Читать интересную книгу Проект «Феникс» - Франк Тилье

— Ему там сказали, что ты не просто звонил, но во время отгула приезжал поговорить с заключенным. И ты же знаешь Робийяра: он копнул чуть глубже и обнаружил, что в тот же день приезжала еще одна особа. Мать девочек-двойняшек, которых похитил Царно. Ее зовут… — Он достал из кармана бумажку. — Ее зовут Люси Энебель. Знакома тебе такая?

Кровь Шарко застыла в жилах, но он не дрогнул.

— Нет. Я ездил туда, чтобы поговорить с тюремным психиатром об одном из их арестантов, числящемся в списке Евы Лутц. Вот и все.

— И ничего нам не сказал! Меня просто бесит, что ты давным-давно знаешь о самоубийстве Царно в камере и молчишь. Почему? Почему никому — никому! — не рассказал об этих его перевернутых картинах, о приступах ярости и непереносимости лактозы?

— Это детали. Я думал, они не имеют отношения к нашему делу. Лутц действительно приходила к нему, но задавала стандартные вопросы — точно такие же, как другим заключенным в других тюрьмах.

— Детали? Ничего себе детали, если они привели тебя сюда! Ты врал, ты умалчивал о важных вещах, ты придерживал их для себя, как последний эгоист, во вред следствию и коллегам, которые работают с тобой в одной команде. Ты превратил наше расследование в свое личное!

— Неправда. Я хотел поймать убийцу и понять его мотивы, как любой из нас.

Белланже замотал головой:

— Ты выходишь за рамки, ты слишком уж часто выходишь за рамки, Шарко! Ты позволяешь себе проникнуть на территорию, находящуюся в частной собственности, без разрешения, и никого об этом не проинформировав. Ты настолько грубо нарушил правила, что может полететь к чертям вся наша работа. И к тому же ты пробрался в этот дом, разбив окно, а теперь у нас на руках два трупа. Теперь придется как-то оправдывать твои действия.

— Но я не…

— Помолчи, дай мне закончить. Из-за тебя куча неприятностей у Леваллуа, и, вполне возможно, он получит выговор. Версальская бригада выбивается из сил, работает, не зная отдыха ни днем ни ночью, и они вот-вот явятся сюда, чтобы разобраться, с какой радости мы здесь. Какая муха тебя укусила, с чего ты вдруг решил обогнать версальцев?

Белланже, нервничая, бегал взад-вперед перед домом.

— И уж совсем меня добило то, что сообщил Маньян.

Шарко рассвирепел — от одного только упоминания этого подонка ему хотелось блевать.

— Ну и что же он такого сообщил?

— Он просто уложил меня на обе лопатки, рассказав, как ты вел себя на месте преступления, когда убили Фредерика Юро. Как тебе было плевать на все и всех, как ты нарушал правила. Он сказал, что ты тогда нарочно все там истоптал и везде оставил свои отпечатки — только из-за того, что вы друг друга терпеть не можете.

— Маньян просто идиот! И непременно воспользуется ситуацией и постарается меня утопить.

— Ему и стараться не надо. — Бригадир посмотрел Шарко в глаза. — Ты понимаешь, что я не могу сделать вид, что ничего не было?

Комиссар молча направился к дому, но почти уже с порога бросил, не оборачиваясь:

— Потом поговорим, а сейчас надо работать.

Тем не менее обернуться ему пришлось, потому что на плечо легла тяжелая рука.

— Похоже, ты ничего не понял, — заорал Белланже.

Шарко высвободился:

— Ошибаешься, я прекрасно все понял. Но прошу тебя, дай мне еще несколько дней. У меня нюх на это дело, и я знаю наперед все, что может случиться. Позволь мне присутствовать на вскрытии, позволь покопаться в новых направлениях, которые сейчас открываются. Дай мне несколько дней, чтобы я мог разобраться до конца. А потом, обещаю, сделаю все, что скажешь.

Бригадир покачал головой:

— Уже не могу. Знай обо всем этом только ты и я, может, мне бы и удалось спустить все на тормозах, но…

— Опять Маньян?

Николя Белланже кивнул:

— Он. Бертран уже в курсе насчет того, что было здесь, что было в Вивонне, он донесет начальству… он не оставил мне выбора.

В этот момент комиссар увидел Марка Леблона, правую руку Маньяна: тот вдалеке разговаривал с кем-то по телефону, глядя в их сторону. Шарко сжал кулаки:

— И тут его шпионы!

— Что поделаешь? Стало быть, я обязан принять меры — все, какие положено в таких случаях. Я обязан защитить бригаду, да и себя самого. Я не хочу, чтобы из-за тебя досталось всем, и прежде всего — Жаку.

Шарко печально посмотрел на парня, тот стоял неподалеку, сложив руки на груди и опустив глаза. Наверное, тоже опасается за свое будущее, за свою карьеру, которая вот-вот полетит в тартарары.

— Да, конечно. Он — хороший полицейский.

— Знаю… Но и для тебя ничего еще не потеряно. Наверняка, вынося решение, примут в расчет твои заслуги, вспомнят, сколько преступников было задержано благодаря тебе. Всем известно, сколько ты сделал для уголовки за эти годы…

Шарко с нервным смешком пожал плечами:

— Какие годы? Последние пять лет я провел, болтаясь между кабинетом и психушкой, где меня лечили от чертовой шизофрении. Каждую неделю по понедельникам и пятницам мне приходилось являться к психиатру, чтобы тот разобрался, какая гайка слетела в моей голове. А если сейчас я здесь, то только потому, что мне помог большой начальник, который теперь в отставке. Так что никакой поддержки мне ждать не приходится, я погорел окончательно и бесповоротно.

Белланже протянул руку. Шарко вздохнул, достал служебное удостоверение, служебное оружие и отдал все бригадиру. Сердце у него разрывалось. Он смотрел на собеседника, не пытаясь этого скрыть.

— Работа — все, что у меня было. Хорошо бы тебе понять, что сегодня ты похоронил человека заживо.

Сказав это, он ушел по дорожке в парк и ни разу не обернулся.

38

Сначала он подумал, что это сон.

Она была здесь, здесь — на кухне его квартиры.

Люси Энебель.

Он постоял на пороге, бросил взгляд в гостиную: диван, телевизор, кое-что переставлено. В углу — какое-то большое комнатное растение на круглом одноногом столике. Приятно пахнет лимоном. Ошарашенный увиденным Шарко медленно двинулся в кухню. Люси встретила его улыбкой:

— Как тебе, а? Я подумала, что нужно чуть-чуть обновить обстановку… Ну и надо же мне было чем-то заняться, пока я тебя ждала, правда? А то нервы и все такое… Я купила это растение тут неподалеку, ты ведь такие любишь…

Ее, казалось, переполняла энергия, она накрывала на стол, ставила тарелки, доставала приборы, не задумываясь, в каком они ящике, словно у себя дома.

— А еще я подумала, что ты придешь голодный…

Она открыла холодильник и вынула оттуда блюдо с едой, две бутылочки пива.

— Ну и поскольку я не знала точно, в котором часу ты вернешься, приготовила ужин по-японски. Хоть какое-то разнообразие после макарон, которыми набиты твои шкафы — прямо как на складе Армии спасения! Ладно, давай поедим, и за работу.

Шарко смотрел на нее с нежностью, которую больше не удавалось скрыть. Ему хотелось бы говорить тверже, но сил на это уже не хватило.

— За работу? Но… Люси, как ты оказалась здесь? Я думал, ты поехала домой.

Он подошел к окну, выглянул, и Люси разгадала его тревогу.

— Я соврала, — призналась она. — Не хотела, чтобы ты помешал мне сделать то, что я должна была сделать. Иди садись за стол.

Комиссар постоял еще минутку спиной к окну, опустив руки, раздираемый противоречивыми чувствами, потом снял куртку, портупею с пустой кобурой и повесил это все на вешалку. Люси заметила, что кобура пустая.

— А оружие где?

Он посмотрел на нее, закусив губу.

— Они… они тебя уволили? — Сразу все поняв, она бросилась к нему, прижалась к его груди: — Черт, ты же не… Это же все из-за меня!

Шарко вздохнул, погладил ее по спине. Ему стало так хорошо оттого, что Люси с ним, но так горько, чтобы они снова сблизились, лишь пройдя через мрак.

— Нет, ты не виновата. Я сам в последнее время наделал глупостей.

— Не без этого… Они узнали про Вивонн, да?

Он закрыл глаза.

— Им ничего не известно о поездках Лутц, и они не знают, что Тернэ украл мумию кроманьонца.

— Тогда в чем дело? Что тебя тревожит?

Шарко чуть отстранился и потер виски.

— Мой бывший шеф, Бертран Маньян, ходит за мной по пятам с начала расследования и делает всё, чтобы отравить мне жизнь. Наша с тобой встреча в Вивонне, должно быть, насторожила его, а когда этот подонок начнет копать, он узнает о нас всё — и то, что было год назад, тоже. Он обнаружит, что мне известно прошлое Царно, известно, кого он убил. Он узнает нашу историю, и про твоих девочек тоже узнает.

Сердце Люси забилось сильнее.

— Ага, теперь я понимаю, почему ты такой. Это слишком для тебя личное, и ты не хочешь, чтобы они туда лезли. Только, в конце концов, какая разница, знают они или нет?

Комиссар отодвинул стул, плюхнулся на него, откупорил пиво. Пиджак и рубашка после долгого дня были измяты, как тряпки.