Читать интересную книгу Седьмой совершенный - Самид Агаев

– Ну что, Али? - закричал капитан.

– Кажется идут на веслах, - отозвался матрос, висевший на мачте.

– Кажется, - недовольно буркнул капитан.- А, что за корабль?

– Пока не видно.

– Не видно, - разозлился капитан, - сиди там пока не увидишь.

– Искупаться, что ли пока стоим? - вопросительно сказал Ахмад Башир, заглядывая за борт.

–Тебе, что-то надо от меня? - спросил капитан.

– Да нет, - беспечно отозвался Ахмад Башир, - поздороваться пришел, здравствуй амир, спасибо за гостеприимство.

– Здравствуй, здравствуй.

- А что ты так беспокоишься? Ну, плывет себе, купец какой-нибудь.

- Хорошо если купец, - сказал капитан, - штиль нас застал в нехорошем месте. Пираты здесь ходят.

– Так может быть на весла и вперед?

– Да я вот думаю, или ветра подождать. Вон облака собираются.

– Ну ладно, думай, а я все-таки искупаюсь.

– Ну что, Али? - вновь закричал капитан.

– Не видно амир, но идут на веслах это точно.

Капитан хмыкнул с досады и пошел на нижнюю палубу.

Ахмад Башир разделся и бросился в Средиземное море. Полный восторга, он нырял и плавал до полного изнеможения, потом повис на якорной цепи и закрыл глаза, борясь с искушением разжать руку и опуститься на дно. Но руку он конечно не разжал, потому что принадлежал к тем, на ком держится этот мир. Поболтался на якорной цепи, заскучал да и полез на борт.

На палубе он увидел необычайное оживление. Раздавались команды, бегали матросы. Завизжала цепь, вытаскивая якорь. Перекрывая шум, раздался зычный голос капитана:

– Гребцам занять места.

Ахмад Башир пошел на корму за своей одеждой и уже оттуда, одеваясь, крикнул матросу, все еще сидевшему на мачтовой перекладине.

– Эй, друг, что случилось?

– Пираты, господин, - ухмыляясь, ответил матрос.

– А чему же ты радуешься?

– А что плакать, что ли? - ответил жизнерадостный матрос.

– Это ты верно говоришь, - озабоченно сказал Ахмад Башир, затягивая пояс с деньгами и разглядывая нагоняющее их судно.

Это была бариджа, стремительный боевой корабль, излюбленное средство передвижения средиземноморских пиратов.

Весла опустились в воду и "купец" тяжело двинулся вперед.

Ахмад Башир пошел по кораблю, выискивая место, чтобы спрятать деньги. Проходя мимо капитана, он спросил:

– Уйдем?

– Вряд ли, - ответил капитан.

– А оружие есть на корабле?

Капитан криво усмехнулся.

– Для кого, для этих что ли? - он показал на перепуганных купцов, поднявшихся на верхнюю палубу, чтобы воочию, убедиться в приближающейся опасности.

Старый я дурак, - сказал капитан, - ведь, как чувствовал, надо было раньше весла опустить.

– Не расстраивайся, бариджа легче твоей куркуры в несколько раз. Все равно бы догнали.

– Это тоже правильно, - согласился капитан.

– Слушай, а что они с нами сделают?

– Если не будем сопротивляться, ограбят и отпустят.

– Вопросов больше не имею, - сказал Ахмад Башир. Он вернулся в капитанскую каюту, лег на кровать и задумался о своем удивительном невезении.

Халиф Убайдаллах принял Меджкема в саду. Повелитель правоверных сидел на карточках у небольшого водоема и пускал искусно сделанные кораблики. Меджкем почтительно остановился в отделении и стоял так, смиренно опустив глаза долу, украдкой наблюдая, как халиф острием длинного кинжала расталкивает сбившиеся в кучу корабли. После того памятного ареста Абу Абдаллаха, когда обезумевший от ярости полководец, едва не добрался до его горла, Убайдаллах не расставался с оружием.

Меджкем переступил с ноги на ногу. Халиф, всецело увлеченный своим занятием, не обращал на него никакого внимания. Один из парусников столкнулся с кувшинкой, при этом зачерпнул бортом воду и стал тонуть. Халиф попытался подцепить его кинжалом, но не дотянулся.

– Затонул, - огорченно сказал Убайдаллах и поднялся на ноги.

Меджкем изобразил на лице сочувствие, но это ему не помогло.

Внимательно глядя на него, Убайдаллах сказал:

– Всякий раз, когда я на тебя смотрю, я вспоминаю, что должен тебя повесить.

Меджкем съежился внутренне.

– Или, - продолжал халиф, - предпочитаешь, чтобы тебе отрубили голову?

Меджкем опустил голову еще ниже.

– Ну, отвечай, когда тебя спрашивают.

Глядя в сторону, Меджкем сказал:

– Если повелитель предоставляет мне право выбора, то я предпочел бы, чтобы меня посадили на кол.

– Вот как, - удивился халиф, - это почему же?

– Хоть удовольствие получу напоследок, - нагло заявил Меджкем.

Убайдаллах расхохотался.

– Меня успокаивает твоя откровенность, - кончив смеяться, сказал он, это говорит о том, что от тебя нельзя ждать предательства.

– Это была шутка, повелитель, - сказал Меджкем.

– Удивляюсь твоей дерзости Меджкем, - нахмурившись, сказал халиф, - ты осмеливаешься шутить, в то время когда жизнь твоя висит на волоске.

- Одно непонятно, как при таком остроумии ты позволил обвести себя вокруг пальца.

Меджкем тяжело вздохнул и сказал:

– Повелитель, я скоро сам лишу себя жизни из-за этого. Не могу себе этого простить.

– Я тоже.

Меджкем показав на водоем, воскликнул:

- Смотри повелитель, еще один тонет.

Невесть откуда взявшийся лягушонок прыгнул на корму корабля и опрокинул его.

– Я потерял еще один корабль, - озабоченно сказал Убайдаллах, - это мой будущий флот.

– Флот? - спросил Меджкем, радуясь, что ему удалось изменить направление разговора.

– Да, я построю город на море и назову его Махдия. Построю флот и отберу у Венеции Средиземное море.

– Иншаалах, - воздев руки, сказал Меджкем, - Величие замыслов определяет величие человека.

Убайдаллах польщено улыбнулся, и все так же улыбаясь, повернулся к Меджкему и в упор спросил:

– Есть новости о тех двоих?

– В последний раз их видели в порту...

– Это я уже слышал.

– Больше ничего.

Убайдаллах повернулся и пошел к беседке.

Меджкем провожал его взглядом. Халиф взял лежавший на скамье подбитый ватой халат и несмотря на по весеннему теплый день, надел его.

– Что-то знобит меня, - озабоченно сказал Убайдаллах, - не заболеть бы.

– Аллах не позволит этому произойти, не допустит, чтобы заболел его посланник, - произнес Меджкем.

Слишком много развелось у Аллаха посланников, - саркастически произнес халиф, - бедняга, не знает, кого из нас оберегать от хвори.

Меджкем удивленно посмотрел на халифа.

– Или ты не слышал о махди, который недавно объявился в Медине, и тревожит умы разговорами о том, что он Седьмой Совершенный, и что фатимидский халиф самозванец и узурпатор, обманом занявший престол, и что только он истинный Имам времени, наследник Джафара ас-Садика, при этом он потрясает четками, якобы принадлежащими пророку, как доказательство своей миссии.

– Нет, повелитель, я ничего не слышал, - признался Меджкем, - но почему это тебя беспокоит. Все время разные безумцы объявляют себя мессиями. Пусть собаки лают, караван пусть продолжает свой путь.

Немного помолчав, Убайдаллах сказал:

- Сдается мне, что это наш друг Имран объявился. В последнее время, я часто спрашиваю себя, почему я отпустил его, почему не казнил.

Видя, что халиф перешел к риторике, Меджкем. облегченно вздохнул и перевел дух. Кажется, и на этот раз пронесло. С тех пор как он провалил задание по поимке государственных преступников, каждый раз, когда халиф вызывал его к себе. Меджкем прощался с жизнью. Племянник халифа был тайно казнен в тот же день, когда раскрылся заговор. Об этом кроме халифа знал только Меджкем, даже палач не знал, кого он лишает жизни. По дворцу был пущен слух, что, племянник арестован, и содержится в тюрьме в секретной камере. Меджкем прекрасно понимал, что это посвящение в тайну халифа значительно сокращает срок его жизни. В тот день, когда трактирщик, вернувшись, освободил их, у Меджкема мелькнула мысль, что ему тоже надо теперь уносить ноги от гнева Убайдаллаха. Он тогда подавил ее, и пустился в погоню, за беглецами. Но те как сквозь землю провалились.

– Стоит ли тебе, государю, обращать внимание на каких-то жалких лжепророков, - немного осмелев, заявил Меджкем.

- Это не простой лжепророк, это Имран, такой же предатель, как и его покровитель - Абу Абдаллах. И от кого же я слышу эти речи, от человека, которому было поручено арестовать или уничтожить его, и который провалил все три попытки. Теперь ты лично, слышишь меня Меджкем, лично отправишься в Медину и убьешь его. А теперь, убирайся с глаз моих, пока я не передумал и не решил отправить кого-нибудь другого, а тебя казнить.

– А если это не он? - спросил Меджкем.

- Это он, - уверенно сказал Убайдаллах.

Меджкем поклонился и пошел к выходу.