отпустил. И если — пусть слегка, ненавязчиво — напомнить о фигуре Караханова, то следствию тоже бы не поздоровилось. Несомненно, адвокат шёл бы на риск — не исключено, бессмысленный. Но, прежде всего, оставался шанс, хоть и маленький: всё-таки защита не соглашалась со
всем комплексом обвинений (а не исключительно с одним эпизодом), заявляя о собственной, взвешенной и согласованной позиции. При этом дело начинало «греметь» — даже при закрытых дверях. И кого такой шумный расклад устраивал?
Однако для всего вышеуказанного нужно было переходить от обычной рутинной практики к высоким исключениям из правил. К таким, как та же Софья Фроловна, которую многомудрый адвокат явно недооценил и с которой не сумел достичь прочного, квалифицированного союза для спасения Эдуарда. Так то — мать.
А ведь примерно в то же время коллеги Мидовского добивались других репутационных высот. Допустим, С. Л. Ария защищал в 60-е годы, когда проще, безусловно, не стало, А. Д. Сахарова и многих иных диссидентов в самых разных городах Союза. И добился того, что его, как и «полуграмотную» Софью Фроловну, начали «бояться». Высочайшая награда! Но таковой удостаиваются немногие избранные. Надо ли винить остальных? Так или иначе, отказавшись от опасного сражения, Сергей Александрович Мидовский изначально согласился на пять лет строгого режима для подзащитного. Оттого-то мы и вспоминаем об этом адвокате лишь в связи с указанным делом.
Которое шло своим чередом, в том числе и благодаря новому творческому достижению «Комсомольской правды». Фельетон «Ещё раз о “звёздной болезни”» Н. Фомичёва и И. Шатуновского появился на свет 22 июня. «Стрельцов превратился в социально опасный элемент, а восторженные меценаты курили ему фимиам» — такой постулат попытались аргументировать авторы.
Кстати, о них. Н. Фомичёв в историю журналистики, прямо скажем, не вошёл. В отличие от соавтора, Ильи Мироновича Шатуновского. Тот специализировался на фельетонах об известных людях. Редакционное задание выглядело просто: развенчать, унизить, втоптать в грязь, дабы не высовывались, не отличались лица не общим выраженьем. Так, немалые неприятности имел Марк Бернес после публикации «Звезда на “Волге”», а 22-летняя Людмила Гурченко, язвительно упомянутая вроде бы под занавес некоего сатирического обозрения «Чечётка налево» — на предмет так называемых «левых» концертов, — в 60-е годы была почти напрочь забыта кинематографом.
Стрельцов и в столь славной компании оказался «особо отмечен». Подумайте: 22 июня ещё не начинался собственно суд. Между тем в материале авторов-«правдорубов» Эдуард уже выглядит виновным. И что это такое, если не прямое, беззастенчивое воздействие на грядущий приговор «самого справедливого суда в мире»?
А начинается у Н. Фомичёва с И. Шатуновским всё, разумеется, с письма болельщиков. Те после вылета наших в одной четвёртой мирового первенства (что посчитали неудачей) интересовались, почему не выступал Стрельцов и что с ним случилось. Вот чуткие авторы и ответили любителям футбола из Тбилиси — этим, вероятно, подчёркивался всесоюзный интерес к сложившейся ситуации — творением, которое превзошло по цинизму даже фельетон С. Д. Нариньяни.
Нет, посыл прежний: был Эдуард хороший мальчик, не пил и не курил, а потом появились огромные деньги, вседозволенность, покровители. О последних написано едва ли не больше, нежели о футболисте. Он же смотрится полнейшим недоумком: «А человек-то Стрельцов был (обратим внимание: в прошедшем времени. — В. Г.) серый, недалёкий. Его некомпетентность в самых примитивных вопросах вызывала изумление и улыбки у товарищей по команде. Он искренне считал, что Сочи находится на берегу Каспийского моря, а вода в море солёная, оттого что в ней плавает селёдка».
А. Т. Вартанян уже в наши времена объяснил, что Сочи перед сезоном каждый год принимал многие команды, и не понимать, на побережье какого моря находится город, футболист не мог при всём желании. А пример с селёдкой дотошный Аксель Татевосович нашёл у... А. П. Чехова в рассказе «Экзамен». То есть целых два сатирика-юмориста не смогли придумать ничего самостоятельного. Сразу как-то подползают мысли о том, кто по-настоящему сер и недалёк.
Использована в фельетоне и история на Крутицком Валу. Во многом благодаря «комсомольскому» дуэту суд сумел прибавить лишних три года к сроку, хотя пересказан эпизод лживо и бездарно: Стрельцову, по версии авторов, «втемяшилась блажь» ворваться в дом ночью, после чего он, опять же ни с того ни с сего, принялся ожесточённо бить посуду на кухне. В таком случае надо не о приговоре думать — о лечении. Только вот кого лечить: футболист абсолютно здоров. Может вновь стоит говорить о каких-то отклонениях у пишущих в центральной газете?
Изрядная доля текста посвящена так называемым «покровителям и меценатам», и, думается, не случайно. Как не раз повторялось, Стрельцова подлинно любили в народе. Выступление советской команды на мировом форуме вызвало Прямое недовольство болельщиков составом сборной. Это из Тбилиси пришёл вежливый вопрос о Стрельцове (надеюсь всё же, что письмо не в Москве написано). На ЗИЛе, например, эмоции достигли совсем иного накала.
При этом я, как и А. П. Нилин, считаю преувеличением утверждение о возможных массовых демонстрациях рабочих в защиту футболиста. А вот с мыслью Э. Г. Максимовского о «глухом ворчании» тех же автозаводцев соглашусь полностью. Причём можно было говорить о «глухом ворчании» болельщиков всей огромной страны. Логика ворчавших проста. Ехали чуть не за «золотом» (это не выдумка), и где оно? Проиграли в четвертьфинале Швеции. Которую три года назад тот же Эдик совместно с Борисом Татушиным разбомбил — причём там же, у них. А их двоих вместе с Огоньковым на чемпионат не взяли!
Конечно, никакие «колонны» никуда бы не пошли. Не Новочеркасск 62-го года, речь не о ценах, мясе и вообще хлебе насущном. Однако людское настроение, мрачное, угрюмое, — тоже фактор нежелательный, мягко говоря. Оттого и фельетон «Ещё раз о “звёздной болезни”» выходит как ответ читателям и оттого развивается тема «заступников», этаких недальновидных «радетелей», мешающих осуществить справедливый суд. Начальников среднего звена, как известно, трудовой народ недолюбливает, потому как конкретно с ними приходится иметь дело, а не с теми, до кого не дозвонишься и не докричишься. Поэтому осмысленный удар «Комсомолка» наносит как раз по некоторым зиловским начальникам, а также районным руководителям. А под самый жаркий огонь попал не чужой вроде газете комсомол. Райкому припомнили тот строгий выговор, объявленный в день выхода «Звёздной болезни». Вышла, по мнению фельетонистов, ошибка: исключать нужно было Стрельцова, гнать поганой метлой. «Слово взял, — напоминают читателю, чтобы знал, кто у нас виноват, — первый секретарь райкома ВЛКСМ Виктор Полищук. Сначала секретарь дал туманное определение “широты русской души”, потом решительно принялся утверждать, что именно такая