— Все нормально. — Я положила голову ему на плечо. — Это одно из приятных воспоминаний. Из тех, которые вызывают не только легкую грусть, но и улыбку.
Глядя на луг, я почти видела своих родных, скользящих на коньках по участку сухой травы. Захваченная воспоминанием, не сразу осознала, что Алекс молчит. Повернулась и увидела, что он неотрывно смотрит на меня.
Первый поцелуй Алекса был столь неожиданным, что от волнения в груди кувыркалось сердце. Тогда я не знала, что и думать, по венам несся адреналин. На этот раз я предвидела поцелуй — Алекс прикрыл веки и наклонился, — но мое сердце спокойно стучало в груди.
Все в поцелуе выдавало натуру Алекса. Сначала поцелуй был неспешным и едва ощутимым, чтобы, отвергни я Алекса, он мог отстраниться и сделать вид, будто ничего не произошло. Но когда я ответила, Алекс стал целоваться пылко, неистово. И руки его безостановочно двигались: зарывались в мои волосы, сжимали руки, стискивали талию и повторяли тот же цикл снова и снова. Поцелуй был влажноватым, но не чересчур слюнявым. Мне особо не с чем сравнивать, так что, наверное, Алекс прекрасно целуется.
И как бы странно это ни прозвучало, но Алекс напоминал мне щеночка. Щеночки милые, правда? Все любят щенков.
Мне нужно было сделать вдох, нужна была передышка, но Алекс уложил меня на столик для пикника. Как только воздух в легких закончился, раздался автомобильный гудок, и Алекс отскочил от меня. Я поднялась, одернула задравшуюся при поцелуе блузку и разгладила ладонями ткань. Алекс сверкнул улыбкой, схватил меня за руку и подвел к краю беседки.
— Закончим начатое позже? — шепнул он мне, прежде чем выйти под дождь и взять велосипед.
Я понеслась к пикапу, закрывшись от дождя поднятыми над головой руками. Подбежала к пассажирской двери и дернула за ручку, но она оказалась запертой.
— Открой! — закричала я, стуча по стеклу кулаком. Дождь лил сплошной стеной, из-за чего я не видела, кто сидит на водительском месте. Раздался глухой щелчок замка, и я тут же ввалилась в пикап. — Боже, на улице просто жесть. — Я пригладила волосы. Блузка прилипла к коже, в бедро впились крошки чьего-то утреннего печенья.
Мне никто не ответил, и, повернувшись на сиденье, я увидела за рулем Коула. Он с такой яростью смотрел в лобовое стекло, что, казалось, прожжет сейчас в нем дыру и в салон хлынет дождь.
— Ты в порядке? — У меня неприятно засосало под ложечкой.
Коул промолчал, и я поняла: он видел нас с Алексом целующимися. В тяжелом молчании я наблюдала за тем, как Алекс грузит велосипед в кузов пикапа. Тихо гудел кондиционер, высушивая мою влажную кожу и нагоняя мурашки. От Коула волнами исходила злоба, поэтому я сосредоточилась на играющей по радио музыке, повторяя про себя строки песни. Однако не обращать внимания на Коула было невозможно, и я пожалела, что не села сзади. Когда Алекс забрался в машину, Коул нажал на газ, сдав на полной скорости назад.
— Воу! — воскликнул Алекс. Он не успел пристегнуться, и его впечатало в спинку сиденья. Пикап резко свернул влево, на главную дорогу, и Алекса ударило о дверь. — Какого черта?!
— Коул, сбавь скорость, — тихо сказала я.
Он зло глянул на брата в зеркало заднего вида, но скорость сбросил.
Остаток пути мы провели в молчании и наполнившем маленькое замкнутое пространство напряжении. И словно этого было мало, из радио полилась песня о любви с приторно-сладкой мелодией. С полминуты дурацкой банальщины, и я не выдержала и вырубила радио. Алекс шумно выдохнул от облегчения.
Съехав на подъездную дорожку к дому, Коул припарковал машину в самом низу холма и выдернул из замка зажигания ключ. Я бросила на него озадаченный взгляд. Пока дойдем до дома, промокнем насквозь. Почему он не припарковался на привычном месте, под баскетбольным кольцом? Коул ответил на мой невысказанный вопрос тем, что вытащил зонт, вышел из машины и громко хлопнул дверью. Мы с Алексом в шоке сидели, глядя на то, как он идет к дому.
— Что это с ним? — обалдело спросил Алекс.
Я хмуро поделилась с ним мыслью, которая тревожила меня с того момента, как мы покинули беседку:
— Мне кажется, он нас видел.
Алекс покачал головой.
— Джеки, на улице такой ливень, что мне в окно сейчас почти ничего не видно. Как он мог нас разглядеть?
Я пожала плечами, не зная, что ответить на его вопрос. Если Коул не видел наш поцелуй, то взбесился из-за чего-то другого.
— Что будем делать? Могу снова позвонить маме и попросить прислать к нам кого-нибудь с зонтом, — предложил Алекс.
Я отрицательно мотнула головой.
— Не хочу доставлять Коулу такую радость. Дождь — всего лишь вода, а мы уже сильно намокли. К тому же от тебя до сих пор пахнет. Тебе не помешает душ.
— Но мой мобильный.
— Оставь в машине. — Я открыла дверь. — Не умрешь без него.
Мы шли по дорожке к дому под проливным дождем, который только усиливался. С крыльца донесся смех, и, подняв взгляд, я обнаружила рассевшихся под навесом парней.
— Чего это они там собрались? — удивилась я.
— Любуются грозой. Никогда не сидела на улице во время грозы? Очень умиротворяюще.
— Я жила на верхнем этаже многоквартирного дома. — В балетках хлюпала вода. Нужно было снять их в машине, но гравий на дорожке довольно острый: не хотелось поранить стопы.
— А, точно. А мы постоянно во время грозы собираемся на крыльце.
— Наслаждаетесь погодкой? — сострил Натан, когда мы подошли к дому и стали подниматься по ступенькам.
Алекс показал ему средний палец, и парни захохотали.
— Замерзла, Джеки? — поинтересовался Айзек. — У тебя лифчик виден.
Я подавила порыв прикрыться руками.
— Вообще-то замерзла. Согреешь объятием? — Я шагнула к нему с распростертыми руками.
Айзек поспешно попятился, не желая стать мокрым, но Алекс обхватил его руками сбоку.
— Блин, зачем?! — возмутился Айзек. — Теперь я мокрый.
— Нечего было умничать, — заметил Ли, и ребята вновь закатились от смеха.
— Еще не мокрый, — возразил Алекс. Это мы промокли до нитки, а на Айзеке всего лишь пара влажных пятен. — Но я это исправлю.