Глава 4
В секретаршах у профессора Крючковского ходила не старая грымза, какую ожидал увидеть Нуркин, а вполне миловидная девушка.
— Прошу вас, — сказала она, распахивая двустворчатую дверь, и Нуркин, благодарно склонив голову, прошел в кабинет.
Крючковский, сидевший, по-академически сцепив пальцы, встал и сделал шаг навстречу.
— Здравствуйте, очень рад, — произнес он и представился: — Николай Николаевич.
— Владислав Борисович, — ответно назвался Нуркин.
Они пожали руки, скорее формально, чем приязненно, и Крючковский вернулся на свое место в торце длинного стола. Нуркин выдвинул ближнее кресло и тоже сел.
Если с секретаршей он ошибся, то помещение было именно таким, каким он его представлял: плохо покрашенные стены, гнутые алюминиевые жалюзи и пара лобастых субъектов в золоченых рамках. «Осколки имперского шика, — подумал он. — Последняя цитадель чистой науки».
Профессор, хоть и не носил бороды, кабинету вполне соответствовал. Прямая переносица, начинавшаяся от двух могучих морщин между бровями, упиралась в седые мохнатые усы. Остальное, кажется, было лишь дополнением: глаза, рот, щеки — все куда-то девалось и пряталось за героическими усищами. Костюмчик профессор носил вроде бы и новый, но сшитый по моде семидесятых, отчего возникало непреодолимое желание положить в его бледную ладонь немного мелочи.
— Э-э... Николай Николаевич... — с натугой выдавил Нуркин. — Я бы не позволил себе беспокоить столь занятого человека, как вы...
— Бросьте вы это, — скривился Крючковский. — Давайте сразу к делу.
— Согласен, — с облегчением проронил Нуркин. — У меня к вам есть одно предложение и несколько вопросов.
— Относительно предложения я могу догадаться. Только знаете, Владислав... Владислав Борисович, я далек от политики. Всю жизнь не участвовал ни в каких партиях, а уж под старость тем более не стану. Впрочем, весьма признателен, — спохватившись, добавил профессор. — Благодарю за доверие и...
— "И так далее", — со смехом подсказал Нуркин. — Понимаю. Конечно, я попросил о встрече вовсе не для этого. Вопросы... Вот, кстати, и они.
Сановный визитер раскрыл кейс и выложил на стол толстый журнал в невзрачной обложке с блеклым заглавием «Вопросы общей психиатрии».
— "Вероятные причины ошибочного объяснения новейших процессов в массовом сознании", — без запинки воспроизвел Нуркин.
— О-о! — польщенно молвил Крючковский. — Вы находите время для чтения моих статей?
— В перерывах между глумлением над демократическими святынями и раздачей презервативов, — откровенно высказался Нуркин. — Вы ведь меня за фигляра держите?
— Нет, почему же. Тут все достаточно ясно. Ваш расчет верен, и процентов семь-восемь на следующих выборах я вам гарантирую. Так что вас привело? А, статья. Ну, и?..
— В статье говорится о неверном диагнозе, который сейчас ставят направо и налево.
— "Ложная память", да. Точнее, это не болезнь, а лишь симптом, но... но там же все написано. Или вы желаете изучить данную тему глубже? Для этого необходимы фундаментальные знания.
— Нет, ложная память меня не интересует. Я хотел бы услышать от вас настоящую причину.
— Простите, не понял. Причину чего?
— Происходящего с людьми.
— Ах вот оно что... Сомневаюсь, что это поможет вашей карьере.
— Николай Николаевич, забудьте о моей карьере. Я здесь как частное лицо. Пытливое и алчущее истины.
— С чего же вы взяли, что я владею этой самой истиной?
— Помните прежний девиз? Критикуя — предлагай.
— Вы думаете, мне известна причина?
— Да, я так думаю. Во всяком случае, у вас есть версии. Это вытекает из текста.
— Гм, смотрите-ка... Читали внимательно. Вдвойне приятно. Коллеги еще не раскачались, а вы, не специалист, уже откликнулись. Но я должен повториться: методики, используемые в предвыборной борьбе, относятся к психологии макроколлектива, а это совсем другая наука. Мы же лечим больных и никакой помощи в плане повышения рейтинга оказать не сможем.
Профессор упер руки в столешницу и поднялся. Нуркин продолжал невозмутимо перелистывать журнал. Затылком он чувствовал недоумение Крючковского и от этого испытывал какую-то озорную школярскую радость.
— Я вас не агитировать пришел, Николай Николаевич, и не к сотрудничеству призывать. Меня беспокоит то, что творится последние месяц-два. Повальная шизофрения. Ссылки на экономические трудности несостоятельны, случаи наблюдаются во всем мире. Хотя в неблагополучных странах интенсивность выше. Что происходит с миром, профессор? — обернувшись, спросил Нуркин. При этом он постарался, чтобы вопрос звучал как можно драматичней.
— Ух, настырный! — воскликнул Крючковский и, наклонившись к селектору, проговорил: — Кофе.
Пройдясь вдоль окон, он резко остановился и вперил в Нуркина проницательный, по его мнению, взгляд.
— Откровенно?..
— Да, профессор! — жарко поддержал Нуркин.
— Гм, «что с миром»... Вы, Владислав... э-э...
— Просто Владислав, — разрешил гость.
— Вы, Владислав, не по адресу. Про мир — это к физикам. Явление приобрело уже такие масштабы, что одним социальным напряжением его не объяснить. Это вы верно подметили. Россия, допустим — Албания, еще Уганда какая-нибудь... с нами все ясно. Но почему Бельгия? Почему Кувейт? Австралия?.. Видимо, причина сугубо материальна. Если патология и играет какую-то роль, то отнюдь не первостепенную. Что-то происходит с миром. Вы совершенно правы.
В дверях появилась секретарша, и Крючковский умолк. Он отрешенно проследил за тем, как девушка ставит на стол поднос, как наливает в чашки из блестящего кофейника и, умеренно виляя задом, удаляется.
— Так о чем я?.. А! Ну что ж... Все это не похоже на шизофрению и, уж конечно, не имеет отношения к ложной памяти. Выдвигалось оригинальное определение — «немотивированная трансформация сознания», но и оно тоже хромает.
— Кем выдвигалось? — невзначай осведомился Нуркин.
— Так, один... Талантливый человек, но уж очень необразованный. Да дело, в общем, не в названиях. «Расщепление», «замещение»... Сложность в том, что эти термины обозначают из-вест-но-е, — по слогам произнес Крючковский. — А мы столкнулись с неизвестным.
Нуркин отпил кофе и, вежливо причмокнув вернул чашку на поднос. Кажется, бережливая девица насыпала в чайник растворимого.
— Если можно, подробнее о физических причинах, — попросил он. — В аспекте вашей специальности.
Крючковский наконец перестал расхаживать и сел.
— Подбиваете меня на дилетантские рассуждения о мироздании?
— В этой области мы с вами на равных, — лукаво заметил Нуркин.
— Хорошо. Что мы имеем? Десятки тысяч человек... да, уже десятки тысяч! Итак, все эти люди постепенно начинают осознавать в себе две разных личности. Появляются новые биографии — подробные, полноценные и, как правило, в той или иной степени вытесняющие память о настоящей жизни. Было бы этих людей не так много — и разговора нет. А так... Массовость! Вот камень преткновения. Болезнь? Возбудитель не найден. Остается предположить... — Крючковский замялся и исподлобья глянул на Нуркина.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});