Арфисты коснулись струн, трубачи задули в трубы, флейтисты заиграли на флейтах, ударники забили в барабаны, скрипачи задвигали смычками. Властелин пил вино. Склоненные перед ним спины с высоты трона казались сверкающим пестрым ковром.
Марко Поло видел, как узкая фигура Сю Сяна промелькнула на круто изогнутом мостике, который вел во дворец принца Чимкима.
* * *
Дни становились заметно короче. В Ханбалык прибывало много повозок, груженных углем. Перед домом венецианцев также остановилась такая повозка. Из нее выгрузили черные камни, которые рудокопы достают глубоко под землей. Живя в Венеции, Марко никогда бы не поверил, что на свете существуют горящие камни, которые дают гораздо больше тепла, чем древесный уголь, и сгорают так медленно, что их каленого жара хватает на целую ночь. За эти годы он повидал столько диковинного и так привык к каменному углю, что перестал удивляться, когда грел руки над раскаленными докрасна камнями.
Осень поселилась на улицах и в переулках Ханбалыка. Резкий ветер гулял по жнивью, шуршал в плетенных из соломы изгородях, гнул деревья в императорском парке и срывал с них последние листья. Взметенная им пыль стучала по крышам домов. Птицы перестали петь, ласточки кружились вокруг башен, венчавших городские ворота, стрелой падали на мостовую главной улицы и снова вздымались в белесое, затянутое облаками небо.
В редкие солнечные дни на иглах вечнозеленых пихт висели серебряные нити, но солнечные лучи потеряли свою силу и небо было холодного, бело-голубого цвета.
С наступлением вечера нищие вытаскивали жалкие лохмотья и зябко в них кутались. Ван ковал мечи и острия для копий. Кондитер Ли обегал многие улицы города с товаром за спиной и ловко то шуткой, то серьезным словом разжигал ненависть, которая тлела в сердцах людей, и она вспыхивала ярким пламенем.
Сапожник У вынужден был продать мастерскую и покинуть свой дом, потому что не смог уплатить подати. Он перебрался к брату в деревню. Носильщик Ян по-прежнему носил господ и сообщал каждый вечер доверенному лицу безымянного посланца все, что ему довелось услышать.
Ремесленники усердно трудились. Перед обменными кассами монетного двора стояли большие очереди купцов и торговцев. Но кассы эти были открыты только несколько часов в день, потому что денег в казне было мало.
Некоторые трактирщики, хозяева чайных домов и бань платили служащим и поставщикам маленькими бамбуковыми палочками, на которых они помечали сумму долга и ставили свою подпись. Но эти бамбуковые деньги могли быть обменены на настоящие только у того, кто их выдал.
Двадцать восьмого сентября с большой пышностью отпраздновали день рождения императора. Двадцать тысяч князей, военачальников, сановников и других придворных получили по этому случаю в подарок расшитые золотом и серебром одежды, точь-в-точь такие, какие носит сам император. Марко также получил этот парадный наряд.
И вот придворное общество собралось в зале — казалось, оно состоит из одних императоров. Но небо было в этот день серо-желтого цвета и у императора опять болел живот. Придворные молили богов ниспослать императору благословение, поддержку, долгую жизнь, здоровье и счастье. Монгольские князья, а также народы завоеванных стран и провинций отправили ко двору ценные дары.
Мусульманские купцы привезли императору, страстно любящему охоту, соколов и орлов из Киргизии. В знак особого расположения Хубилай-хан послал им яства со своего стола. Однако иноземные купцы сидели со смущенными лицами, не притрагиваясь к мясным блюдам. Хубилай-хан это заметил и велел спросить, почему они не отведают его угощения. Старший из купцов, высокий, прямой старик с длинной белой бородой, осмелился сказать, что эти блюда они считают нечистыми, поскольку они приготовлены из такого мяса, которое закон запрещает мусульманам употреблять в пищу. Краска залила лицо Ахмеда, когда до его слуха донесся гневный голос императора. Хубилай-хан велел подозвать мусульманских купцов к трону.
— Мои яства оказались для вас недостаточно хороши, — сказал он с явным раздражением. — Что ж, тогда убирайтесь вон отсюда!
И тут военачальник Ванчжу вдруг бросился на колени перед императором и попросил разрешения обратиться к нему.
— Что тебе угодно? — с удивлением спросил Хубилай-хан. — Говори быстрее.
Ванчжу поднял голову и сказал громким голосом:
— Простите меня, ваше величество, но я должен вам рассказать, что прочел в священной книге сарацин. Там написано: «Убивайте всех, кто поклоняется многим богам».
Мертвая тишина воцарилась в зале. Военачальник Ванчжу, известный своей храбростью, отважился открыто выступить против купцов. Каждый понимал, что этот выпад был прежде всего направлен против любимца императора Ахмеда, которым отдавал своим единоверцам все лучшие государственные должности. На многих лицах появилась злорадная усмешка, ибо при дворе шла жестокая борьба между различными группами.
Мусульманские купцы, направившиеся было к выходу, остановились.
Хубилай-хан велел им снова подойти к трону.
— Вы слышали, что сказал Ванчжу?
Старый купец растерянно поглядел по сторонам, словно искал поддержки. Тогда Ахмед подошел к трону, упал на колени и попросил его выслушать. Но Хубилай-хан приказал ему молчать. Он послал одного из придворных за мусульманскими учеными. Когда они явились, император спросил самого почтенного из них:
— Правда ли, что в вашей священной книге написано: «Убивайте всех, кто поклоняется многим богам»?
Ученый смущенно молчал, не зная, как уклониться от ответа.
— Да, там так написано, ваше величество, — ответил он наконец.
— А вы верите, что ваш святой закон исходит от самого бога?
Император говорил теперь спокойно, словно хотел внушить мужество человеку, не помнящему себя от страха.
— Безусловно, ваше величество, — ответил ученый.
Тогда император спросил, выжидающе глядя на своего собеседника:
— Если ваш бог велел вам убивать всех неверных, то почему же вы не выполняете его наказа?
От этого коварного вопроса ученый окончательно потерял голову.
— Мы не можем их убивать, время еще не настало, — ответил он.
В зале поднялся гул возмущенных голосов. Ахмед пришел в ужас. Он был исполнен бешенства и страха.
— Зато я могу вас убить! — воскликнул Хубилай-хан. — Схватите его и отрубите ему голову, — приказал он. — Остальных бросьте в тюрьму.
Стражники потащили несчастных, которые и не пытались оказывать сопротивление, через зал.
Ванчжу смешался с придворной толпой. Его друг Чуй Ин, который возглавлял отдел в главном имперском присутствии, молча положил ему руку на плечо.