает смертельная опасность.
— И что он ответил?
— Он ответил, что мне следует принимать успокоительное.
— Нет, серьезно. Как он отреагировал?
— Я серьезно! Разговор с этим парнем оказался пустой тратой времени. Я объяснила, что на его корабле в любую минуту может произойти преступление, а он сказал, что ничего не может сделать до тех пор, пока оно действительно не произойдет. А потом предложил пойти поиграть в бинго.
— О Господи! Теперь мне понятен его вопрос об убийцах, который он задал тогда, на капитанском коктейле. Вероятно, он не поверил ни одному твоему слову.
— Так же, как и полиция в Пуэрто-Рико. Но ты-то мне веришь, Симон?
— Разумеется! Единственное, что я никак не могу понять, почему ты сразу же предположила, что именно Эрик и я являемся теми самыми заговорщиками и что убить собираются именно тебя?
— Стыдно признаться, но у меня есть тенденция автоматически переносить на себя многие вещи, особенно когда речь идет о моем здоровье и благополучии. У меня такой пунктик. Весьма незначительный пунктик, мне кажется. — Мне казалось очень важным быть с Симоном предельно искренней, но в то же время мне очень не хотелось его напугать, чтобы он не дал деру.
— Этим объясняется только то, что ты вообразила себя целью заговора. Но этим нельзя объяснить, почему ты меня вообразила убийцей. Разве я тебе чем-нибудь угрожал?
— Нет, ты за мной только ухаживал.
— Ну, теперь все кристально ясно! — саркастически бросил он.
— Ты за мной ухаживал, старался оказаться со мной наедине, — настаивала я. — Но в тот момент, когда я обнаружила такой незначительный факт, что Сэм Пек на самом деле является Симоном Пурдисом, я окончательно решила, что ты и есть наемный убийца. Я подумала: этот парень путешествует под чужим именем и проводит со мной много времени. Я сложила два плюс два и у меня все сошлось: ты виноват!
— Я бы не смог из этого вынести столь однозначный вердикт.
— Потому что ты привык пользоваться псевдонимами. И ты знаешь, зачем ты это делаешь. Но я-то понятия не имела, что ты работаешь для туристического журнала, соображаешь? Я ведь была просто бедной, ни о чем не подозревающей дурочкой, которая влюбилась в тебя с первого вечера!
Последняя фраза сорвалась у меня с языка прежде, чем я поняла, что говорю. От смущения я готова была натянуть на голову зеленую майку Симона, которую в этот момент подняла с пола и собиралась уложить в шкаф.
Да, конечно, в тот вечер прерванного любовного свидания, закончившийся моим спешным бегством из каюты, я сказала, что люблю его. Но на сей раз это прозвучало скорее не как признание, а как сердитый упрек. То есть я откровенно открыла ему свою душу. Даже раньше, чем мы обменялись адресами и домашними телефонами!
Он притянул меня к себе на кровать и крепко поцеловал. Это был долгий, страстный поцелуй, и хотя я искренне им наслаждалась, но так и не поняла, следует ли воспринимать его как «Я тоже тебя люблю» или просто как знак примирения.
— Давай рассказывай дальше, — сказал он после того, как мы разъединились.
— Рассказываю, — согласилась я, пытаясь сосредоточиться. — Поскольку я обнаружила, что ты действительно журналист, пишущий о путешествиях, а не наемный убийца, я решила, что угроза нависла над какой-то другой бывшей женой, отправившейся в этот круиз. Но потом появилась эта записка.
Я достала листок и снова перечитала стишок, качая головой от ярости и недоумения.
— Я тебе объясняю, Симон, — сердито продолжила я. — Если Эрик уже дошел до того, что хочет от меня избавиться в тот момент, когда у меня появилась неделя отдыха, он…
— Уй-ю-юй! А почему ты уверена, что это дело рук Эрика?
— У меня только один бывший муж!
— Нет, я о другом. Почему ты уверена, что именно о тебе идет речь в этом стишке?
— Потому что конверт был адресован… — Я запнулась, сообразив, что конверт-то был подсунут под дверь каюты Джеки, а значит…
Когда я начала пересказывать этот эпизод Симону, мой голос дрожал, а ладони покрылись холодным потом. Господи, Боже мой! Ситуация начала проясняться и становиться все более угрожающей.
— Так, значит, наемный убийца охотится за Джеки! Этот грязный Питер хочет ее убить! У меня было какое-то предчувствие, что он…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});