Пит был тяжел, но Брету удалось зацепить его подмышки. С помощью лошади Джейк вытащил мальчика на берег.
— Он мертв? — ужаснулась Изабель, когда мертвенно-бледного Пита положили на землю.
— Не знаю. Он долго был под водой, — Джейк перевернул Пита, опустился рядом с ним на колени и стал ритмично поднимать и опускать руки мальчика.
— Что он делает? — закричала Изабель.
— Пытается выкачать воду из легких, — отозвался Уорд. — Если малыш не пробыл под водой слишком долго, то оживет.
Джейк убеждал себя не паниковать, не ускорять движения, сохранять постоянный ритм. Во время войны он видел, как таким образом спасли мальчика. Это должно сработать.
Вдруг малыш начал давиться. Минуту спустя изо рта и носа хлынула вода, Пит закашлялся мучительным кашлем, выбросив еще больше воды. Когда он перестал кашлять, лицо стало розовым от напряжения. Джейк приподнял его голову, и мальчик открыл глаза.
— Думаю, — Джейк улыбнулся, — тебе нужно научиться плавать.
— Где ты научился так плавать? — спросил Джейк Брета. Они сидели довольно далеко от лагеря, глядя на реку, которая за последние пару часов поднялась на несколько футов. Все уже пообедали. Вилл и Дрю мыли посуду. Изабель и Уорд несколько последних часов провели возле Пита, суетясь вокруг, как две наседки. Шон нервно слонялся поблизости, стараясь сделать что-нибудь, что облегчило бы его чувство вины. Остальные мальчики поочередно сторожили стадо, пасшееся в мягком сумеречном свете.
— Когда я был маленьким, мы часто проводили время в поместье моего деда. Я научился плавать в три года.
Брет говорил резко, выражение лица было злобным. Джейк усомнился, что рана от потери семьи когда-нибудь заживет.
— Ты очень смело нырнул за Питом.
Брет пожал плечами, лицо было неподвижно и упрямо.
— Ничего особенного. Я не мог позволить ему утонуть, хотя он и тупой техасец.
Брету явно было не по себе от комплиментов. Он ускользнул, когда Изабель попыталась вознести ему хвалу, был почти груб, когда Пит благодарил его. Джейк не мог понять, почему мальчик должен чувствовать себя лучше, оставаясь парией.
Джейк поднялся на ноги.
— Здесь много людей, которые с радостью стали бы тебе друзьями, если бы ты позволил им.
— Мне не нужны друзья, особенно техасцы.
— Ты не прав. Думаю, тебе очень нужны друзья. Джейк собрался пойти взглянуть на Пита, но передумал. Он видел, как Изабель и Уорд все еще хлопочут над ним. Хотел поговорить с Изабель, но не думал, что сможет еще хоть минуту вынести Уорда, не сказав чего-нибудь, о чем потом пожалеет. Джейк мог признать, что Изабель больше по вкусу Уорд, чем он, но радовать это его не могло. И чертовски не радовало. Ему нужно поспать. У него последняя стража. Кроме того, когда он спит, то не думает об Уорде и Изабель.
Изабель не слушала его, даже не разговаривала с ним. Когда он пытался заговорить, отталкивала насмешливой улыбкой.
— Уходи, — сказала она в своей напевной манере, подчеркнутой в угоду тем мужчинам, которым нравилось видеть в ней какой-то экзотический цветок, великолепно расцветший под знойными ночами дельты Миссисипи.
— Ты должна вернуться, — молил он. — Я тоскую о тебе. И мальчики тоже.
Изабель смотрела на него, хмурясь так, как это может делать только женщина, когда ее чувство близко к ненависти.
— Ты тоскуешь не по мне. Ты тоскуешь по кому-то, кто готовит еду и стирает белье. Тебе не нужна жена. Тебе нужна рабыня. Подойдет любая женщина.
Как убедить Изабель, что ему не хватает именно ее? Проклятье, он годами жил на бобах и беконе, моясь только, когда падал в реку. Ему все равно, если всю оставшуюся жизнь он будет спать на голой земле. Ему нужна Изабель, потому что она единственная женщина в мире, которую он любит. Но она этому не верит. Или считает, что это неважно.
— Ты никогда больше не будешь готовить и стирать. Этим будем заниматься мы с мальчиками.
Он подошел слишком близко. Изабель оттолкнула его, потом повернулась к зеркалу. Она красилась слишком сильно, даже не была похожа на саму себя. Каштановые волосы выкрашены в пламенеющий рыжий, губы казались ярко-красной раной в море белой пудры, глаза так подведены, что лицо выглядело маской. Платье обнажало тело больше, чем он видел за те пять лет, что был ее мужем.
Но больше всего изменилось выражение лица — оно было грубым и жестоким. И таким же был смех. И теперь она смеялась над ним, звук исходил от лица, казавшегося карикатурой на женщину, которую он любил.
— Я не вернусь в эту проклятую дыру, даже если ты наймешь десять слуг. Я ненавижу жару и грязь, презираю запах коров. Но больше всего презираю твой запах.
Открылась дверь, и вошел Уорд Диллон, одетый в черный костюм, золотистый жилет, малиновый галстук и белую рубашку с кружевными гофрированными манжетами. Когда он увидел Джейка, насмешливая улыбка скривила губы и заплясала в глазах.
— А-а! То-то мне показалось, что я чую запах коров. Я думал, власти города запретили привозить коров в Новый Орлеан.
— Он не привез коров, — усмехнулась Изабель. — Только самого себя.
Они засмеялись.
— Ты готова, дорогая? — спросил Уорд. — Покупатели беспокоятся. Все жаждут увидеть тебя.
Изабель улыбнулась Уорду так, как раньше улыбалась Джейку.
— Да, готова. Как я выгляжу?
— Как всегда, великолепно.
— Как ты можешь говорить, что она великолепно выглядит? — закричал Джейк. — Она вымазала лицо краской. Половина тела открыта взору каждого пьяницы, который захочет таращиться и лапать ее! Она не выглядит великолепно. Она выглядит как шлюха! — Джейк схватил Изабель за руку. — Ты поедешь со мной домой!
Та попыталась выдернуть руку.
— Я никогда не вернусь туда, ненавижу это место и ненавижу тебя. Я буду спать с каждым, прежде чем позволю тебе вернуть меня на ранчо!
Джейк не слушал. Он заберет Изабель домой. Сначала она будет несчастна, но скоро поймет, что чистая честная жизнь на ранчо гораздо лучше, чем выставление напоказ невинности и красоты. Она скоро поймет, что никакие деньги, драгоценности, меха, особняки или слуги не стоят потери самоуважения.
— Оставь ее, — приказал Уорд. — Она не хочет идти с тобой.
— Я забираю ее домой.
— Мой дом здесь! — крикнула Изабель.
— Значит, ты живешь в аду!
— Я жила в аду, когда была замужем за тобой!
— Ты все еще моя жена.
Уорд ударил его. Прежде чем Джейк смог подняться, снова ударил. Джейк выхватил револьвер и выстрелил.
Изабель завизжала, и все вокруг превратилось в какие-то кружащиеся образы. Он увидел, как упал Уорд, кровь залила белую рубашку.
Откуда-то появились полицейские, чтобы потащить его — не в тюрьму, не в суд, а прямо на виселицу. Когда накинули петлю, Джейк увидел, что Уорд поднялся с пола. Пятна крови исчезли. Он не был мертв, даже не был ранен.