отличие от него, Татьяна вела себя апатично. Порой она садилась возле окна и подолгу глядела на мир снаружи, при этом лицо её ничего не выражало, а взгляд был абсолютно бесстрастный. В такие моменты она ни на что не реагировала, если Марина к ней обращалась — молчала. А по ночам, во сне бормотала: «Я вижу их… чудовища… я вижу их…» Просыпалась в холодном поту и плакала. Время не слишком спешило с её лечением. Вот и январь миновал, а лучше ей не стало. Выходить на улицу боялась. Иногда Марине приходилось долго уговаривать сестру выйти на прогулку, да и гуляли только во дворе, потому что всё, что находилось за забором, вызывало у Татьяны панический страх.
— Там что-то злое, — истерично отвечала она на предложения прогуляться до леса. — Нет, нет, не пойду!
Лицо Татьяны покрывалось красными пятнами, глаза лихорадочно блестели, а губы тряслись, будто у неё зуб на зуб не попадал. Марина не настаивала, ведь где-то там действительно было что-то злое. И оно будет всегда, пока жива Варвара.
Зимние дни тянулись и тянулись. Одно радовало, Нонна сдержала слово и в деревенский дом служба доставки постоянно привозила припасы, а дрова, торфяные брикеты и керосин с избытком доставили ещё осенью. Особой нужды ни в чём не было.
Марина скучала по Нонне, или, скорее, нуждалась в ней, в её поддержке. И часто представляла, как она там? Как Вадик? Мысли, что у них не всё в порядке, категорически не допускала, а если такие думы всё же подкрадывались — гнала их прочь, ощущая злость на саму себя. У них всё хорошо, и точка! Только так! И она заставляла свою фантазию работать в этом ключе: ей виделось, что Вадик избавился от своего ненормального гнева и теперь… нет, мальчиком-одуванчиком он разумеется не стал, но и на малолетнего психопата перестал быть похожим. Нонна, конечно же, всё для этого делала — отвлекала от неправильных мыслей. Как? Да просто возвращала ему детство — водила в кино, покупала сладости, обсуждала с ним различные приятные мелочи… Марина понятия не имела, как вообще можно душевно искалеченному ребёнку вернуть детство, точнее, ощущение детства, но ей нравилось верить, что предположения, которые она делала, правильные. Так было проще, комфортней. Пускай хотя бы в её фантазиях у Нонны и Вадика будет всё отлично.
А реальность… да пошла она, эта чёртова реальность.
Зима закончилась, и уже в середине марта дела пошли на поправку. Во всех смыслах. Весна была ранней, она буквально вытеснила собой стужу и рьяно, и даже как-то агрессивно приступила к подготовке к своему царствованию. Снег таял стремительно, птицы ликовали, радуясь теплу. Татьяну теперь не приходилось уговаривать, чтобы та вышла на прогулку, она проводила на улице всё больше времени и как-то решилась дойти до околицы в сопровождении Марины и Семёна. Отстранённость в её взгляде улетучилась, и она всё реже просыпалась посреди ночи от ночных кошмаров. Возможно, время и повлияло на её состояние, но главным лекарем всё же стала весна.
И не для неё одной.
Фобии Марины исчезли. Она словно бы очнулась от муторного сна и теперь горела желанием покончить с Варварой и её выводком монстров. Ей было стыдно за давешние страхи, за паранойю, которой она поддалась в зимние месяцы.
Каждое утро Марина ходила к границе города. Путь был неблизкий, занимал часа два, но она наслаждалась каждым движением, каждым шагом. Так человек, поборовший тяжёлую болезнь, наслаждается итогами своего восстановления. Дойдя до указателя «Светинск», она ждала, но Дух города пока безмолвствовал. Марину это не расстраивало: молчит, значит время ещё не настало. А то, что время настанет, она нисколько не сомневалась.
— Куда ты постоянно ходишь? — интересовалась Татьяна.
Марина отвечала уклончиво, рассудив, что правду сестре лучше не рассказывать. Ну в самом-то деле, не говорить же ей, что в скором будущем предстоит встретиться с Варварой лицом к лицу. И неизвестно, кто из них двоих после этой встречи останется в живых. Татьяне такое лучше не знать, она только-только начала обретать душевное спокойствие. Сестра даже улыбалась, подставляя тёплому солнцу лицо, с наслаждением жмурясь в его лучах. Тогда и у Марины становилось чутка теплее на душе.
А вот от Семёна она ничего не скрывала. Его зрение значительно улучшилось, но окончательно не восстановилось, всё, что находилось в отдалении, он видел расплывчато. Впрочем, это не мешало ему рваться в бой. Уничтожение Варвары было для него навязчивой идеей. «Только когда она сдохнет, я почувствую себя свободным», — заявил он. Марина понимала, что, хотя он в зимние месяцы и вёл себя непринуждённо, но всё это было показное. Зима, разумеется, его угнетала, потому что стояла между ним и местью. Теперь же эта стена рухнула, осыпавшись талым снегом и превратившись в грязную слякоть. Он не знал точно, когда именно Варвара собиралась залечь в спячку, конкретной даты не было, каждую весну это случалось в разное время, видимо, в зависимости от погоды. И всё указывало на то, что королева монстров уже в ближайшие недели, а то и дни, спустится в свой бункер, чтобы не выйти из него до осени. Жаркое солнце загонит её туда.
В конце марта Марина дождалась своего часа. Как обычно, вместе с Семёном дойдя до указателя «Светинск», она увидела образ эстрады в парке. Место, где Нонна её познакомила с Духом города.
— Судя по твоему лицу, контакт состоялся, — заметил Семён.
— Состоялся, — не скрывая волнения ответила Марина. Она чувствовала себя так, словно после долгой разлуки наконец повстречала старого друга. Впрочем, отчасти так всё и было. Впервые она подумала о мистическом городском хранителе именно как о друге, а не как о союзнике. — Нам нужно в парк.
Семён улыбнулся.
— Отлично. Никогда не думал, что это скажу, но я соскучился по запаху выхлопных газов и городскому шуму. Так что настраивай свой локатор и потопали скорее.
В путь они двинулись с хорошим настроем. День был ясным, в солнечных лучах сверкал мокрый снег. В отличие от Семёна, Марина не скучала ни по выхлопным газам, ни по шуму, но с удовольствием посидела бы в каком-нибудь уютном кафе. Ей хотелось полной противоположности того деревенского быта, который окружал её последние месяцы. Но ещё не время. Она решила дать себе чёткую установку, что в ближайшем будущем будут и кафе, и сладкие десерты, и вообще, всё, что пожелает. Это станет наградой за… Чёрт, даже мысленно она не смогла произнести: «за победу над Варварой», потому что стала суеверной и боялась сглазить.
К парку шли через дворы. Семён рассказывал, что весной мрази становились