Мазена отвернулась, и на миг черты лица ее точно поплыли…
Магия?
И эльфийка дернулась, нахмурилась, повела носиком…
…а и вправду гнилью пахнет. Сладковатый, душный аромат…
…от Мазены?
…от нее…
— …ближайший месяц вы проведете в Гданьске, в летней резиденции его величества…
…запах становился сильнее. А Мазена — бледнее. Она то и дело касалась головы, вздрагивала, кусала губы.
— …нелегкие испытания, — продолжал вещать генерал-губернатор, не замечая ни вони, ни, без сомнений, престранного поведения гостьи, которая, позабыв о сдержанности, нервно терла виски. — Потому что от той, которой достанется Алмазный венец, ждут многого…
— Вам дурно? — спросил Себастьян, наклоняясь.
Вонь сделалась нестерпимой.
— Что? Нет… уйди… уйдите все…
— …воплощение женских добродетелей. Милосердия, понимания, доброты…
— Замолчите! — резко воскликнула Мазена, вскакивая. Она покачнулась, но устояла, вцепившись в высокую спинку диванчика. — Все замолчите! Невыносимо просто…
— Что? — Кажется, с генерал-губернатором прежде не разговаривали в подобном тоне. И уж точно не требовали от него молчания. — Панночка Мазена, вы…
— Замолчите же, наконец! Иржена милосердная… как можно нести подобный бред?! — Она взмахнула рукой и не устояла, рухнула под ноги…
Кто-то завизжал…
…карезмийка вскинула секиру на плечо. Богуслава отвернулась, скривившись, Лизанька, напротив, подалась вперед, вытянула шею, желая видеть, что же происходит.
…эльфийка нахмурилась и зажала нос пальцами.
Чует?
— А в нашем городе, — громко сказала Тиана, надеясь, что слова ее будут поняты верно, — приличные девушки просто так в обморок не падают!
— Она не просто так… — Эльфийка дышала ртом. — Ее прокляли…
…когда только успели?
И кто?
— Серая гниль, — тихо сказала панночка Заслава, опускаясь на ковер рядом с княжной Радомил. Она растопырила пальцы, точно щупая воздух над лицом ее. — Ей еще можно помочь… я попробую…
Вторая целительница, так и не сказав ни слова, присела рядом. Бледные руки ее порхали, выплетая узор из бледно-лазоревых нитей, которые проклятие разъедало.
…знакомые пятна проступали на коже Мазены, пока еще не серые, бледные, к вечеру они набрякнут, расползутся по лицу. И если гниль еще удастся остановить, то красавицей Мазене уже не быть.
— Панночки, — генерал-губернатор поднял руку, подавая знак кому-то скрытому за зеркалом, — думаю, нам стоит перейти в другую гостиную…
…серая гниль.
А никто не выглядит удивленным или напуганным.
Брезгливо поджала губы Богуслава, отодвинулась, хотя и без того сидела в шагах десяти от Мазены. Гномка, сунув руки за спину, фиги скрутила. Эржбета подобрала юбки. Габрисия осталась безучастной. А Ядзита громко сказала:
— Что ж, одной конкурсанткой меньше… печально. — Печали в голосе ее не было, а вот пальчики ловко выхватили лиловую нить.
— Неудачное начало, — согласилась Лизанька, принимая руку пана Зимовита, который не проронил ни слова…
Вышли все, за исключением целительниц, которые остались сидеть возле Мазены Радомил…
…а Ядзита ошиблась: не одной — тремя.
…целительницам не позволят вернуться к конкурсу. Наградят. Объявят благодарность, быть может, вручат медали, но…
…несправедливо, но безопасно. Будь Себастьянова воля, он бы вовсе сей конкурс прикрыл, однако же придется довольствоваться малым.
Новая гостиная от прежней отличалась разве что цветом обивки. Те же зеркала, те же диванчики, козетки, креслица, расставленные будто бы в беспорядке, та же раздражающая позолота и вычурная лепнина… и смотрят с потолка на Себастьяна пухлые младенцы с луками, улыбаются, подмигивая, дескать, нам-то отсюда видней…
…но кто?
Проклятие серой гнили — это не шпилька в нижних юбках и даже не толченое стекло, в пудру соперницы подсыпанное. Серая гниль — медленная мучительная смерть…
Ей повезло, что целительницы распознали…
Остановили.
Не побоялись коснуться пораженной, пусть и зная, что хельмовы проклятия сильны и хватает их не только на проклятого… сразу трое, если девушки слабы… а они слабы, Аврелий Яковлевич говорил, что дар есть, но на многое его не хватит.
— Надеюсь, это печальное событие не испортит вам настроения, — сказал пан Зимовит, обведя притихших красавиц, старательно изображавших скорбь и недоумение, взглядом. — Мы очень сожалеем, что панночка Мазена стала жертвой проклятия…
Замолчал, ожидая вопроса.
— Кто ее… проклял? — Иоланта заговорила отчего-то шепотом.
— Не знаю, милая панночка, но всенепременнейше выясню. Полагаю, она принесла проклятие с собой… — Пан Зимовит кивнул, точно эта только что пришедшая на ум версия всецело его устраивала. — Естественно… принесла с собой. У Радомилов множество врагов…
…и королевский род — из их числа, хоть бы вражда эта скрыта под льстивыми уверениями в вечной дружбе и любви.
— И мне горестно, что мишенью для них стала бедная панночка… у меня лучшие целители… мы все будем молиться о ее выздоровлении.
В этом Себастьян не сомневался. А вот остальное… и не он один, кажется, понимал, что его превосходительство — нет, не лгут — слегка искажают факты во избежание паники. Эльфийка нахмурилась, но, к счастью, промолчала.
Волшба творилась уже в гостиной.
Та самая, с душком гнили… от кого исходила?
От Мазены Радомил, но и понятно: на нее направлено было проклятие. Вывели самую родовитую и… опасную? Если прав Евстафий Елисеевич и колдовка вознамерилась очаровать королевича, то панночка Радомил — конкурентка. Древней крови. Сильной.
Слишком знатной, чтобы размениваться на такие глупости, как конкурс красоты, но…
…Радомилам закрыт путь ко дворцу, а если бы Мазене случилось попасть…
…встретиться с королем или королевичем…
…устоял бы он против взгляда ее? Того самого, затягивающего, ведьмовского? Против глаз, которые не бездна, но бездонные Полесские озера, что пьют солнечный свет, наполняясь им до краев, меняя цвет, маня…
Себастьян вздрогнул и отогнал воспоминания.
И вправду опасна… кровь на кровь отзывается, так говорят.
А колдовка умна. Но которая? Все были на виду. И значит, проклятие принесли уже подготовленным, спрятанным. Во что?
В швейную иглу Ядзиты? В нюхательные соли Иоланты, флакончик с которыми она не выпускает из рук? В сложное витое ожерелье Габрисии? Или в веер Богуславы? Ах, до чего мерзотная, до чего скользкая ситуация… и ничего-то с нею не поделаешь…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});