Читать интересную книгу Поворотный день - Владимир Богомолов

Пока в городском Совете и штабе фронта решали, как быть, эшелоны, разгрузив батареи и пулеметные тачанки, ударили по поселку. Они довольно легко смяли малочисленные заградотряды, погнали их к Верхней Ельшанке и Царицыну.

Через час эшелоны подошли к станции Владикавказская. До центра оставалось не более трех верст.

На помощь Красной гвардии были брошены отряды с ближайших заводов — лесопильного, мыловаренного, гвоздильного.

К ночи наступило относительное затишье. Враги не решились на штурм глубокого и широкого оврага поймы реки Царицы. Но с рассветом они вновь начали обстрел города и пошли приступом на железнодорожный мост. И хотя их атаки пока не увенчались успехом, штаб обороны призвал к всеобщей мобилизации.

— Товарищи! — вновь выкрикнул председатель. — Над городом нависла смертельная угроза. Всех, кто способен носить винтовку, мы зовем на поддержку Красной гвардии. Поможем, товарищи, красногвардейцам разбить бандитов! Стройтесь повзводно у проходных и двигайтесь на станцию. Там вас ждет состав.

…В штабе обороны металлургов ждали. Вез промедления каждому вручили винтовку и патронташ. Стояли группами, курили, подгоняли ремни, щелкали затворами. И все время невольно прислушивались к выстрелам, долетающим со стороны Царицы. Ждали, когда же их бросят туда. Наконец кто-то крикнул: «Идет!» Еще не зная, кто идет и зачем идет, Роман на всякий случай приказал своему взводу:

— В две шеренги становись!

К нему подошел командир красногвардейского отряда завода Василий Иванович Чанов, который вчера ночью увел первый батальон в город.

— Ты за командира? — спросил Чанов, машинально протягивая руку Роману. Наметанным глазом окинул взвод. Крестовоздвиженскую церковь знаешь? Тогда — по четыре в ряд и на всех парах туда. Я сейчас дам задание другим и прибегу к тебе.

Чем ближе взвод подходил к реке, тем слышнее били в уши залпы винтовок, очереди пулеметов, а когда Лебедев перед железнодорожным мостом подал команду «вольно», с Дар-горы ударила батарея. Залп был не прицельный. Снаряды упали в заросли камышей, подняв высоко над поймой столбы дыма и грязи.

— Бегом, бегом, вперед! — приказал Роман, опасаясь, как бы второй залп не накрыл их на мосту.

Но теперь снаряды грохнулись где-то на улице пригорода. «Значит, не по нашему взводу и даже не по мосту», — с облегчением подумал Лебедев, мысленно намечая маршрут к церкви, величаво взобравшейся на пригорок.

За высокой железнодорожной насыпью были видны свежие следы боя: догорающие лачуги, вывороченные из земли деревья, окаймленные сизым пороховым налетом воронки. На бревнах вдоль забора каких-то мастерских сидели и лежали раненые. Увидев Романа с отрядом, они повеселели и охотно подсказали, как сподручнее приблизиться к Крестовоздвиженской церкви, занятой бандитами. От них же узнали, что анархисты еще держат в своих руках вокзал и прилегающие к нему улицы, а также всю железнодорожную ветку до самой Елыпанки.

Огородами, дворами добрались к домам, окружающим церковь. Но высунуться на улицу не было никакой возможности — каждый метр был пристрелян. Не спешили подставлять под пулю свою голову и те, кто разухабисто любил петь: «А смерть придет, помирать будем».

— Ну, Ромка, что предпримем? — спросил Чанов, неведомо как оказавшийся возле Лебедева. — В лоб ударим — без лбов останемся.

— Это я понял, — подтвердил мысль командира Роман. — Тут хитрость нужна, Василь Иваныч.

— Пока вокзал у них в руках, никакая хитрость не поможет, как уже давно продуманное и решенное, ответил Чанов. А станцию с такими силами мы не возьмем.

— Не возьмем. — согласился Лебедев. — Поэтому и надо какую-то хитрость применить. Загораясь идеей, сказал: — Пустить на них бронепоезд! Он на всех парах подскочит, бах, бах, из пушек и пулеметов.

— Эх ты, стратег, — дернул его за козырек картуза Василий Иванович. — Так они и подпустят бронепоезд. Выполняй задачу: не давай контре не только вылезти из логова, но и чтобы головы не высунули. Я — в другие изводы… В штабе сказали, что с южного участка сняли кавполк. Обождем чуток.

Это, конечно, хорошо — дождаться полк, получше самим что-либо придумать, хотел сказать уходящему командиру Роман, но понял, что раз конкретного в данную минуту он предложить ничего не может, самое благое — промолчать. Но мысли о военной хитрости не покидали Лебедева. И, как назло, ни одной дельной.

Когда он читал в журналах или газетах рассказы о георгиевских кавалерах, то там, как правило, герой за то и получал награду, что моментально оценивал обстановку и придумывал такой ход, который в считанные минуты решал успех операции. Особенно запомнился ему невероятный случай, когда один медведицкий казак Недорубов привел в свой штаб целый эскадрон австрийцев. Возвратился из разведки в то село, из которого вчера вечером ушел. Возвратился и ничего не может понять: ни тебе сторожевых пикетов, ни караула при штабе, ни патруля на улицах. Вроде все сквозь землю провалилось. Зашел к хозяйке, где квартировал. Та рассказала, что ночью его часть передислоцировалась в соседнее село, потому получили командиры секретную бумагу; будто австрияки обошли русских со всех сторон и у тех не было выбора: либо в плену оказаться, либо отступить. Сел Недорубов на завалинку, закурил и, должно, прикорнул, потому как не слышал, когда и кто подъехал ко двору. Открыл глаза, а за забором голоса. Прислушался — не по-русски лопочут. Но в разговоре чувствуется настороженность и сомнение. Плохо понимал неродную речь казак, но кое-какие слова за время войны запомнил. Про какое-то окружение толкуют. Ну, логически рассудил Недорубов, если бы они нас окружили, почему сами такие осторожные? Тут что-то не то. Выглянул в щелку. Трое. Хорошо бы их прихватить, решил казак и, перекрестясь, выскочил за калитку с криком: — Хенде хох! Вы окружены!

Конники бросили поводья и вздернули руки вверх.

И в тот же миг увидал Недорубов, что прямо на него едет австрийский офицер в сопровождении эскадрона. Офицер кричит своим разведчикам, что. мол, тут происходит, а они ему в один голос:

— Мы окружены, господин лейтенант! Здесь засада!

Лейтенант, видно, пентюх был большой, потому что сразу дал команду эскадрону сложить оружие, чтобы избежать ненужного кровопролития. И все солдаты начали складывать к ногам растерявшегося Недорубова карабины и шашки. Когда оружие было сложено офицер спросил, какие будут дальнейшие распоряжения.

— Этих оставляем здесь, при трофеях, — распорядился казак, указывая на первых задержанных, — остальным следовать за мной.

Вскочил в седло облюбованного жеребчика, скомандовал: по коням! И, не оглядываясь, дал шпоры лошади. Думал, что ускачет от врагов, но не тут-то было. Те тоже в галоп. Он давит бока лошади, скорость прибавляет, а неприятель не отстает. Вот так и въехал Константин Недорубов в расположение своей части и привел за собой целый эскадрон.

Везет же людям! В который раз вспомнил этот случай Роман и — пожалел, что никакая подобная находка не приходит ему на ум. Ну ладно, как бы своей пустой фантазией не прозевать вылазку врага. Хотя не чувствуется, чтобы анархисты, укрывшиеся в самой церкви, ее пристройках и ближайших домах на той стороне улицы готовились к наступлению. Но тем не менее нужно всегда помнить, что враг коварен и хитер, он на любую подлость способен. Город решили смести с лица земли! Вот что значит люди без роду, без племени. Для них ничего святого в жизни нет. А если бы они знали, что это за город, в котором живет он, Роман Лебедев, может, дрогнуло бы у них сердце. Не от жалости, а от гордости за славу его. Может, и дожили мы до этих дней благодаря Царицыну. Сколько раз вставал он грудью на защиту государства Российского от нашествия кочевников-басурман. Сколько раз горели его крепостные стены, его деревянные избы. А он вновь поднимался на своем пепелище. Еще краше, еще могутнее. А какие люди побывали в нем! Столицей своей казацкой вольницы нарек Царицын Степан Тимофеевич Разин. И Петр Первый не объехал его стороной, собираясь в персидский поход. Емельян Иванович Пугачев бился у его стен. Сам Суворов несколько дней прожил в крепости…

Да что для них история! Палят в белый свет, то ли страху нагоняют на красногвардейцев, то ли самим страшно, что заварили кашу, а расхлебать не могут. Опять палят. Сколько же нужно иметь патронов, чтобы вот так, без остановки, стрелять и стрелять? Ведь когда-то должны они кончиться.

И эта простая, как колесо, мысль осенила Романа. Он ухватился за нее, словно падающий всадник за гриву коня. Не у них, анархистов, а у нас, красногвардейцев, кончились патроны. Что будет? Начнется паника. Кто-то побежит к бандитам. Почему «кто-то», а не Роман Лебедев? Да, конечно, лучше всего он сам перебежит в стан врагов, выдаст себя за насильственно мобилизованного сына известного в городе купца Лебедева, чьи магазины и лавки составляют в городе достопримечательность центральных улиц и площадей. Нужно только куртку и картуз сменить, лучше всего на гимназические. Фуражку он возьмет у Миши Огарева. А куртку следует поискать.