поняла, что изменилось: он сбрил бороду.
– Что случилось с бородой? – спросила она позднее, когда они сидели на диване возле спящего Чарли. Пэрис так нигде и не видно.
– Я ее сбрил, – ответил он. – Габриэлле она не нравилась. Сказала, что она царапается.
– Как она?
– Замечательно. Болтает постоянно. У нее воображаемая собака по кличке Питер. Думает, что Италия близко к Китаю, потому что лапша очень похожа на пасту.
– Очень логично. Разве Марко Поло не привез пасту из Китая, кстати?
– Чушь! Паста – итальянское блюдо. Все остальное – ересь.
– Я думала, ты веришь в исторические факты.
– Но не тогда, когда дело касается пасты.
Тут подошли Моника и Эмилио, и разговор переключился на Америку. Через какое-то время появилась Пэрис, которая выглядела уставшей, и Эмили тут же решила, что пора домой. Рафаэль отнес Чарли в машину и сказал, что они скоро увидятся. Это было десять дней назад.
Теперь Эмили едет домой, голова слегка кружится после стольких слез. Идет дождь, а дорога на Монте-Альбано вся состоит из туннелей – коварных небольших проемов в горах, слабо освещенных и полных опасных поворотов. Эмили знает, что нужно сосредоточиться, но ее то и дело отвлекают мысли о детях (перестал ли Чарли плакать; не забудет ли Пол дать ему леденцов при посадке и взлете) и, что более тревожно, о Рафаэле. В каком смысле «сходим поужинать»? Он ее жалеет? Как она могла сморкаться в его платок?
Когда она приезжает на виллу, все еще идет дождь. Она слышит, как Тотти безумно лает внутри, и рада его присутствию, когда идет по непривычно тихому дому. Громко тикают часы, и она слышит эхо собственных шагов. Покинутый велосипед Чарли в зале заставляет ее плакать несколько минут, но в целом она слишком устала для слез. Она нервничает, не может успокоиться и тревожится, словно ее нервные окончания обнажены. Когда Тотти задевает ее, проходя мимо, это похоже на удар электрошоком. Когда она пьет воду, то представляет, как вода вытекает из ее тела, словно оно рассечено, разорвано, выставлено на обозрение. Она бродит по дому, наводит порядок, убирает тарелки. Сиена оставила на кухонном столе раскрытую книгу Джилли Купер. Черные ботинки Пэрис стоят в коридоре. Эмили все убирает, тайком обнимая ботинки; все-таки грязь и все такое. Тотти наблюдает, виляя хвостом.
Она не в силах обедать в одиночестве, но заставляет себя съесть яблоко – жует, но не чувствует вкуса. Выбрасывает сердцевину в окно. Может, через сто лет там вырастет фруктовый сад. Она слышит голос дона Анджело: «Сотня лет? Это ничто». Дом погружен в тишину, только Тотти отчаянно царапает входную дверь. Нужно будет с ним погулять. Список Пэрис (1. Гулять с Тотти каждый день) отрывает ее от дверцы холодильника. На столе лежит ноутбук. Ей правда стоит заняться статьей. Вместо этого она садится и бесцельно кликает на значок гугла. По привычке печатает «майкл б» и останавливается. Закрывает ноутбук. Дождь стучит по низкой крыше. Она надеется, что водосточная система продержится до зимы, так как не может себе позволить дополнительные расходы. Она согласилась работать преподавателем английского в начальной школе, но платят очень мало. Она могла бы сесть и спланировать свой первый урок. Вместо этого Эмили встает с неожиданным приливом энергии. Она наведет порядок наверху, а потом примет ванну.
В роскошной ванной, которая отделана натуральным камнем и мрамором (эта самая ванная их и обанкротила), Эмили лежит в ароматной воде и думает о Рафаэле. Она не думала так много о мужчине с тех пор, как преследовала Рассела Эдвардса, мальчика из ее класса: она ходила за ним до его дома каждый вечер целую неделю. С Майклом все случилось мгновенно – их внезапный взрывной роман. У нее не было времени заранее стать одержимой. Он просто появился в сумерках Гордон-сквера и завладел ее жизнью. Пол сам был одержим ею и ухаживал за ней целеустремленно и уверенно. Это дало ей возможность отдохнуть. Но теперь у нее куча времени думать над вопросами, нравится ли она ему, нравится ли он ей, любит ли он Антонеллу, любит ли он мать Габриэллы, любит ли он до сих пор свою жену, печально известную Киару. Все это ее беспокоит, но, нужно признать, вместе с тем добавляет жизни интереса. Она включает горячую воду пальцем ноги.
Звонит телефон, и она, вся розовая, идет отвечать, пока с нее стекает вода. Это Пол. Они приземлились, и дети в порядке. «Да, – с раздражением, – даже Чарли. Он вполне счастлив и играет с игрушкой из Хэппи Мил». – «Значит, вы в “Макдоналдсе”?» – «Да», – защищаясь. – «Можно ли поговорить с девочками?» Сиена берет трубку: «Да, нормально летели. В Англии хорошо, холодно, но солнечно, – она радуется, когда слышит, что в Италии дождь. – Папа сводил нас в «Макдоналдс», а потом мы пойдем по магазинам. Зачем? Ну, за всяким. Хочешь поболтать с Пэрис?» Пэрис говорит быстро и по делу: «Как там Тотти? Ты с ним уже погуляла? Англия нормально, – докладывает она, – немного грязная после Италии. И я ненавижу картошку из “Макдоналдса”, она пахнет рвотой. Пока, мам. Тоже тебя люблю».
Когда Эмили кладет трубку, она чувствует что-то очень странное. Словно кто-то еще есть в комнате, наблюдает за ней. Ощущение такое сильное, что она медленно оборачивается и видит, что спальня абсолютно пуста, не считая Тотти, с надеждой заглядывающего в глаза; но ощущение по-прежнему с ней. Заднюю часть шеи покалывает, и внезапно она чувствует себя слишком открытой: завернута в полотенце, с волос течет вода. Она включает радио, которое разражается чудовищно сладкой поп-музыкой. Идеально, никто не может бояться, слушая: “Bim bim bim, bom bom bom, ti voglio bene[124], he he he”. Она торопливо одевается. Нет смысла наряжаться во что-то откровенное для такого вечера, к тому же она чувствует, что хочет быть защищенной. Черные брюки, серый кашемировый джемпер, черные ботинки. Вот так. Готова ко всему. Она топает вниз, Тотти – за ней.
Она выпускает Тотти, но радуется, что он не уходит далеко.
– Завтра погуляю с тобой как следует, – обещает она. Тотти усердно виляет хвостом и сметает лампу с маленького столика. Сейчас половина восьмого, время для бокала вина. Эмили кажется, что она довольно спокойна, и она удивляется, когда видит, что руки трясутся, наливая вино. «Успокойся», – говорит она себе. Она поработает над статьей, а потом придет Рафаэль и увидит ее за пишущей машинкой – образец спокойной, полной самообладания женщины.
В реальности же, когда Рафаэль появляется спустя полчаса, войдя через открытую