— Вот, — улыбнулся Марк, — я вас предупреждал, что Медведев захочет идти в открытую.
Начальник развел руками, покачал головой.
— Нет, я не могу рисковать. Задов даст знать Махно, и тот либо совсем откажется от золота, либо обойдет нас, вытащит его из-под носа. Кроме того, сразу станет ясно, что их переправа через границу под нашим контролем. И, наконец, что если Задов выполнит хоть одно поручение сигуранцы? Может быть, он не все нам рассказал... Мало ли на что способен этот Левка. Ведь он бандит, не забывайте этого, товарищи!..
— Он был бандитом! — с горячностью перебил его Медведев.
— Дмитрий Николаевич, — начальник строго постучал карандашом по столу, — не увлекайся. Чекист всегда должен себя контролировать.
— Я ручаюсь за него. Своей головой! — воскликнул Медведев.
Добродеев изучающе поглядел сквозь очки на его лицо, побелевшее от волнения: упрямо выдвинутый подбородок, две складки, преждевременно врезавшиеся у углов сжатого рта, сверкающие задором глаза...
— Ты говоришь это в твердом рассудке и ясной памяти?
Медведев неожиданно взял у него из рук карандаш.
— Что ты?
— Хочу записать свои слова, товарищ Добродеев.
Начальник вздохнул, снял очки. У него оказалось совсем юношеское лицо с добрыми близорукими глазами.
— Ну уж нет, — он отобрал карандаш. — Отвечать — так всем вместе, начиная с меня... Что ж, обсудим план действий.
Они разработали подробный план. У Добродеева было чему поучиться. Настоящая эрудиция, широкий размах, смелость и в то же время осторожность. Он умел предусмотреть каждую случайность, рассчитать каждую мелочь.
Для начала Добродеев предложил Арбатскому приютить Леву на несколько дней у себя. Когда Медведев и Марк вошли к Леве, тот сидел на кровати, безжизненно опустив свои могучие руки. Он даже не обернулся.
— Пойдем, Лева! — весело позвал Марк. — Ко мне в гости!
Задов поднялся, как автомат, шагнул к двери. Остановился. Взял со стула толстовку, только что принесенную портным и сшитую специально для него.
— Я надену это...
Впоследствии, рассказывая эту историю, Марк Борисович Арбатский, смущенно улыбаясь, качал головой: «Вы подумайте, до чего мы были нечутки. Посмотрели на эту толстовку и стали оба хохотать, как одержимые. Это было что-то необозримое. Настоящий парус! На толстовку, сшитую строго по мерке, без всяких излишеств, пошло три с половиной метра широкого сукна! Она вполне пришлась бы впору пожарной каланче».
— Валяй, переодевайся скорее, — давясь от смеха, торопил его Марк.
— Я в чистой одежде хочу... — тихо сказал Лева.
И только тогда, взглянув в его глаза, они поняли...
— Брось, Лева, — взволнованно проговорил Медведев. — Ты действительно свободен.
Они долго стояли на углу, провожая его глазами. Лева медленно шел по улице Чернышевского, осторожно обходя прохожих, подолгу останавливаясь перед вывесками, оборачиваясь на звонки трамваев, автомобильные гудки...
Весь день Медведев и его друг не могли найти себе места. Каждый час подходили они к аптеке на Совнаркомовской улице, куда к ним прибегал связной от чекиста, приставленного к Леве осторожным Добродеевым.
Наблюдатель был опытным, и связной докладывал о каждом шаге Левки. Вдруг пришло тревожное известие: Лева вошел в закусочную и вот уже два часа не появляется. Не ушел ли он черным ходом? Не напьется ли, вспомнив былое, и затем пойдет куролесить, как некогда...
Часов в шесть вечера к аптеке, запыхавшись, примчался сам наблюдатель.
— Ты с ума сошел! Бросил! Или потерял его? — напустился на него Марк.
— Какое там потерял, — с огорчением махнул рукой парень. — Выходит он из закусочной, идет прямо ко мне и обращается так, будто мы вместе с ним в одном корыте крестились: «Срочно найди Медведева или Арбатского и веди сюда. Я выйду к ним...» — Приметил меня, глазастый черт!
Лева вышел из закусочной с каким-то человеком в брезентовом армяке с мешком и кнутом под мышкой. Они попрощались и разошлись в разные стороны. Проходя мимо чекистов, Лева шепнул:
— Возьмите его.
Человека в армяке арестовали на другом конце города. То был один из братьев Каретниковых — известный махновский бандит, несколько дней назад совершивший в Днепропетровске ограбление и зверски убивший фельдъегеря. Он похитил громадную сумму. Почти все деньги оказались в мешке, который он таскал с собой. С Левкой они встретились совершенно случайно.
Вечером, перед тем как лечь спать, в домике Марка рассказали Леве о главной задаче, которую поставили перед ним.
* *
*Спустя несколько дней Махно получил добрые вести с Украины: все готово к встрече его посланца. Скоро, скоро несметные богатства, награбленные бандитами за три года махновщины, потекут к ним в руки. Скоро наконец откроются перед ними двери всех ресторанов и притонов Европы!
В начале августа 1923 года Махно снарядил в дорогу своего личного адъютанта Лепетченко, одного из трех сыновей пристава Лепетченко, за убийство которого Нестор Махно с 1908 по 1917 год сидел в московской Бутырской тюрьме.
Охрану кладоискательской экспедиции Арбатский просил поручить Медведеву.
* * *
Ивана Лепетченко у границы встретили Марк и Лева. Медведев с двумя оперативными работниками ждал неподалеку. Лева сам попросил, чтобы рядом была охрана. Не для себя — Лепетченко он не боялся — для спокойствия Марка. Он понимал, как должен себя чувствовать Марк в такой компании.
Лепетченко держался настороженно, смотрел исподлобья, разговаривал властным тоном, вообще немного играл «под Махно». О золоте не упомянул ни разу. Рассказал, что батьку интересуют штабные документы и личный дневник, зарытые под Гуляй-Полем, так как он собирается издать историческое сочинение «О великом анархическом опыте в Русской революции». Вообще же, по его словам, батька сейчас возглавляет весь русский анархизм и намерен организовать широкую борьбу с Советской властью. Остановка только за средствами...
Все трое на подводе добрались к утру до железной дороги, а затем поездом до Екатеринослава. Медведев с двумя помощниками вдалеке следовали за ними. Отсюда должны были пойти пешком. Медведев связался по телефону с Добродеевым, доложил о том, как развиваются события. Добродеев решил покрепче застраховать экспедицию и откомандировал в распоряжение Медведева еще одну группу из пяти человек, которая должна была двигаться вслед за ним, чтобы в случае необходимости помочь и, главное, постоянно держать связь с центром.
Возник вопрос о том, как кормить всю эту команду. На бумажные деньги в деревне ничего нельзя было купить. Воспользовавшись нэпом, кулак пытался снова прибрать к рукам село. Государство боролось за укрепление советского рубля. Выпущенный в то лето хлебный заем, денежная реформа, призыв проводить крупные денежные операции через государственный банк, развитие сельской кооперации — все это наталкивалось на бойкот со стороны кулачества. Кулаки не признавали ничего, кроме золота и вещей на обмен. А путешествие могло затянуться, так что кормежка вырастала в целую проблему.