ним пересечёмся, — смогу переговорить, если захочет на эту тему беседовать. На рыбалку давно не ездим — ему рыбу привезут прямо домой, и притом почищенную. Да не такую мелочь, какая у нас в водоёмах водится — карась да гольян, — а с самой Камчатки деликатесы. Мне рассказывал один его компаньон (если не врёт, — верить, ты знаешь, никому нельзя) одну байку: ездят, мол, они с ним и ещё с несколькими близкими к его телу подчинёнными на утиную охоту, — цирк, да и только, это надо видеть. Губернатор берёт с собой на охоту «шнырей» — личного повара и несколько человек прислуги. Те якобы за него палатку ставят, лодку качают, стол ставят — в общем, картина Репина «Ресторан у озера». Утки летят и видят — то ли цыгане лагерь разбили, то ли цирк приехал, — и не могут понять, как за такое короткое время он был построен, ведь ещё вечером они на этом бережку грели свои крылышки. Жена, конечно, перо у уток не теребит, — для этого есть прислуга. И никто не осмеливается считать убитых уток — хозяину области разрешено всё, ведь егерь с ним пьёт водку за одним столом. Если он осмелится сделать губернатору замечание — завтра же будет уволен. Дураков сейчас нет — терять такую должность «не-бей-лежачего» и получать за это деньги. Так, по крайней мере, его компаньон мне поведал. А может, просто завидует — ложную информацию как бы невзначай выдаёт, а сам намеревается убрать губернатора, — кто его знает. Ладно, что об этом говорить — только языки попусту чесать… Дело делать надо, искать мотив преступления. Вот скажи мне: за что твоего шефа замочили? Что первое идёт на ум?
— Мотив у меня только один напрашивается — политический. Шеф столько лет уже в бизнесе, умел мирным путём разрешать вопросы, — даже вор в законе к нему приезжал, они с ним друзья… По крайней мере — мне так казалось. Так что блатных людей можно сразу исключить из списка подозреваемых: они на убийство не пойдут.
— Может, они что-то между собой не поделили? Скажем, твой шеф дал жуликам деньги, а они не вернули, — такое происходит сплошь и рядом, — и долг некому отдавать: покойнику деньги не нужны. Всё-таки типы вроде воров в законе способны на убийство, — это их ремесло…
— Нет, Александр, я бы это знал, — шеф со мной всегда делился информацией. Тут всё-таки ветер дует от губернатора. И связь прослеживается, со случаем, когда исчез журналист, — мы как раз сегодня о нём говорили. Мэр по этому поводу даже приезжал.
— Так, давай поближе. О чём говорил твой шеф с мэром? Ты присутствовал при разговоре?
— Присутствовал. Мэр не зашёл, а заскочил в кабинет, — глаза по плошке. Я даже сначала подумал, что конец света наступил, — так он был напуган! Шеф чуть дар речи не потерял, видя его в таком состоянии. Мэр сразу с порога заявил — милиционеры при обыске нашли рукопись и несколько готовых экземпляров книги. Боится, что его обвинят в заинтересованности в её издании, а заодно и в том, что сами своего писателя замочили, чтобы подставить губернатора. Выборы-то идут, ставки велики, от них зависит дальнейшая карьера мэра. Можно потерять всё, что нажито непосильным трудом, тут устоять трудно, — пан или пропал. Я-то сам, общаясь в таких высоких кругах, такого насмотрелся и наслушался, что иногда думаю: а на хрена мы ловили жуликов денно и нощно, работая в розыске? Ведь ловили не тех — мелочь пузатую. Настоящие преступники все по кабинетам сидят и воруют не телевизоры с магнитофонами из квартир у простых граждан, а миллионы из бюджета. Только и успевают вовремя «правильные» бумажки оформлять, чтобы до них не докопались органы. Правоохранительных органов они давно не боятся — вместе с ними на пару жируют. Я таких высоких начальников вижу вот в этом кабинете, — ты и представить не можешь, каких: элита. А ты им каждый день на подпись документы носишь и доверяешь свою информацию.
— Да нет, есть у меня кое-какая информация насчёт начальников и других… Но это совсем другая история, давай ближе к теме. Что ещё мэр обсуждал с твоим шефом? Сейчас говорить можешь в открыто — бояться некого и нечего. Думаю, у тебя продолжения работы, как такового, в бизнесе после убийства не будет, — ведь всё замыкалось на нём. Придётся тебе другую работу подыскивать. Как всегда, после убийства начинается делёжка имущества между родственниками — сват, брат, кум, — этой процедуры никому не пришлось избежать. Тебе лучше вовремя слинять — не дай Бог встанешь на сторону наследников, нервы только свои потреплешь. Из своей практики тебе говорю, плохому не посоветую.
— Сам уже подумываю подыскать другую работу. А мэр говорил, что нужно им с шефом сворачивать криминальную деятельность по «чернению» губернатора: если уже журналистов стали мочить, так их тем более могут завалить, — оба стоят во главе всех финансовых потоков в избирательной кампании. Видно, мэр печёнкой чувствовал, что они с журналистом насчёт моего шефа переборщили. Компромата в книгу столько понаписали, что были уверены — избиратели отдадут им свои голоса. Я даже сам в это поверил, так как тоже приложил свою руку по сбору информации. Кто только мне информацию на губера не приносил — от ФСБшников с ментами до его бывших друзей, которых якобы он кинул! Было столько желающих насолить губернатору, — и не сосчитать. И что интересно — все просили деньги, так просто информацией никто не хотел делиться, везде и во всём присутствует корысть. Видимо, такая гнилая натура у человека — ещё с рождения.
— Не у всех — только у тех, кто находится в предвыборной тусовке — чтоб быть поближе к телу губернатора. А если по каким-то причинам им не удалось этого сделать — тут же злятся, и готовы сдать его с потрохами. Противно на всё это смотреть, а слушать их телефонные разговоры ещё тошнее.
Зазвонил телефон, и Сергей взял трубку.
— Александр, это тебя.
— Слушаю… Кто это, не могу узнать по голосу? Кто со мной разговаривает? Алло? — ответил я, хотя узнал голос звонившего — это был мой шеф Палыч.
— Ты что не докладываешь? Столько времени уже прошло! Вы что там — загуляли? Можно уже десять трупов осмотреть?
— Палыч, всё нормально, не беспокойтесь! Лучше поезжайте домой, и отдыхайте — «всё кругом вертится и крутится». Службы в городе ориентированы — город стоит на ушах. Все сотрудники милиции «ходют» по улицам и закоулкам, проверяют притоны, останавливают автотранспорт и ищут преступника. Правда, никто преступника в глаза не видел — примет-то его