отрицал, надеясь, что его адвокат (бывший сотрудник нашего подразделения) поможет избежать ответственности. Помощь к нему не пришла и от уже бывших «друзей» из УВД, так как они все перепугались, узнав о задержании (хотя тут уместнее другое слово, я в силу своей не испорченности не буду его употреблять). Сразу протрезвев, поняли — пора «делать лыжи» из органов. Начальник службы безопасности быстренько написал рапорт об увольнении, другие, попрятавшись по кабинетам, ждали информации о дальнейших наших действиях. Но получить её было не от кого — следователю я дал дозированную информацию, и только по Махмуду. Информация по начальникам была оформлена определённым документом, засекречена и направлена в главное управление России по борьбе с организованной преступностью. Решение оставалось только за ними — но это уже, как говорится, другая история.
Главное в этой истории — все персонажи получили по заслугам, моя честь была оправдана. Ни на какую «хату» я воров не наводил, как думали руководители УВД, надеясь прилепить в мою биографию судимость. Махмуд был осуждён и направлен туда, где он и должен быть, — в места не столь отдалённые. Начальник службы безопасности покинул свой пост, хотя надеялся ещё лет пять на халявку получать ни за что милицейскую зарплату и пить дармовую водку. Заместитель начальника УВД стал моим «другом». Он подкупил меня заманчивым предложением — занять одну из руководящих постов в УВД, думая — я такой наивный человек, что поверю в его сказки. Но он ошибался: служба в родном подразделении под названием «шестой отдел» меня пока устраивала. А он остался на таком крючке у нашего подразделения, что соскочить с него не каждому удаётся, если не покаяться. Крючок был не только мой, — он был общий с сотрудниками ФСБ, которые помогли мне с проведением оперативных мероприятий и с реабилитацией моего честного имени перед коллегами, за что я им благодарен. Никому из оперов не пожелаю таких долгих разбирательств по восстановлению справедливости, где твои же коллеги обвиняют в совершении преступления, не имея доказательств. Только за то, что немного «кормились» из рук коммерсантов и не хотели терять таких кормильцев.
Остались ещё не упомянутые мной сотрудники ГАИ, но с ними я поступил иначе — по-товарищески. Приехал на пост сразу же после задержания Махмуда и подарил им полторашку пива, как обещал ранее. Подарил за то, что не смог уговорить их коллегу служить в шестом подразделении, — спор был мной проигран, а за слова нужно отвечать, — даже за те, что ты сказал только для того, чтобы установить контакт с ними. Но главной целью приезда было не это, а разговор с молодыми сотрудниками о дальнейшей их службе, которая зависела от обстоятельств, и о том, что они находятся в руках следствия. Обстоятельства эти можно повернуть как в положительную сторону, так и в отрицательную. Но я решил дать им ещё один шанс в жизни— начать службу с чистого листа. Ребятам сообщил, что нами задержан жулик и зовут его Махмуд, он проходит по уголовному делу обвиняемым и его ждёт суровое наказание, а мы сейчас устанавливаем, кто ему в этом деле помогал. Обвиняется Махмуд в совершении тяжкого преступления — сбыта наркотиков. Из оперативных данных нам стало известно, что наркотики провозят через пост ГАИ. За автомашиной УАЗ было установлено наблюдение, и сегодня она беспрепятственно прошла через пост. После прохождения поста была проведена операция по задержанию УАЗа, где в салоне и обнаружили наркотики. На следствии Махмуд и его соучастники могут обвинить любого человека, лишь бы смягчить своё наказание, — возможно, даже этих сотрудников ГАИ, — якобы была с ними договорённость о беспрепятственном прохождении автомашины. Информация будет нами проверяться, но думаю, что они наговаривают на сотрудников ГАИ, — ведь не может быть, чтобы за деньги они пропустили бы через свой пост автотранспорт с наркотиками. Это опасно — можно и в тюрьму сесть за соучастие. Говорил я им это специально, чтобы они прочувствовали до самой печёнки, какое это необдуманное решение — помочь знакомому в пропуске транспорта, и как оно может обернуться для них несколькими годами заключения. И как мне было бы неуютно задерживать их, защёлкнув наручники на милицейских их руках, потом — проводить обыск в их квартирах, в присутствии жён, детей и родителей, — страшно даже представить. А такое может наступить, если Махмуд расскажет на очной ставке о дружбе с ними. Затем будет следственный изолятор, душные камеры с парашей в углу, суд и тюрьма. Дети будут расти без отцов, и отвыкнут от них, жёны заведут любовников — да не одного. Выйдут ли они здоровыми и живыми из мест заключения — это ещё вопрос, всякое в жизни бывает. Говоря всё это, я наблюдал, как они эту ситуацию прокручивают в своей «гаишной» голове. Можно и не быть экстрасенсом, смотря на них, — настолько явные были в их глазах страх и раскаяние. Видимо, мои слова дошли-таки до их печёнки, и цель была достигнута. А если человек покаялся — его можно и простить. Я так и сделал, дав им возможность реабилитироваться. На прощанье пожелал им доработать до вечера и вернуться в свои семьи, пожал им руки и уехал. Думаю, разговор они не оставили без внимания. Как будут служить дальше — продолжат брать деньги с водителей или нет — неизвестно. Но точно знаю: сколь веревочка не вейся — всё равно совьётся в кнут. Всегда найдутся люди, которые из зависти или мести расскажут о противоправных действий, особенно про сотрудников ГАИ, которые у всех людей на виду.
Глава 21
Утро началось с планёрки у Палыча — мы ему понадобились аж всем бандитским отделом. Пригласил заняться серьёзным делом: на одного из кандидатов в губернаторы наехали жулики, причём с одной целью — заставить его снять свою кандидатуру с предвыборной гонки. Шеф посчитал это дело серьёзным происшествием, мы — нет: простой наезд, ничем не отличается от тех, что каждый день происходят с простыми гражданами. К наездам кандидату в губернаторы нужно обноситься спокойно: люди хотят справедливости. А люди бывают разные, — среди них есть способные в случае недовольства властью и тортом «угостить» по голове, и тухлыми яйцами «покрасить» их одежду. Обычные тяготы будущей чиновничьей службы, которые нужно учиться стойко, переносить. А тут — жулики наехали. Что тут криминального? Обычное дело — нужно было с ними раньше договариваться. Хотя бы спросить — кто их к нему послал, так он и этого не захотел: видимо, самолюбие с гордостью не позволяют. Испугавшись, приехал (точнее, прилетел) к нам на своём крутом джипе, бросив его во дворе и