порция энергии понадобится им еще не скоро. Побереги свой резерв для дежурства.
— От меня не убудет. Или ты не хочешь поднять ребят побыстрее на ноги?
— Дима, после тех травм, что они получили, им в любом случае понадобится реабилитация. Полностью восстановить тело в этом случае недостаточно, ты же знаешь. Сутки в этой жидкости, эквивалентны двум неделям здорового сна. Не лишай их заслуженного отдыха.
— Отдыха? Насколько я помню, для этого же нужен еще специальный цветок и…
— Клизма с пыльцой у тебя под ногами.
— Эм…
— Давай помолчим. Мы можем разбудить Алису, — девочка поудобнее устроилась на подушке, — я хоть и усыпила ее сознание, но лучше не рисковать. Она и так почти совсем не спала в эти дни.
— Это видно, — я поднялся с бортика и, подойдя ближе, аккуратно накрыл девчонку лежащим рядом с ней краем простыни. Бледное, изможденное до состояния мумии лицо, жалобно дернулось во сне, но тут же снова расслабилось, на ее губах появилась тонкая робкая улыбка, — пациенты выглядят намного лучше своего лечащего врача.
Тут я, конечно, немного покривил душой, потому как самих тел я не видел, а из воды торчали только пусть и слегка похудевшие, но вполне себе упитанные и здоровые рожи. Только у Владимира всю левую сторону лица перечеркивал длинный, еще до конца не закрывшийся глубокий разрез. Видно нож или коготь лихо прошелся по лбу и наискось разрубил щеку до подбородка. Повезло еще, что глаз каким-то чудом уцелел. Ох, чувствую, тяжко придется кое-кому, когда он очнется. Ну и если мы все выживем, конечно. Владимира и раньше в шутку называли ведьмаком, за сходство с одноименным литературным персонажем, а тут еще и шрам почти один в один нарисовался. Теперь-то он уж точно от Алисы так легко не отделается…
— Так вас с того света доставать — нелегкая работа. На одного только тебя сколько сил ушло! А все потому, что кое-кто очень уж любит свою голову под разные острые железяки подставлять. Это который уже раз за последнее время, не подскажешь?
— В темноте не читай, — буркнул я, отворачиваясь в сторону и возвращаясь на свое место, — глаза испортишь.
— Смешно, — девочка поправила лежащую на коленях книжку и погрузилась в чтение. В подвале снова повисла вязкая тишина, изредка нарушаемая лишь едва слышным бульканьем выходящих из жижи газов.
— Что-то не замечал я в тебе раньше такого ехидства.
— Подростковый период, — невозмутимо пожали плечами из угла, — я не считаю нужным контролировать свой гормональный фон в не боевой обстановке.
— Все-таки иногда я забываю, какой ты еще ребенок, — покачал головой я, глядя, как мерно дышит наш спящий лекарь.
— Мне уже четырнадцать.
— Ох, простите! Как я мог об этом забыть?
— Кстати, а кто та девушка, ради которой ты так бестолково подставил свою башню? Ты, вообще, в курсе, что если бы Грин не успел чуть довернуть тогда свой меч, то мы бы с тобой здесь сейчас не разговаривали?
— Женщина, которую я знал при жизни, — немного помолчав, все-таки выдавил я из себя и, поднявшись с края бассейна, отправился в дальний угол, только сейчас заметив неподвижно лежащее на старом матрасе, укрытое пледом тельце.
— Она была твоей?
— Маша, я не хочу обсуждать с тобой этот вопрос, — повернувшись, я посмотрел ей в глаза, невозмутимо поблескивающие за стеклами тонких очков.
— Я думала тебе нужно выговориться, — девочка пожала плечами и снова уткнулась в книжку, перевернув уже прочитанную страницу.
— Как-нибудь в другой раз, — хмыкнул я, присаживаясь на корточки рядом со своей спасительницей. Девочка из клиники. Неудавшаяся жертва торговцев органами, что даже во сне не могли вообразить, какое чудо они чуть было не убили ради минутной наживы… Сначала я спас тебя, а потом ты решила вернуть мне свой должок. Жаль только, видимо, силенок своих не рассчитала… Кто она такая узнать до сих пор нам так и не удалось, кроме того факта что она точно человек. Как только Духобор с Альцманом нашли способ отличать вампиров от обычных людей, ауру девушки проверили сразу же, — как она?
— Стабильно — никак, — тихо раздалось из угла, — по-прежнему в глубокой коме. Вот только все системы у нее функционируют нормально. Не требуется никакой аппаратуры для жизни обеспечения: дышит — сама, сердце бьется тоже само, ну и прочее… Странная какая-то кома выходит. Алиса со своим папой долго по этому поводу голову ломали, но так ничего и не придумали. Альцман, конечно же, тут же настроил по поводу ее состояния кучу теорий, но кто их будет проверять? Да еще и в подобных условиях. Вот и лежит она тут пока вся эта ситуация не разрешится.
— А как же она не…
— Ты хотел спросить, как мы не даем ей умереть от истощения? Дима, а тебе точно не повредили память?
— Да уж не повредили, — мрачно посмотрел на нее я, — просто держать ее на чистой энергии, мне кажется, постоянно у вас не выйдет.
— Почему? — удивилась девочка, — двенадцать процентов от общего резерва Алисы в день — не такая уж и большая цифра. Тем более если ты не хочешь возиться со всеми сопутствующими в этом деле приспособлениями и потом убирать за пациентом органические отходы. Поверишь ли, у меня нет на это ни малейшего желания.
— Цинично.
— Скорее естественно, — не согласилась она, — впрочем, это совершенно не значит, что я не стану этого делать, если не останется другого выхода. Ну, или если моя энергия, например, понадобится где-нибудь в другом месте. Конечно, есть еще вариант замкнуть ее же собственный огромный резерв на нее саму и тем самым обеспечить практически полную консервацию без всяких затрат, но… Во-первых, это очень опасно, а во-вторых на деле этого никто из нас не умеет делать. Даже у Антонова в свое время дальше теории дело никуда так и не двинулось.
— Да знаю я, — отмахнулся я рукой, — читал в свое время. Управлять собственным резервом может только сам человек. Астральная связка оболочек — фореве.
— Ну, тогда и говорить не о чем.
В подвале снова наступила тишина, изредка перемежаемая лишь шелестом переворачиваемых страниц, и все тем же неприятным бульканьем, раздающимся из бассейна. После нескольких минут молчания и при свете тусклой свечи мне начало казаться, что это уже не лечебная ванна, а большой котел с супом, в котором плавают тела оперативников… Я потряс головой, отгоняя страшные образы. Уходить отсюда не хотелось. И я прекрасно знал почему. Было глупо, конечно, оттягивать неприятный разговор на потом. Да и смысл переживать, когда прошло уже столько времени? Наоборот, нужно