построили временную дамбу, река пересохла. И по зиме, как набегут на стройку окрестные мужики, тут начнут спрямлять русло и строить первые семь шлюзов канала.
Откуда-то сбоку бухнул взрыв.
— Не волнуйтесь! — успокоил Семецкий дернувшегося было начальника охраны. — Это Юрий Анатольевич очередное представление для гостей устраивает! Приказал показать, как русло взрывами спрямлять будут! Нужды такой нет, строить этот участок еще полтора года будут, но любит он впечатление произвести!
— И умеет! — признал Великий князь, прочищая уши после последовавшей затем серии взрывов. — Вижу, что расстояние безопасно, но пробирает!
Добравшись до водораздела, они пересели на баржи. Тут к ним и присоединилась часть ушедшего вперед конвоя из терских казаков. Сандро поморщился. Увы, места здесь небезопасные, без казаков никак.
Два слившихся озера они преодолели быстро, с некоторой оторопью наблюдая по берегам огромное количество бревен.
— Это еще ничего! — пояснил Воронцов, — по весне их куда больше было. Но часть напилили на доски и пустили на облицовку стенок канала и шлюзов. Профессор Тимонов настаивал, чтобы максимально использовались местные материалы — дерево, грунт, камень. И я не рискнул с ним спорить. Иначе стройка вышла бы запредельно дорогой.
Чуть дальше они плыли уже искусственным руслом. Сандро с некоторой даже оторопью смотрел на груды каменных обломков, валяющиеся вдоль канала. Не успели даже оттащить. Это что же, они больше восьми верст выбили в скале? За полгода?! Пусть и взрывами, все равно это невероятный объем работы! А еще ж надо вынуть осколки, подровнять стенки и дно, облицевать их деревом… Пусть даже тут трудилось восемь тысяч китайцев и столько же местных аборигенов, все равно, это чудо! Он уважительно косился на Воронцова до самой Сегежи.
Из мемуаров Воронцова-Американца
«…К счастью, никто не спросил меня, почему следующие два шлюза, которыми мы спускались, почти вдвое шире русла канала. Просто Тимонов уговорил меня строить «на вырост». Шлюзы мы делали широкими и глубокими, чтобы могли пройти суда, пригодные для морского плавания. А вот искусственные русла делались на речные, с малой осадкой. Причем только «в одну сторону». Потом, может быть, и расширим. И радиусы поворотов увеличим, и дно углубим. А пока и так слишком дорого стройка обходится. А поток грузов в ближайшие годы просто не окупит строительство Канала сразу под проводку морских судов.
Зато я, честно признаюсь, испытывал гордость. Я знал, что вот этот участок, между шлюзами № 8 и № 9 обошелся в моей истории всего дороже. Нет, не только в деньгах, но и в крови людской! Почти половина смертей на строительстве была здесь. Предварительная разведка не выявила, что под тонким слоем почвы залегает скала. Участок долгое время оставляли на потом, да еще и приписывали «выполнение», чтобы иметь возможность премировать «каналармейцев» за «выполнение нормы». Доделывать его пришлось зимой, да еще в стране совсем некстати случился неурожай. Голодно было даже на воле, что уж говорить про заключенных, да к тому же не выполняющих нормы. Полуголодные люди долбили камень с утра до ночи, на морозе, да еще и не получали пайки, ведь эта работа считалась уже «выполненной». Почти девять тысяч жизней обошелся этот участок.
У меня же тут вообще ни один несчастный случай не привел к смерти. Ранения были, да. Трое осталось инвалидами. Полтора десятка криминальных смертей. Увы, избежать розни между местными и «пришлыми» не удалось. Да и «бандюганов» сюда весной немало набежало. Были и смерти по болезни. И даже просто от старости. А что? Такой возможности заработать местные давно не видели, вот и перлись сюда даже люди преклонного возраста. Мы и таких брали. Кашу готовить, коней пасти… Да мало ли еще работы на большой стройке?!.»
От Сегежи до плотины Ондской ГЭС, 10 сентября (22 сентября) 1899 года, пятница
Езекия ликовал. Вчера они снова большую часть дня плыли. Река Выг и Выгозеро. Это мало добавило материала к его очерку «По великим озёрам России». Немного утешало лишь то, что они заночевали в пусть и небольшом, но городке под названием Сегежа. И номера были с настоящими кроватями для всех, а не только для Великого князя и самых приближенных из его спутников.
А вот дальше репортерская фортуна снова начала баловать его. Здесь, после пяти дней путешествия по диким местам он встретил настоящую американскую железную дорогу. Да! С такой же широкой колеёй, с настоящим паровозом и большими вагонами! Пока однопутную, и не на насыпи, но видно было, что это только начало. Насыпь уже возводили неподалеку, и когда закончат, проложат там вторую колею. А затем перешьют туда и эту.
А уж его фотографии «моста над сушей» и вовсе произведут фурор среди читателей. Оказывается, чуть ниже, на реке Онда уже возводят плотину. И когда ее завершат, вода в озере поднимется на семь с лишним метров! На двадцать четыре фута, господа! Вот мост заранее и построили. Посуху-то куда удобнее!
Правда, фото плотины не впечатляло. Стройка едва началась, да и снимать пришлось на ходу, через узкую щель. Эти русские почему-то уставили вдоль стен вагонов кучу ящиков и мешков с материалами, оставив от окон только узкие щели. Варвары! Никакой заботы о прессе и свободе слова!
От плотины Ондской ГЭС до Сосновца, 10 сентября (22 сентября) 1899 года, пятница
После того, как они снова пересели на самоходную баржу, Элайя впал в апатию. Вот предыдущий участок — это да. Он сразу узнал руку Ганса Манхарта. Продуманный минимализм во временных сооружениях и убойная основательность — в капитальных. Да и этот «мост по суше», так восхитивший Езекию, там ведь главное не сам мост. Строители сэкономили часть длины моста за счет дамб. Да, работы по возведению дамб даже больше, но обходятся они за километр дешевле. И строятся из местных материалов, а не из привозных стали и цемента, которые поди ещё доставь в эту глухомань!
А больше всего Мэйсону понравилось, что Манхарт и Воронцов смогли преодолеть даже русские расхлябанность и разгильдяйство, буквально бросающиеся в глаза во всех остальных местах, кроме