об уплате долга остались без ответа.
Госпожа Кларк была взята под стражу и на следующий же день отпущена под залог. Залог был внесен Фрэнсисом Райтом, обивщиком мебели. В деле «Кларк против Аллена» успех был на стороне Кларк: она заявила, что является замужней женщиной, но адреса мужа не знает. Фрэнсис Райт, тот самый обивщик, действовавший, как могло показаться, из рыцарских побуждений, уплатил и владельцу меблированных комнат, где проживала госпожа Кларк, за июнь. Рыцарские побуждения заставили его предоставить в распоряжение госпожи Кларк дом одного знакомого на Бедфорд-Плейс.
Третий и четвертый раунды состязания – счет равный. Ни у одной из сторон нет преимущества, и никто серьезно не пострадал.
В конце июля или в начале августа принцу Уэльскому принесли в Карлтон-Хаус надушенное письмо. Письмо было кратким, подписи не было. В обратном адресе значилось: «14, Бедфорд-Плейс». Аромат, исходивший от письма, заинтриговал принца, а тонкие намеки на младшего брата, герцога Йоркского, только разожгли его интерес. Но больше всего его привлекла печать в нижнем углу. Купидон верхом на осле… ему понравился столь искрометный юмор. Он передал письмо Макмахону, своему личному секретарю.
– Пойдите и выясните, что она хочет. Но не поднимайтесь наверх. Если это та, о ком я думаю, она может вам глаза выцарапать.
Полковник Макмахон, привыкший к подобным поручениям, отправился на Бедфорд-Плейс. Дверь открыла круглолицая служанка с тупым выражением лица.
– Слушаю, сэр?
– Прошу прощения, но кому принадлежит этот дом?
– Госпоже Фаркуар, сэр.
Имя незнакомо. Его хозяин, должно быть, ошибся. Дом принадлежит респектабельным людям.
– Мне хотелось бы видеть госпожу Фаркуар.
– Пожалуйста, проходите, сэр.
В гостиной было не убрано и довольно грязно, стулья так и остались стоять вокруг стола, за которым недавно ужинали.
– Как ваше имя, сэр?
– Я предпочитаю не называть имен. – Он вытащил из кармана письмо. – Я приехал по поводу вот этого, твоя хозяйка должна знать.
Служанка уставилась на благоухающий духами листок:
– Все правильно, сэр. Я сама относила его на почту. Я поднимусь и скажу хозяйке, что вы хотите видеть ее.
Она разговаривала в довольно фамильярном тоне, в ее словах не было никакого почтения – чувствовалось, что она много лет служит в этой семье. Он нетерпеливо расхаживал по гостиной, наконец, почти через двадцать минут, его проводили в малую гостиную.
На диване в стиле Рекамье, облокотившись на подушки, полулежала женщина. Ее волосы были забраны в греческий узел, на крохотных ножках – сандалии. Комната располагалась в дальней части дома… и поблизости ни одного слуги. Одарив его ослепительной улыбкой, женщина поднялась и сделала реверанс, но, увидев, что вместо хозяина приехал секретарь… она расслабилась.
– Здравствуйте. Чем обязана?
– Меня зовут Макмахон. Имею честь быть личным секретарем принца Уэльского. А вы – госпожа Фаркуар?
– Я изредка называю себя госпожой Фаркуар.
– Как я понимаю, вы знакомая госпожи Кларк?
– Ее ближайшая подруга. Никто на свете не знает ее так, как я. Признаюсь честно, что ни один человек, кроме меня, не относится к ней с большим уважением. А вы с ней не знакомы?
– Нет, мэм. Мне известна ее репутация.
– И это говорит само за себя, не правда ли? Расскажите, что вы слышали.
– Мне очень жаль, госпожа Фаркуар, что эта дама – ваша подруга, но я ничего хорошего о ней не слышал. Всем известно, какой черной неблагодарностью она ответила на исключительное великодушие герцога Йоркского.
– Разве это черная неблагодарность – посвятить всю свою жизнь принцу и быть вышвырнутой на улицу с обещанием содержания, которое не выплачивается?
– Я ничего не знаю об этом, мэм.
– Ее преследовали шпионы и кредиторы, ей угрожали тюрьмой, ее брата с позором вышвырнули из армии – это ли великодушие? Неужели принц Уэльский мог бы так поступить с госпожой Фитцхерберт?
– Сожалею, я не могу обсуждать своего хозяина.
– А я могу – он очарователен, он всегда казался мне очень привлекательным. Но мы отклонились от темы. Полковник Макмахон, госпожа Кларк не будет ничего передавать через третье лицо, она может рассказать все только принцу Уэльскому.
– Должно быть, я разочарую госпожу Кларк. Сегодня утром его королевское высочество уехал в Брайтон. Он приказал мне пересылать туда всю предназначенную ему почту.
– Если бы я знала, что он собирается в Брайтон, я сама туда поехала бы.
Полковник Макмахон подкрутил свои усы:
– Его королевское высочество будет сожалеть, что он упустил такой случай. Раз уж так сложились обстоятельства, имейте дело со мной. Если моя догадка верна, вы – госпожа Кларк?
Она улыбнулась и протянула ему руки:
– Конечно.
– Тысяча извинений за то, что я тут говорил. Прошу вас, поймите меня правильно, ведь я не художник. Тот портрет, который я вижу перед собой, сильно отличается от портрета, написанного другими.
– Эдамом? И, очевидно, Гринвудом? Вам не надо было их слушать. Проходите, садитесь рядом со мной на диван.
Утро оказалось приятнейшим, время было потрачено не впустую. В одиннадцать подали печенье и вино, а потом до двенадцати один за другим следовали всякие деликатесы.
– И мне, и, конечно, принцу больше всего понравилась ваша печать.
– Я вам подарю ее.
– О! Скольким вы уже давали подобное обещание…
Наконец он ушел, согласившись выполнять роль посредника.
– Вы должны понять, принц Уэльский не может вмешиваться в ваши отношения с его братом. Но я с радостью выполню любое ваше поручение к герцогу, передам ему записку, – вероятно, я увижу его в Виндзоре. А что касается остального – я имею в виду его письма, – будет гораздо лучше, если вы сожжете их. Между принцами уже давно восстановились добрые отношения. – Он похлопал ее по руке. – Ну, ничего, моя дорогая. Все будет хорошо.
«Для кого хорошо, для тебя, дурака?» После его ухода она поправила волосы и разложила подушки на диване. Она предприняла попытку выиграть пятый раунд, но достигла немногого. Счет все еще равный. До октября в городе никого не будет, так что начинать действовать можно только осенью, когда возобновится работа парламента, а к этому времени друзья Вилла, радикалы, успеют подготовиться.
– Я предлагаю вам, – сказал Вилл, – уехать из Блумсбери. Близость Эдама не принесет ничего хорошего. Райт подыщет для вас домик в другом районе. Но только не забывайте называть себя Фаркуар.
– А кто, – спросила она, – будет платить за домик?
– Райт и дальше будет ссужать вас деньгами. Он знает, что вы – хорошее помещение капитала и что он свое вернет.
Она просмотрела объявления в газетах и нашла дом на Вестбурн-Плейс, в пяти минутах от Челси, школы, где все еще учился Джордж. Когда герцог будет приезжать в