— Морнэмир, о, морнэмир! — лихорадочно шептал Норин. — Наконец-то ты вернулся к нам!
Единорог сзади тихонько фыркал. Я повернулась и округлила глаза, приказывая ему повременить с язвительными звуками.
Повосторгавшись в таком же духе еще четверть часа, Норин встал и, с величайшей осторожностью передав венец подоспевшему советнику с каменной шкатулкой, обратился к нам.
— Все подгорное королевство благодарит тебя, Вэндэ Таурэ Белоснежного Леса, за то, что вернула обманом похищенную у нас реликвию нашего рода. Справедливость восторжествовала! Теперь я и мой народ всегда будем рады видеть тебя, Дева Леса, и твоего супруга в нашем королевстве.
— Да-да, я очень рада, что смогла помочь вам. Это, конечно, стоило мне огромных усилий, но я не люблю хвастать. И, кстати, о моем супруге. Настал ваш черед выполнить свою часть сделки, — быстро проговорила я. — Вы обещали дать мне аметист, когда венец окажется у вас.
— Аметист? — задумчиво проговорил король, поглаживая бороду. — Но я не говорил, что дам аметист.
— Это шутка? — повысила я голос, хотя внутри все сжалось от страха. Верхушки деревьев над лагерем гномов опасно зашевелились, хотя ветра не было и в помине. — Мы же договаривались! И в свидетелях был весь ваш народ!
— Подожди, Дева Леса, не горячись, — тихо сказал Норин, поглаживая бороду. — Октар! — позвал он.
— Слушаю, мой король, — откликнулся появившийся из шатра советник. Шкатулки с венцом уже не было у него в руках, зато был свернутый в трубочку свиток.
— Напомни, что дословно я сказал шесть лун назад при моем народе и алдвахраме, в котором заключен голос отца Телхара.
Советник откашлялся, картинным движением раскрыл свиток и, выставив его на уровне глаз, визгливо зачитал написанное:
— В тот день его величество подгорный король Норин, сын Норина, внук Норина сказал: «Я торжественно обещаю королевское помилование Крору. Я торжественно обещаю помочь этой смертной вернуть ее супруга к жизни».
Норин кивнул.
— Верно. Итак, я дарую королевскую милость Крору. Он и дальше может занимать свой пост.
— Хорошо. А что со второй просьбой? — поторопила я. — У вас есть при себе аметист?
— Но ведь я ничего не говорил про аметист, — простодушно удивился король, сверкая хитрыми глазками.
— Нет, не говорили, ваше величество, — притворно поддакнул Октар.
Я переводила растерянный взгляд с короля на советника и обратно. Что все это значит? Король гномов подло меня обманул? Да что же это такое? Быть проданной братом, еле вырваться из цепких лап Ульвара, почувствовать себя совершенно беспомощной перед Лиатрис и лишь чудом убежать от нее, чтобы понять, что все эти трепыхания были напрасны?
Во мне поднялась такая волна гнева, что я лишь чудом удержалась, чтобы не развесить все войско Норина на ветвях уцелевших от их топоров деревьев.
— Вы, — прошипела я, сжав кулаки и делая к королю шаг, — обещали мне помочь вернуть к жизни Элрика.
— Я не отказываюсь от своих слов, — важно кивнул гном.
— Так что же все это значит? — выпалила я. — Скажите прямо. Я же вернула ваш венец!
— Тебе не нужен аметист, — посмеиваясь, ответил Норин.
— Очень даже нужен! Без камня я не смогу вернуть Элрика, ведь он отравлен!
— Тебе не нужен аметист, — настойчиво повторил король. — У тебя есть единорог.
— А причем тут он? — удивилась я, бросая быстрый взгляд на Флориана. Тот нервно переступал передними ногами.
— Любой младенец знает, что порошок из рога единорога — лучшее средство для обезвреживания яда. Не могу понять только одного: почему твой друг, — а ведь это твой друг, потому что когда ты была в моем королевстве, его видели в лесу рядом с горами, да и после вы ушли вместе, — не сказал тебе о свойствах своего рога.
— Хотелось бы и мне получить ответ, — мрачно ответила я, оборачиваясь к притихшему Флориану.
— Вив, я же не могу отпилить свой рог, — быстро сказал тот, — проси у этих жуликов камень.
Убивать Флориана даже ради спасения Элрика не входило в мои планы, поэтому я снова повернулась к Норину.
— Единорог нужен мне живым.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— На его роге пыльца. Поскреби ножом и наберется достаточное количество, чтобы вылечить отравленного.
Я опять повернулась к Флориану. Тот смотрел куда угодно, но только не на меня.
— Это правда?
— Хм-м-м ну-у-у-у в общем-то если рассуждать с этой точки зрения, то да.
Где-то вверху раздался треск ветвей. Испуганно вспорхнули птицы. Решив не устраивать сцену с тасканием единорога за уши при гномах, я, сдерживая гнев, обратилась к Норину:
— Благодарю за помощь, ваше величество. Мы нанесем вам визит вежливости, как только Элрик будет будет в состоянии наносить визиты. Надеюсь, к вечеру ваше войско вернется в свои владения.
— Наши двери открыты для лесных эльфов, — важно ответил Норин, слегка кивнув. — Считай, что войска здесь уже нет.
Сухо попрощавшись, я развернулась и направилась подальше от лагеря. Где находится Лоссэ Таурэ, я не знала, а брела наугад, чтобы просто уйти от гномов и дать волю гневу на Флориана-Морнэмира, лесной дьявол его побери! Притихший единорог тащился следом.
— Мы идем не в ту сторону, — осторожно подал он голос.
Я развернулась и заорала:
— А тебя больше всего волнует именно это, да? Мы идем не туда! Да я последнюю неделю шла не туда!
— Вив, послушай
— Я не собираюсь слушать твою очередную ложь. Какая же я дура! Опять поверила обманщику! Я не понимаю: что я тебе сделала? Ты меня ненавидишь за что-то?
— Я? Ненавижу тебя? Нет! Как ты могла такое подумать? — единорог нервно дергал ушами.
— Но я не вижу других причин твоему поведению! Ты хоть представляешь, скольких переживаний мне все это стоило? Гномы чуть не спалили твой дом, меня чуть не изнасиловал брат, который мне на самом деле не брат, но это не так уж и важно, в конце концов, Ульвар хотел сделать меня своей вечной рабыней, а Лиатрис точно избавилась бы от меня при первой же возможности! Подвергнуть меня всем этим испытаниям и ради чего? — Я замолчала. — Действительно, а ради чего? Почему ты не сказал мне? И не ври, что не знал!
— Знал, но не думал, что об этом знают коротышки, — ответил Флориан после минутного молчания. Я отшатнулась. Внутри жила надежда, что Норин что-то напутал.
— Зачем?
— Я не могу тебе сказать, — мотнул головой единорог.
— Это еще почему? — приподняла я брови.
Но единорог упорно молчал. Мне стало так обидно, что я со всей силы прикусила щеку, стараясь не разреветься. Чувство было такое, словно кто-то со всей силы ударил меня под дых, однако я старалась не подавать виду. Я верила Флориану, почти поверила в то, что все это время меня защищал Морнэмир и получила очередную ложь. А я еще согласилась помочь этому обманщику! Сдерживая слезы, я вскинула голову и твердо сказала:
— Вот как. Что ж, можешь и дальше купаться в своих тайнах, меня они не волнуют. Но мы сейчас же вернемся в рощу и разбудим Элрика. А если ты придумаешь очередную ложь, клянусь лесными богами: я превращу тебя в садовый куст! И запомни: мы не расскажем Элрику о том, что ты по какой-то причине не расколдовал его. На тебе и так слишком много грехов.
— Рано или поздно ему расскажет Норин.
— Это я возьму на себя, — твердо сказала я, глядя в темный глаз единорога. — Жди здесь! — приказала я, разворачиваясь и отправляясь обратно в лагерь гномов. Там уже вовсю сворачивали стоянку. Радостный гомон и звучащее отовсюду «морнэмир» ясно сказали мне о том, что счастливая весть о возвращении венца разнеслась по лагерю быстрее ветра. Под полными любопытства взглядами гномов, я снова прошла к королевскому шатру. Меня никто не останавливал. Норин уже успел переодеться в доспехи, голову его венчал рогатый шлем. Увидев меня, гном удивленно вскинул пшеничные брови.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ваше величество, одолжите мне нож, — попросила я нервно.
Без дальнейших расспросов Норин кивнул ближайшему гному-стражнику. Тот отстегнул от пояса короткие ножны с торчавшим из них кинжалом и протянул мне.