гербовые страницы дворянских книг, успехи, волшебно смеющаяся жизнь, слава, женщины, прекрасные как цветы, утонченная романтика любовной игры; на другой – бесправие, темень, безымянность, каторжный матросский труд, кабаки, упрощенная любовь… подальше от начальственных глаз таимые темные мысли».
В действительности все было намного сложнее и трагичнее. Современник тех смутных дней, видный деятель партии эсеров В.М. Чернов писал об особенностях жизни матросов: «Другая особенность – жизнь на самодовлеющих «плавучих крепостях» также наложила на матросскую среду свой отпечаток… Буйная удаль, с примесью непостоянства, беззаботная подвижность и неприкованность ни к каким прочным «устоям» и, наконец, самодовлеющее противопоставление остальному миру при крепкой товарищеской спайке в узком кругу». Во время бунта на кораблях наибольшей жестокостью и призывами к убийствам отличались «вожаки» восстания – люди с революционным либо с уголовным прошлым и, как правило, не имеющие отношения к действующему флоту. При этом основная масса матросов не жаждала убийств, многие из них оказались заложниками того шального, «революционного» времени и действовали под влиянием агитаторов и провокаторов, что ни в какой мере их не оправдывает.
Как пишется в работе «Бунтующий флот России»: «По сути, происходила мощная и масштабная маргинализация матросской массы, превращавшая ее в объект успешной революционной пропаганды».
Последующие события показали, что менее всего «революционному» влиянию были подвержены соединения, активно воюющие в море: соединения миноносцев и подводных лодок.
На следующий день после начала мятежа на балтийских линкорах, рано утром, в предрассветном тумане, который заставил всех на мостике быть предельно внимательными, 4 марта 1917 года подводная лодка 1-го дивизиона «Нерпа», завывая сиреной, ушла к Босфору на боевое дежурство. Когда туман рассеялся, лодка была уже далеко.
В этот день в Севастополе стало известно об отречении императора Николая II. По приказу командующего Черноморским флотом Колчака флоту было сообщено: «Государь Император Николай Александрович подписал в городе Пскове акт об отречении от Престола и отбыл в Ставку».
В дополнительном экстренном выпуске газеты «Крымский вестник» опубликовали текст «Манифеста» об отречении Николая II за себя и за Наследника – сына Алексея и другой «Манифест» – от имени Михаила Александровича Романова, тоже отказавшегося от престола.
С ужасом и восторгом читали матросы, солдаты и жители города слова «Манифеста», которые будоражили, волновали и кружили головы: «В эти решительные дни в жизни России почли Мы долгом совести облегчить народу Нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы, в согласии с государственной думою, признали мы за благо отречься от Престола Государства российского и сложить с себя Верховную власть».
Люди с ликованием повторяли и повторяли слово: «Свобода!!!» После этого город Севастополь и воинские части флота погрузились в череду непрерывных митингов и демонстраций, лозунгов и резолюций…
Современные историки считают, что основной, главной причиной успешного переворота и свержения монархии в феврале 1917 года явилось участие генералов и старших офицеров Ставки Верховного Главнокомандования, а также командующих фронтами и флотами в заговоре. Оппозиционные генералы-предатели вместе с думской оппозицией были составной частью общего заговора. Нет сомнений, что если бы генералы Ставки остались хотя бы нейтральными в противостоянии царя и его противников, то исход событий в феврале 1917 года мог быть совсем иным. Позже И.Л. Солоневич писал: «В этом предательстве первая скрипка, конечно, принадлежит военным. Этой измене и этому предательству нет никакого оправдания. И даже нет никаких смягчающих вину обстоятельств: предательство в самом обнаженном его виде».
Как пишет И. Никулин в статье «Генералы-предатели. Почему они предали Николая II?»: «…Успех заговора зависел от того, на чьей стороне окажется армия и прежде всего Ставка. Именно поэтому один из лидеров думской оппозиции А.И. Гучков задолго до переворота стремился установить с армейскими кругами тесную связь. По сведениям Охранного отделения, «Гучков явно стремился к тому, чтобы сосредоточить в своих руках все нити управления вооруженными силами страны».
В 1916 – начале 1917 года Гучков вошел в прямой контакт с начальником штаба Ставки генерал-адъютантом
М.В. Алексеевым, а также с главнокомандующим армиями Северного фронта генерал-адъютантом Н.В. Рузским. …Участие в заговоре генерала Алексеева, второго человека в русской армии после Николая II, безусловно, являлось ключевым. …Пока Гучков «обрабатывал» Алексеева, другой лидер думской оппозиции М.И. Терещенко склонял на свою сторону главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта генерала А.А. Брусилова. …Стали регулярными встречи другого заговорщика князя Львова с генералом Алексеевым, на которых обсуждалась возможность ареста царя в Ставке.
9 февраля 1917 года в кабинете Родзянко в Государственной Думе состоялась встреча лидеров оппозиции с генералами Рузским и Крымовым. Было решено, что в апреле, когда государь будет возвращаться из Ставки, его поезд будет остановлен в зоне действия штаба Северного фронта. По планам заговорщиков императора следовало арестовать и «заставить отречься от престола».
…Посол Бьюкенен писал в Лондон, что «если государь не уступит, то в течение ближайших недель что-нибудь произойдет или в форме дворцового переворота, или в форме убийства». Командующий VIII корпусом генерал Деникин в своих мемуарах вспоминал, что в первой половине марта 1917 года «предполагалось вооруженной силой остановить императорский поезд во время следования его из Ставки в Петроград. Далее должно было последовать предложение царю отречься от престола, а в случае несогласия – физическое его устранение».
«Одним из самых активных сторонников переворота был командующий Уссурийской дивизией генерал-лейтенант А.М. Крымов, которого Родзянко называл «доверенным лицом Алексеева». …Связи оппозиции были налажены и с Великим князем Николаем Николаевичем, который не забыл царю отстранения от командования. …В генеральском корпусе произошли большие изменения морально-нравственных устоев… «Воеводы» императора Николая II отнюдь не стали опорой престола.
Высшее военное руководство Российской императорской армии в конце 1916 – начале 1917 года поддержало не своего государя и Верховного Главнокомандующего, а политическую оппозицию, готовившую его свержение».
И еще одна немаловажная деталь. Исследователь А. Одинцов в статье «Как умирала монархия. Кто заставил Николая II отречься от престола?» пишет: «Согласно сохранившемуся журналу заседаний Совета министров Временного Правительства, заседание 2 марта 1917 года, посвященное отречению Николая II, началось в 11:30, а закончилось в 14:00. В то время как так называемое «отречение от престола», по официальной версии, произошло 2 марта в 15 часов 5 минут».
Вдумайтесь, читатель, совещание Временного Правительства, посвященное отречению Николая II, началось тогда, когда царь еще и не думал отрекаться! Значит, Временному Правительству было не важно, отречется ли царь на самом деле или нет. Как и в случае с изданием Приказа № 1, Манифест об отречении российского монарха готовился заранее, по единому плану и в этом плане формальности уже не имели значения. В худшем случае при