Сама того не желая, Анне-Лиз рассмеялась:
— Я представила, как загоняю твоих баранов каждый вечер.
Быстро одевшись, он ушел, а она с удивлением обнаружила, что совсем не хочет спать. Австралия…
Конвой Хэйвлокка поднялся до рассвета. В темноте и таинственно утреннем тумане туда-сюда бегали конюхи со сбруей и фуражом, а сипаи, воевавшие на стороне англичан, жадно пожирали холодные овощи и чупатти на завтрак. Из палаток падали клинья света от ламп, был слышен звук вдвигаемых в ножны сабель. Одевшись в сари, Анне-Лиз ждала, когда за ней придет Дерек.
— Ты поедешь с женщинами. Мы здесь не одни беженцы, которых Хэйвлокк подобрал по дороге, я насчитал около пятнадцати человек в повозках, а с нами будет на двоих больше, — сказал он мрачно, когда пришел. — Но ты можешь пока пойти в мою палатку.
Они ехали уже около часа, время летело быстро, и вскоре слабая прохлада ночи кончилась. Рассвет принес с собой жару, особенно ощутимую в женской повозке, в которой сразу же стало душно. Вскоре Анне-Лиз почувствовала слабость: тряска в повозке совсем лишила ее сил. Бледные, с выступившим потом на лбу дети лежали, положив головки на мешки с зерном. Анне-Лиз было так жаль их, она взяла одного, совсем маленького, грудного себе на колени. Хныкая время от времени, он приник к ее груди, и она подумала, что благодарение Богу, у нее нет собственных детей: из-за волнения за них можно было бы сойти с ума. Матери от жары выглядели раздраженными. Анне-Лиз вспомнились Сара и Тимоти Квилл, покинувшие Индию за год до этого страшного мятежа. Чему теперь она была очень рада. Когда-нибудь она обязательно разыщет их обоих; она успела полюбить Тимми как собственного ребенка. Сколько невинных убито за время этого восстания! Из-за того, что прохладная погода держалась этой весной дольше обычного, многие семьи не уехали, как они это делали ежегодно, в высокогорную Симлу. Там бы они спаслись. Одна из женщин, роняя слезы, поведала Анне-Лиз об ужасах, творившихся в Северной Индии.
Утром Дерек рассказал Анне-Лиз, что ночью разведчики доложили: взять Лакнау будет не просто. Резиденция Лакнау, огороженная со всех сторон, теперь представляла собой полуразрушенные строения, отделенные от остального города заборами, лужайками и стенами, а также баррикадами. Главное здание, большое трехэтажное строение, соединенное с офисами Компании, без сомнения, было переполнено беженцами. Резиденция в Лакнау держалась из последних сил.
Они находились в двадцати милях от Лакнау и надеялись завтра днем быть там. Сражение предстояло дьявольски кровавое. Больше беженцев они не встречали. Кто-то из ангрези, бывших неподалеку от города, прятался в джунглях, кто-то погиб.
Дерек и Анне-Лиз лежали в ее палатке. Она спала в его объятиях, вздрагивая время от времени: ей снилась последняя ночь в деревне. Анне-Лиз полностью изнемогла от двух предыдущих бессонных ночей и дня, проведенного в тряской повозке с плакавшими детьми и напуганными матерями. Дерек прижимал ее к себе, не зная, когда он снова сможет быть с ней рядом. Странно, но сейчас он думал о Конране. Он почему-то чувствовал себя в долгу перед ним. Если Анне-Лиз предназначено быть с ним, он должен доказать себе, что он достоин ее, как и Конран. Конран завещал ему Анне-Лиз, и он должен уберечь ее от всех опасностей, которые принесет следующий день. Их могли спасти только бесконечная храбрость и удача. Он не знал, чего можно ждать от Хэйвлокка, который, конечно, был хорошим командиром, но уж слишком консервативным. Завтрашний день покажет.
Он оставил ее лишь перед рассветом: нужно было идти на собрание офицеров, собравшихся в палатке Хэвлокка. Количество часовых было на ночь удвоено, и все равно нервы у всех были на пределе.
— Мы должны прорубить себе путь, — сказал офицерам Хэйвлокк. — Если нас опрокинут, то вырежут до последнего человека. Женщин и детей будем держать в центре, но нельзя жертвовать ради них своей позицией. Сражение — не место для гражданских, у нас с ними будут одинаковые шансы выжить. Но и оставлять их сзади мы не можем.
После того как собрание закончилось, Дерек, усевшись прямо на землю, стал грустно обдумывать слова генерала. Генерал был прав, штатские налагали на них большую ответственность во время боя. Когда сознание мужчины раздирается между боем и мыслями о тех, кто поблизости и нуждается в его защите, он становится вдвое слабее и часто идет на ошибочные компромиссы. Однако, зная, что смертельная опасность грозит тем, кого он любит, он сражается, как загнанная в угол крыса: у него остается только один вариант — победа.
И в этот день, и в следующие они и впрямь напоминали крыс. Показался Лакнау, проступая сквозь жемчужно-серый рассвет. Передовая батарея Хэйвлокка открыла огонь по центральным воротам. Уже через два часа они расчистили себе путь и вошли сквозь ворота в город. Для Анне-Лиз и тех, кто вместе с ней был в повозке, поднимающаяся жара и грохот канонады становились невыносимы — это были часы ужаса и ожидания. Их обоз почти не охранялся — не хватало людей, а они все следовали по узким улицам города за армией. Сначала путь расчищали орудия, затем шла пехота, вступая в схватку с каждым отчаянным защитником города. Индусы дрались с остервенением. Сабля прорубила полотно повозки — один из детей жалобно закричал, а его отчаявшаяся мать зажала ему рот рукой. Запах пороха, падающие со всех сторон камни, облака пыли от обвалившейся штукатурки — видеть все это было выше человеческих сил. Анне-Лиз тем не менее была спокойна, она баюкала маленькую девочку, прижав к груди и напевая ей колыбельную, и казалось, что тем самым она успокаивает и других, хотя они вряд ли что слышали, кроме грохота.
Прошло несколько часов, повозка начала трястись быстрее по булыжной мостовой. Потом долго стояла на месте, затем опять двинулась. Наконец, на закате, после того как они уже долго стояли без движения, Дерек просунул голову сквозь полог сзади:
— Мы окапываемся здесь на ночь. Оставайтесь в повозке и пониже пригните головы, на крышах сидят снайперы.
Он посмотрел на Анне-Лиз долгим взглядом, как будто упиваясь тем, что она невредима после дня, наполненного резней и кровью. Ее глаза лучились любовью. При виде Дерека она облегченно вздохнула и сильнее прижала к себе ребенка. Она хотела что-то сказать ему, но Дерек уже ушел.
В течение следующих нескольких дней она видела его только урывками. Дерек сражался в отряде Хэйвлокка отчаянно: им двигало стремление спасти Анне-Лиз во что бы то ни стало. Сердце же Анне-Лиз от волнения за него буквально рвалось из груди. Когда отряд Хэйвлокка приблизился к резиденции, сражение разгорелось с новой силой. Шрапнель прорвала парусину повозки, и одна из женщин была убита. Крики солдат можно было слышать уже совсем близко, женщины в повозке впали в панику.