Пьеса эта, впервые поставленная в 1929 году в Варшаве, наделала немало шуму. Шоу обвиняли в выпадах против демократии и даже в защите монархии. На сей раз пьеса и на самом деле требовала предисловия, и Шоу, конечно, не замедлил написать предисловие, причем очень длинное.
Что же на самом деле означало это выступление Шоу? Неужели он отказался от своих республиканских принципов и стал монархистом? Ведь многими пьеса была воспринята именно так. В Дрездене, например, постановка ее была, по существу, запрещена за поношение демократии и глумление над ней.
«Из-за чего поднялся весь этот шум? — спрашивал Шоу в предисловии. — Я написал комедию, в которой король наносит поражение выборному премьер-министру, задумавшему лишить этого короля права влиять на общественное мнение через прессу и публичные выступления; короче, задумавшему свести на нет его значение. В ответ на это король заявил, что чем быть никем, он лучше отречется от трона и сделает попытку, судя по всему, явно сулящую ему успех, стать самому выборным премьер-министром. Тем, кто полагает, что наша система всеобщего избирательного права порождает парламент, представляющий народ, это решение проблемы должно показаться исключительно демократичным, и с этой точки зрения премьер-министр должен как будто с радостью принять его. Но ему виднее. Этот шаг короля должен сплотить антидемократические монархические силы вокруг его противника, а противником ею при этом становится тот единственный общественный деятель, чьих способностей он имеет основания опасаться. Комедийный парадокс этой ситуации в том, что король побеждает, не опираясь на свой королевский авторитет, а, наоборот, угрожая подать в отставку и обратиться к демократическим выборам…»
Итак, новая пьеса опрокидывала привычные представления о демократии, да и о монархии тоже. Шоу указывал, что конфликт здесь вовсе не между монархией и демократией.
«Конфликт здесь между монархией и демократией, с одной стороны, и плутократией — с другой, потому что это она силой разрушила королевскую власть под разными демократическими предлогами, она подкупила и поглотила демократию. Капитал высказывается устно; капитал высказывается в печати; а короли и лейбористские лидеры только регистрируют его указания и даже, как это ни умопомрачительно и ни парадоксально, оказывают финансовую помощь его начинаниям и дают ему гарантии прибыли.
Демократию больше не покупают: берут даром, обманным путем».
Шоу заканчивал предисловие, цитируя текст собственной радиопередачи, которую он написал для рубрики «Дискуссия о демократии». Передача начиналась следующим обращением:
«Ваши величества, Ваши королевские светлости, Ваши сиятельства, Ваши превосходительства и преподобия, милорды, миледи, леди и джентльмены…» — Шоу исходил из того, что все эти высокопоставленные особы его слушают.
Кончалась же передача следующим призывом:
«Должен в заключение предупредить вас, что когда все, что только возможно, будет сделано, цивилизация и тогда будет по-прежнему зависеть от совести правительства и управляемых. Мы могли иметь от рождения очень добрый характер; но мы были дурно воспитаны, насквозь пропитаны различными антиобщественными индивидуалистическими стремлениями и предрассудками, а также снобизмом. Не следует ли нам воспитать своих детей так, чтоб они выросли лучшими гражданами, чем мы сами? Сейчас мы этим не занимаемся. А русские уже занялись. Подумайте над этим».
Надо сказать, что идея воспитания гражданина, которую Шоу проповедует и в самой пьесе и в предисловии к ней, с годами все чаще и чаще звучит в его выступлениях.
В упомянутой уже радиопередаче Шоу дает глубокий анализ парламентарной демократии и рассматривает данное Авраамом Линкольном определение демократии как управления народом, для народа и при помощи народа. Шоу соглашается с первой и второй частями этого определения, но решительно оспаривает третью. Он отвергает ее на том основании, что «народ не может управлять. Это физически невозможно. Каждый гражданин не может быть правителем, так же как каждый из мальчишек не может стать машинистом паровоза и главарем пиратов. Нация премьер-министров или диктаторов — это такой же абсурд, как армия, состоящая из фельдмаршалов. Правление при помощи всего народа не существует и никогда но может существовать на деле; это лозунг, которым демагоги дурачат нас, чтобы мы за них голосовали».
Далее Шоу развивает свою излюбленную идею о проникновении черт социализма и коммунизма в общественную жизнь современного капиталистического общества (вспомните хотя бы рассуждения об использовании местных, налогов в книге «Социализм для образованной женщины»)
«И нам приходится спрашивать себя сегодня, — подытоживает Шоу, — не о том, будут ли у нас социализм и коммунизм, а о том, поспевает ли сегодня демократия за развитием того и другого, потому что рост национального и международного сотрудничества требует, чтоб мы развивали и то и другое».
Глава 21
На недосягаемой высоте. Чернокожая девушка ищет бога. Скандал среди пчеловодов.
В конце декабря 1932 года супруги Шоу отправились в Южную Африку, где попали в автомобильную катастрофу. Шоу так рассказывал об этом в одном из писем:
«Мы ехали в Порт-Элизабет из приятного приморского местечка, носящего название Уайлдернес, то есть пустыня. Я сидел за рулем и проделал уже большой путь через горные перевалы, мастерски петляя над пропастью по извилинам дороги, когда мы вдруг выскочили на километровый отрезок ее, казавшийся сравнительно ровным и безопасным; тут я пустил машину полным ходом. И вдруг она резко вильнула влево через какой-то ухаб и рванулась к обочине дороги. Я оказался на высоте, на недосягаемой высоте: ни на мгновение не потерял я самообладания, тело мое было напряжено; нервы как сталь. Я вывернул руль в противоположною сторону и нажал при этом не ту педаль. Машина повиновалась идеально: она ринулась поперек дороги, протаранила обочину и проволочный забор, унося за собой куски колючей проволоки, а потом помчалась через равнину. Так мы мчались вперед, все набирая скорость, нога моя решительно нажимала на акселератор, и машина, грохоча и подпрыгивая, неслась по неровной местности; потом она нырнула по скату в овраг, взобралась по противоположному склону, и, может, я до сих пор еще прыгал бы по ухабам, если бы капитан Ньютон, заботам которого мы были поручены, не сказал мне сухо: «Может быть, вы снимете ногу с акселератора и поставите её на тормозную педаль». Я всегда готов выслушать разумный совет. Я поступил так, как он рекомендовал, и таким образом сразу остановил машину, на которой все еще болтался обрывок колючей проволоки, хотя мы уже несколько миль тащили его за собой. Я был цел и невредим, но жена моя, катавшаяся вместе с багажом по заднему сиденью, получила тяжелые увечья. Капитан оказал ей первую помощь; путешествие наше закончилось в Книсне, где температура у нее поднялась до 108° и где ее на месяц уложили в постель Я ежедневно купался и писал «Приключения чернокожей девушки в поисках бога»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});