— Гарольд! — взволнованно воскликнула я.
— Не желаю об этом слушать, Элен! — с места в карьер зарычал он, видимо, предполагая, что я выдам ему речугу по поводу Лии. Гарольду хорошо известна моя способность выдавать речуги, поэтому он, наверное, и избегал меня. — У меня тут дел выше крыши! Не неделя, а сумасшедший дом!
— Понимаю. Понимаю. Но я не о Лии. По крайней мере не сейчас!
— А о чем? Ты там влюбилась в корабельного Казанову и хочешь сообщить, что уходишь с работы и уезжаешь с ним на Антигуа?
— «Принцесса Очарование» не заходит на Антигуа. — Насчет первой части фразы он оказался прав. — На самом деле я тебе звоню вот зачем. Ты знаешь кого-нибудь из журнала «Куда глаза глядят»?
— Элен, тебе следовало бы подумать, прежде чем задавать такие вопросы. Нет ни одного журналиста из солидных изданий, которого бы я не знал!
— Конечно, Гарольд. Ты самый, самый, самый! Но меня интересует один конкретный журналист.
— Кто?
— Симон Пурдис.
Я затаила дыхание, ожидая, что ответит Гарольд.
— Знаю! Высокий такой, с темной шевелюрой. У него еще была невеста, юристка, которая утонула. Ее смыло с яхты.
Я начала дико хохотать. Признаюсь, весьма странная реакция на сообщение о смерти человека, но я таким образом, видимо, разряжалась, избавляясь от своих страхов, связанных с Симоном. Смеялась я еще и от счастья. Я была счастлива оттого, что человек, в которого я влюбилась, в конце концов оказался не потенциальным наемным убийцей.
— Элен, что с тобой? Ты в порядке? — обеспокоенно произнес Гарольд, слушая мой непрекращающийся смех — за десять долларов в минуту.
— Все прекрасно! — сообщила я. — Наконец-то!
— Слушай, так насчет Лии. Я ее повысил, так как этот ребенок хорошо знает свое дело благодаря тебе, и я думаю…
— Все прекрасно! — перебила я. — И Лия, и повышение, и вообще все!
— Вот в этом я сомневаюсь. Ты что-то на себя не похожа. Больно уж ты расслаблена!
— Я действительно расслабилась, Гарольд. Особенно после разговора с тобой. — Я улыбнулась. — Ну пока, на следующей неделе увидимся!
Я положила трубку, обхватила себя обеими руками и закружилась по каюте, чувствуя полную свободу. Симон меня не обманывал. Он честный, добрый и хороший!
Конечно, на корабле все равно оставался один человек, совсем не такой добрый и хороший — настоящий убийца, — но меня это больше не волновало.
Впервые с тех пор, как мы вышли из Майами, я надеялась, что смогу спать спокойно.
Сняв платье, я уже собралась было повесить его в шкаф на плечики, как вспомнила про конверт, который сунули под дверь каюты Джеки, когда мы ужинали. Я тогда незаметно спрятала его в карман, поскольку не хотелось рассказывать подругам, что произошло между нами с Симоном. Но теперь все разрешилось, слава Богу; он — не мой потенциальный убийца, я — не его цель. Поэтому я с легким сердцем выкинула, не раскрывая, конверт в мусорную корзину.
Да, Симон, наверное, впал в полное отчаяние, пытаясь достучаться до меня этими посланиями, хихикала я, продолжая раздеваться. Могу поспорить, наверняка он там излил всю свою душу, написал, как он ко мне хорошо относится, что-нибудь нежное и душещипательное.
Чем больше я думала об этой записке, тем больше мне хотелось в нее заглянуть. В конце концов я выудила конверт из корзины, вскрыла его, достала фирменный листок бумаги и принялась читать.
Первое, что мне бросилось в глаза, — это почерк, резко отличавшийся от того, которым были написаны предыдущие послания.
Сэм был левшой и писал с левым наклоном, так что его буквы больше всего напоминали неровные каракули, которые очень трудно разобрать. Но тот, кто писал записку, находящуюся у меня в руках, обладал прямо-таки каллиграфическим почерком: все буковки были очень четкими, аккуратными, изящными, особенно заглавные «т» — с красивыми завитками. Да, это каллиграфическое искусство или, во всяком случае, близкое к тому. Не требовало большого труда понять, что автор записки — не Симон.
Во-вторых, меня удивило то, что записка представляла собой детский стишок — или нечто очень похожее на детский стишок. Выглядело это так:
Три Белые Мышки,Три Белые МышкиВесело бегут вприпрыжку,Весело бегут вприпрыжку.В круиз отправляются бывшие жены,Отвлечься хотят от забот напряженных.Только одной не вернуться обратно.Ах, Белая Мышка, как неприятно!
День шестой
Пятница, 15 февраля
19— Мне надо с тобой поговорить, — заявила я Симону, когда он ровно в половине восьмого появился на прогулочной палубе для утренней пробежки.
— Значит, мы больше не злимся? Мы теперь издеваемся? — с обидой в голосе откликнулся он.
— Издеваюсь? Почему?
— Потому что во всех записках, которые я тебе посылал, я писал — «мне надо с тобой поговорить».
— К твоим запискам это не имеет никакого отношения, — тяжко вздохнула я. — Это имеет отношение вот к этой записке.
Я вынула из кармана шортов угрожающий детский стишок и протянула Симону.
Прочитав первые строчки, он отвлекся и посмотрел на меня.
— Три Белые Мышки? Это ведь ваше с Джеки и Пэт коллективное прозвище? Вы сами себя так называете?
— Угу. Читай дальше.
Добравшись до строчки «только одной не вернуться обратно», он опять посмотрел на меня.
— Похоже, у кого-то на корабле весьма специфическое чувство юмора. Кто это написал?
— Не знаю, Симон, но кто бы это ни был, он нанят моим бывшим мужем чтобы убить меня — до того, как корабль вернется в Майами.
— Струнка! — Он закатил глаза, точь-в-точь как Джеки, когда той хотелось показать, что я снова все драматизирую. — Тебе следует перестать принимать антиаллергены!
— Я не принимала никаких антиаллергенов! Я это все придумала, чтобы не говорить тебе правду.
— Правду о чем?
— Мне показалось, что именно ты — тот самый убийца, которого нанял Эрик!
Он молча уставился на меня. И смотрел довольно долго. Похоже, он начал сомневаться в моих умственных способностях. Поэтому я решила поторопить события.
— Мне действительно надо с тобой серьезно поговорить, — насколько можно спокойней произнесла я. — Мы не могли бы сегодня пропустить утреннюю пробежку? Пожалуйста!
Он только пожал плечами.
— В твоей каюте или в моей?
— В твоей. В моей, возможно, уже прячется убийца!
— Ну вот. Сейчас я тебе расскажу все с самого начала, — заговорила я, как только мы оказались у Симона. Он сел на кровать. Я принялась ходить по каюте, машинально подбирая разбросанную по полу одежду.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});