class="p1">– Да… Наверное, это так, – с улыбкой ответила она и поцеловала его.
Итак, Огилви ошибался. Никакой вендетты.
Чарли бросился собираться и вскоре уехал.
Теперь надо подумать, куда отдавать Джорджа. В Марлоу или в Вулвич – это будет довольно легко после того, как решился вопрос с Чарли. Все казалось легким. Дети были счастливы. Никто не доставлял ей неприятностей, и все были в приподнятом настроении. Единственное, чего ей не хватало после отъезда Чарли, – это мужчины, который знал бы ее, понимал. Но такого не было… Она схватила газету: «Не возвращается ли экспедиция из Буэнос-Айреса?»
Война в Южной Америке закончилась полным поражением. Это было рассредоточением сил, что и потребовалось противнику. Ошибка верховного командования или политиков? Но это не важно, главное, что Билл, может быть, вернется. Полтора года она не вспоминала о нем, но сейчас он был единственным на свете, кто мог бы понять ее.
– Я немедленно напишу в Аксбридж. Он должен уже быть дома.
Она забыла, как, уязвленная продажей дома на Глостер-Плейс, хотела, чтобы он убрался куда-нибудь подальше, как радовалась, что больше не видит и не слышит его, что их разделяют тысячи миль.
Сейчас же ее настроение, подобно флюгеру, изменилось. Хэмпстед… воспоминания… Билл был тем самым мужчиной. О боже! Как много нужно рассказать ему. О заговоре Эдама и Гринвуда, которые использовали бедного герцога как орудие и вынудили его порвать с ней (не надо упоминать о появлении госпожи Кари). Одно несчастье за другим, но она выстояла, без чьей-либо поддержки, только благодаря своей решительности. Расселл Маннерс, Роуланд Молтби и Коксхед-Марш? Да просто старые знакомые, страшно занудливые. Они ей многим обязаны.
Чарли уехал в Уолчестер, и она призвала Билла. Он пытался рассказать, как ужасно было в Буэнос-Айресе, какие лишения он терпел, какими болезнями переболел, какой там тяжелый климат. Она слушала пять минут, обеспокоенно покачивая головой, потом перебивала, и он опять превращался в покорного слушателя. Всех прошлых лет как не бывало: он опять здесь, спокойный, зависимый, надежный, верный, полный обожания. Какое счастье ощущать знакомое прикосновение! Как будто надеваешь старые удобные туфли или вдруг, обнаружив в самом дальнем углу гардероба старое, совсем забытое платье, видишь, что оно тебе очень идет.
– Ты останешься со мной, правда? – Она поцеловала его за ухом.
– А это не может показаться странным? Дети уже взрослые.
– Я отошлю их в Локтон. Там мама.
И опять все по-старому. Поклонение успокаивает нервы, особенно когда ощущаешь пресыщение и человек почти не вызывает интереса. Билл был свободен до следующего назначения. Однако никаких приказов не поступало. Им придется жить на его половинный оклад.
Ежегодное содержание, обещанное герцогом, уже давно не выплачивалось, но, пока она жила в Локтон-Лодже, ее это не волновало. Очередные козни Эдама, он приостановил выплату. Придется заняться этим вопросом.
– Билл, мне кажется странным, что давно ничего не было от Чарли.
– Очевидно, он ждет приказа, как и я. Его полк могут направить за границу. По всему Лондону ходят слухи, что намечается новая экспедиция в Испанию под командованием Уэллсли.
– Боюсь, Чарли заболел. Он такой слабый.
– Ему пойдет на пользу посмотреть на настоящее сражение.
– Именно этого он и хочет, – быстро ответила она, – показать, на что он способен, и доказать это всему полку. До сих пор у него не было такой возможности.
Молчание Чарли было первым облачком на ясном небосклоне, первым предвестником бури. А через двадцать четыре часа она узнала всю правду. Прочитала в лондонской «Газетт»: «Капитан Чарльз Фаркуар Томпсон, 59-й пехотный полк, находится под арестом в ожидании решения военного трибунала».
Бог он или дьявол, Вилл Огилви оказался пророком. Хэмпстедской идиллии пришел конец. Началась борьба.
Глава 10
Мэри-Энн сидела в гостинице в Колчестере. В руках у нее была копия обвинительного заключения, а рядом сидел рекомендованный Комри адвокат, Смитиз, и писал под ее диктовку.
Напротив за столом сидел Роуланд Молтби, вынужденный выступать как свидетель, угрюмый, чувствующий себя крайне неловко. Его вытащили из дома в Хэртфордшире, чтобы он давал показания. Приехав к нему домой и пригрозив, что, если он будет отрицать, будто счета, о которых говорилось в обвинении, не были представлены ему к оплате, она позовет его жену и разоблачит и его, и Расселла Маннерса, который – вот повезло дьяволу – находился где-то в Индии, она посадила его в экипаж и привезла в Колчестер.
– Что я должен говорить?
– Можете говорить что угодно, но только так, чтобы с моего брата сняли обвинение в мошенничестве.
– У меня нет желания ввязываться в это дело. Я гражданское лицо, военный трибунал меня не касается.
– Вы сами способствовали его обвинению, теперь вам придется давать показания в пользу моего брата. Или мне лучше вернуться и поговорить с вашей женой?
Она распахнула дверь экипажа и сделала вид, будто собирается выпрыгнуть. Он быстро втянул ее внутрь и испуганно взглянул на окно верхнего этажа.
– Хорошо, я еду с вами. Дайте мне время, чтобы придумать какой-нибудь предлог. Встретимся на перекрестке через час.
Всю дорогу до Колчестера он просидел с угрюмым видом в надежде уязвить ее этим, однако она даже ни разу не взглянула в его сторону. Она непрерывно что-то писала. «Делает заметки для своего проклятого братца», – решил он. В два часа ночи они прибыли в Вилей, где ему выдали сэндвич и пожелали спокойной ночи. Каким же дураком, должно быть, он выглядел в глазах хозяина гостиницы!
Она читала обвинительное заключение, а адвокат записывал.
– «Обвинение первое. В скандальном и постыдном поведении, порочащем звание офицера и джентльмена, проявившемся в самовольной отлучке 21 июля 1807 г., не имея на то разрешения командира части».
«Обвинение второе. В скандальном и позорном поведении, порочащем…» и т. д., «проявившемся в том, что обвиняемый обманным путем выманил у господина Милбанка, казначея военного округа Лидса, сто фунтов стерлингов, представив ему два векселя, которые не были оплачены по предъявлении».
Она остановилась и сделала пометку карандашом.
– А теперь, господин Смитиз, я хотела бы сообщить вам, что мой брат не способен выступать в свою защиту. Вы будете представлять его и проводить перекрестный допрос свидетелей. В качестве свидетеля выступлю я, а также господин Молтби. Мой брат утверждает, что оба обвинения необоснованны и что он невиновен.
– Я понял, госпожа Кларк.
Она вырвала лист бумаги и протянула ему:
– Первое обвинение касается самовольной отлучки. Вот вопросы, которые вы должны задать обвинению. Вопрос первый: «Известно ли вам, что во время моего отсутствия я находился на грани помешательства из-за сильнейшей боли и что трое