передана, конфиденциально конечно, его хозяину. Герцог Кентский очень либерален в подобных вопросах.
– В Гибралтаре он не был так либерален, когда закрыл все винные лавки и посадил войска на паек.
– В армии должна быть дисциплина, госпожа Кларк, железная рука. Именно в этом и нуждается страна в настоящее время.
– А свою давнюю любовницу-француженку он гладит этой железной рукой? Или, приезжая в Илинг, он надевает бархатные перчатки? Я слышала, что он поливает огород и держит канареек. Передайте от меня майору Додду, что у меня большие запросы. Кроме пособия, я потребую выезд четверкой, домик с башенками и с садом, в котором должно быть два-три озера.
– Я передам.
Великий Боже, он поверил ей! Он еще больший дурак, чем кажется, а это уже кое о чем говорит.
– Скажите, полковник Уордл, когда падет правительство и все ваши замыслы претворятся в жизнь, то есть когда все население Англии освободится от злоупотреблений и коррупции, какой пост займете вы, каким будет ваше вознаграждение?
– Военный министр, – без колебаний ответил он. – По крайней мере, так предложил герцог Кентский.
– Как благородно, маленькая капелька в огромном океане. Я с нетерпением жду встречи с вашими друзьями, особенно с майором Доддом. Когда же мы встретимся?
– Через несколько дней, – он сверился со своими записями, – я намереваюсь отправиться в Кент. Додд поедет со мной, и еще майор Гленни, который пишет служебную записку о строительстве укреплений. Он намерен дискредитировать существующую оборону побережья, и у нас есть пропуск в Мартелло-Тауэрз. Как вы смотрите на то, чтобы присоединиться к нашей компании?
– С удовольствием. Мы сможем устроить пикник в Ромни-Марш и решить, где лучше всего начинать вторжение.
– Уж не хотите ли вы сказать…
– Что ваши симпатии лежат на другом берегу Канала? Дорогой полковник Уордл, эта мысль никогда не приходила мне в голову. Я слишком хорошо поняла, как вы любите свою страну.
Путешествие оказалось очень интересным и поучительным. Первую остановку сделали в Мейдстоуне, вторую – в Хите. Одна дама среди трех озлобленных отставных военных, не сделавших никакой карьеры, но зато рассуждающих так, будто они руководят всеми боевыми действиями. Уже много лет она не получала такого удовольствия.
Двадцать миль они ехали вдоль берега. Погода стояла великолепная. Пока майор Гленни, специалист по фортификации, делал свои заметки, майор Додд (бывший капитан артиллерии, у которого знаний правил ведения огня хватало только на устройство праздничных фейерверков) превозносил достоинства своего венценосного хозяина: и способный, и отважный, и стойкий, именно таким должен быть настоящий командующий.
– Тогда мне кажется странным, – заметила дама, – что он не занимает никакой руководящей должности уже в течение пяти лет.
– Зависть, госпожа Кларк, зависть со стороны его брата.
– Понятно. Конечно. Какая жалость! Бросаются таким талантом, богатый опыт Кента в области ведения боевых действий пропадает зря. Эти утомительные дни, проведенные на маневрах в Солсбери, где на обед подавали мясо, тушенное по-ирландски, и эль, – все впустую.
Полковник Уордл озадаченно взглянул на нее. Для женщины, которую, по идее, должна была сжигать жажда мести, она вела себя очень странно. Что касается его самого, он не был математиком, поэтому ему нужно было напрягать все свои извилины, чтобы разобраться в записях Гленни и понять, почему оборона Мартелло-Тауэрз так слаба. А пока он не уяснит себе все, он не сможет подготовить речь для своего выступления в парламенте.
После обеда в Хите мужчины чертили какие-то графики, а дама потягивала вино.
– У моего сына Джорджа есть дома маленькая книжечка. Он с радостью подарил бы ее вам, полковник Уордл. В ней, кажется, на третьей странице, разъясняется разница между восьмиугольником и треугольником. Это основы для начинающих… Майор Додд, расскажите еще о мадам де Лоран и о ее любви к герцогу Кентскому.
– Она знает, что ее положению ничего не угрожает, госпожа Кларк. У него, единственного из всех принцев, преданное и верное сердце, он очень нежен с ней, благодарен за то, что она дает ему.
– Прямо как в сказке… за исключением густых бровей. Вы передали ему, какого вознаграждения я жду в том случае, если помогу вашему делу?
– Пожизненное ежегодное пособие в пять тысяч фунтов, уплата всех долгов, устройство ваших дочерей. Уверяю вас, вы все это получите и даже больше. Не сомневаюсь, что полковник Уордл предоставит вам свою помощь. Сейчас нам нужны доказательства коррумпированности, имена офицеров, которые получили повышение через вас, имена ваших друзей, которые могли бы выступить в качестве свидетелей. Чтобы никто не смог опровергнуть утверждения Уордла в парламенте.
– А нас после этого сразу же посадят в сумасшедший дом?
– Закон никак не может воздействовать на вас. За вами стоит вся страна. Общественность поддержит нас в нашей борьбе, а вы, госпожа Кларк, станете национальной героиней. Вторая Жанна д’Арк, защитница прав человека.
– Вы привели не тот пример: Боудикка, проезжающая на своей колеснице по телам павших. Думаю, обсуждение окончено, майор Додд.
Обратно в Лондон, на Вестбурн-Плейс. Ежедневно кто-нибудь из них заезжал, приходили записки от Вилла: «На что вы надеетесь? Что станет с вашими детьми, если вы откажетесь? Хотя бы ради любви к игре, ради развлечения… Додд абсолютно прав, вы ничем не рискуете. Никто не сможет посадить вас в тюрьму или преследовать в судебном порядке. Если мы проиграем, вы ничего не потеряете».
Ну хорошо, она займется этим, отберет письма, освежит в памяти последние несколько лет. Столько писем сожжено, а оставшиеся не совсем подходят для официальных документов. Где те, кто платил ей за продвижение по служебной лестнице? Большинство из них далеко отсюда, или пропали без вести, или давно забыты. Полковник Френч… капитан Сандон… Сандон где-то в Англии. Донован, может быть, кого-то вспомнит. Корри, учитель музыки, он может быть свидетелем, и еще некто по имени Найт, пациент доктора Тинна.
Ей никогда в голову не приходило записывать их имена: красная лента перевязывала любовные письма, а не деловые бумаги.
– Вы все обыскали? – спросил полковник Уордл.
Тонкие, назойливые пальцы щупали, перелистывали.
– С тысяча восемьсот шестого года я несколько раз переезжала. На то, чтобы перерыть мои сундуки, которые сейчас находятся на хранении, уйдут недели.
– А где вы их храните?
– У Райта, на Ратбон-Плейс.
– Вы позволите мне отправиться к нему вместе с вами?
Она взглянула на близко посаженные глаза, на постоянно подергивавшиеся руки:
– Я задолжала Фрэнсису Райту огромную сумму. Этот дом, как видите, еще не полностью обставлен. Он будет удерживать мое имущество до тех пор, пока я не верну ему долг.
– Тогда расскажите ему, какие перспективы вас ожидают в будущем.
– А вы внесете