Читать интересную книгу Восстание в крепости - Гылман Илькин

— Я вижу, сегодня у вас в деревне свадьба, и мне досадно, что я помешал вам, — продолжал Мухаммед. — Постарайтесь не принимать близко к сердцу то, что сейчас произойдет здесь. Возвращайтесь к своему веселью. Я мог бы совершить правосудие там, в лесу, но я хотел, чтобы вы своими глазами увидели, как я рассчитался с человеком, который грабил вас!

Расул почувствовал, что смерть близка. Сейчас она налетит на него, сожжет, превратить в кучу пепла! Бежать, бежать!

Мухаммед не успел договорить, Расул, как дикий зверь, бросился в толпу, крестьяне от неожиданности шарахнулись в сторону. Он миновал площадь и, пригибаясь к земле, помчался вниз по склону.

Мухаммед метнулся за ним, выбежал на край площади и увидел беглеца, мчавшегося во весь дух по тропинке.

Один за другим прозвучали два выстрела. На дороге поднялась пыль. Через минуту все увидели темное пятно, застывшее посреди дороги.

Мухаммед облегченно вздохнул. Он подождал еще несколько мгновений. Человек, распростертый внизу, не шевелился.

Многие крестьяне были поражены суровостью Гачага Мухаммеда. Старики же одобряли его поступок.

Убедившись, что Расул мертв. Мухаммед вернулся на площадь. Крестьяне еще не пришли в себя после случившегося.

— Почему молчите? — крикнул Мухаммед музыкантам. — А ну, зурна, начинай!

Музыканты прошли в дом, где справляли свадьбу, и скоро оттуда послышались звуки зурны.

Мухаммед вместе с толпой крестьян вошел в дом. Он хотел, чтобы люди поскорей избавились от тягостного впечатления.

— Громче, громче! — крикнул он музыкантам. — Сыграйте какой-нибудь танец!

Музыканты заиграли лезгинку.

Мухаммед, закатав рукава архалука, вышел на середину комнаты. Ноги его двигались легко и ловко, большие руки были раскинуты в стороны.

— Хлопайте, чего ждете?! — воскликнул он, глядя на неподвижных крестьян.

Крестьяне захлопали в такт музыке. Лица их постепенно оживлялись.

Музыканты заиграли быстрее.

Мухаммед, видя, что веселье восстановилось, подозвал к себе двух парней, сидевших у дверей. Теперь в комнате плясали трое. Крестьяне не отрывали глаз от Мухаммеда. Скоро один из парней устал и вернулся на свое место. Второй же не хотел сдаваться.

Из-за занавески выглядывали женщины, закутанные в черные платки. Были видны только их поблескивающие глаза.

Мухаммед позвал танцевать еще трех парней. Музыканты сидели потные, глаза у зурначей от натуги заметно покраснели. Музыкант, игравший на дэфе, не чувствовал уже своих пальцев.

А Мухаммед продолжал танцевать. Что с ним? Или он радовался смерти Расула? Он танцевал уже более получаса. Все его соперники по танцу, устав, отдыхали, му-зыканты тоже мечтали о передышке, а он все плясал и плясал.

Крестьяне уже забыли о случившемся. Их лица были веселы и возбужденны. На свадьбе воцарилось настоящее, непринужденное веселье.

Мухаммед перестал танцевать и сел вблизи от двери. Отдышавшись, шепнул что-то на ухо парню, сидевшему рядом. Тот поднялся и выбежал из дома. Мухаммед же как ни в чем не бывало продолжал хлопать в ладоши и подбадривать танцующих восклицаниями.

Два крестьянина, очевидно самые любопытные, поднялись со своих мест и вышли на улицу, желая узнать, куда Мухаммед послал парня.

Через несколько минут юноша вернулся. В руках у него была лохматая папаха — шапка Расула. Мухаммед повертел ее в руках. Да, он не ошибся, вторая пуля пробила папаху как раз посредине. Он удовлетворенно улыбнулся.

Юноша тихо сказал ему что-то. Мухаммед нахмурился, быстро встал и вышел из дома.

На улице его ждало несколько стариков. Увидев Мухаммеда, они прервали свою беседу. Один из них подошел к нему.

— Не задерживайся здесь, сынок, — сказал он.

— Почему?

Старик покачал головой, будто извинялся в чем-то.

— Мы только что узнали, староста послал своего сына в город. Как бы не привел стражников!.. Недосмотрели мы…

Мухаммед улыбнулся.

— И это вас встревожило? Беда невелика! Давно он послал сына в город?

— Как только ты появился в деревне.

Мухаммед махнул рукой и хотел опять войти в дом, но старик взял его за локоть.

— Нет, не задерживайся. Мы приготовили тебе коня.

Мухаммед пристально посмотрел на старика. "Сдается мне, — подумал он, — дело не только в том, что староста послал в город своего сына. Кажется, он еще что-то сделал. Старики стыдятся сказать мне об этом, но я вижу: они встревожены".

— Очень вам благодарен, — сказал он, — но конь мне не нужен. Я буду уходить лесом, не беспокойтесь обо мне.

Мухаммед бросил взгляд на то место, где недавно лежал труп Расула. На дороге ничего не было.

— Мы велели унести его и предать земле, — сказал старик.

Мухаммед ничего не ответил. Попрощавшись с крестьянами, он быстрым шагом направился к лесу той же дорогой, по которой пришел. Он ни разу не обернулся назад.

Мухаммед скрылся из виду, а старики все смотрели с беспокойством на дорогу. Староста мог заставить кого-нибудь из своих людей устроить засаду и убить его.

Мухаммед тоже думал об этом. Едва начался лес, он свернул с тропинки и пошел вдоль нее, внимательно вглядываясь вперед. Через полчаса он опять вышел на тропинку.

В лесу было прохладно, приятно пахло сыростью.

Мухаммед решил скоротать дорогу и спустился в лощину напрямик.

Неожиданно впереди послышались отрывистые звуки. Он прислушался. Это была человеческая речь. Уж не засада ли? Кажется, беспокойство стариков было ненапрасным.

Он взял винтовку наперевес. Шорох в кустах повторился, и опять послышались чьи-то приглушенные голоса. Осторожно ступая, так чтобы не было слышно треска валежника и шороха сухих листьев, Мухаммед стал медленно продвигаться вперед. Остановился, опять прислушался; он узнал голоса своих товарищей.

Мурад говорил кому-то:

— Твой отец думал, что ему хорошо заплатят за это? А ты, дурак, попался на его удочку! А если мы сейчас расправимся с тобой?

В ответ кто-то застонал. Очевидно, Мурад ударил человека, с которым разговаривал.

Мухаммед не стал ждать. Желая напутать гачагов, он воскликнул:

— Ни с места, стрелять буду!

Но хитрость его не удалась. Гачаги узнали голос атамана, никто не испугался.

А Мурад воскликнул:

— Вот и сам Мухаммед!

Вожак гачагов вышел из-за кустов и увидел всех своих товарищей. На земле лежал связанный человек. Неподалеку, к кусту орешника, был привязан пегий конь без седла. Очевидно, он принадлежал тому, кто лежал на земле.

— Кто это? — спросил Мухаммед.

Мурад подошел к нему.

— Это сын старосты. Отец послал его в город сообщить: Мухаммед в Сувагиле.

Мухаммед сел на поваленный ствол дерева. По его приказанию сына старосты развязали, вытащили из его рта платок.

Это был юноша лет семнадцати — восемнадцати. От страха он был бледен как полотно, губы у него дрожали.

Мухаммед подозвал его к себе.

— Напрасно твой отец послал тебя за городовыми. А вдруг бы тебе в лесу повстречался медведь, что бы ты тогда делал? Медведь — не человек: вряд ли мольбы и жалобы тронут его сердце.

Гачаги рассмеялись. Один из них сказал:

— Он сулил нам много денег. Отпустите, говорит, меня, я принесу вам все, что есть у отца!

— Хорошо, — насмешливо бросил Мухаммед, — ступай и скажи отцу: Мухаммед дал слово, что сам направит к вам в деревню начальство. Проваливай!

Парень нерешительно поднялся с земли. Ему хотелось припуститься бегом, но он боялся, что выстрелят в спину. Не спуская глаз с гачага, он попятился от него.

Мухаммед насмешливо смотрел на юношу.

— Не бойся, — сказал он, — тебя никто не тронет. Иди, иди!

Эти слова подбодрили пария, он повернулся и, поминутно оглядываясь, зашагал в сторону деревни. Пройдя немного и убедившись, что смерть не угрожает ему, он побежал.

Гачаги посмеивались, глядя ему вслед. Никто не стал спрашивать, что произошло в деревне, — из-под архалука на груди Мухаммеда выглядывал край лохматой папахи, — они доняли, что Расул убит.

Налетел порыв ветра, лес зашумел. Но вскоре опять стало тихо, лишь снизу доносилось слабое журчание горной речушки.

Мухаммед, задрав голову, взглянул на небо. Поднялся. Его серый жеребец был привязан к дереву рядом с другими лошадьми. Мурад отвязал коня и подвел к Мухаммеду.

— У меня в городе есть небольшое дело, — сказал атаман. — Буду ждать вас ночью на тропинке.

Вскочив на коня, он хлопнул его рукой по крупу и начал спускаться вниз.

Скоро лес поглотил всадника.

Глава девятнадцатая