Что наверху, то и внизу. Внедрившись в «Тилландсию», Эрик и Эмили трансформировали безобидный мужской клуб в генератор темных чар. Они совершили неслыханный акт симпатической магии, но вместо воска и тряпок использовали для создания куклы собственный биологический механизм. Создали живую куклу, способную заключить в себе сущность грани. Кровь и секс «Тилландсии» оказались нужной частотой, которая настроилась на грань, уловила ее микроскопическую частицу и поместила ее в человеческую плоть. В тело, которое я считала своим. Эрик и Эмили выяснили, что лучшим способом разрушить грань будет уничтожение этой крохотной частицы – ведь по законам симпатической магии то, что исчезает на молекулярном уровне, исчезает и на клеточном уровне. А дальше идет цепная реакция…
И сейчас я висела в пустоте, оторванная от собственного тела, а мое сознание констатировало факты. Хитрая Эмили проявила невиданную ловкость! Грань сотворили тринадцать семейств, и требовалось совместное взаимодействие всех тринадцати семейств, чтобы ее уничтожить. Уничтожить меня. Десять кланов, сохранившие преданность старым правилам, никогда бы не согласились объединиться с тремя семействами отступников, но Эмили заронила в их сердца семена страха. Они думали, что остановят меня и тем самым я не причиню вред грани. Они и вообразить не могли, что я и есть грань.
Глава 32
Лишенная магической силы рыжая девочка, которую они сперва проглядели, а потом возненавидели, оказалась воплощением грани. Я поняла, что буду тосковать по этой девочке. Кланы объединились против меня, но я чувствовала, что семейства отступников в особенности жаждали стереть Мерси с лица земли. Здесь, в пустоте, я поняла, что именно происходит. Меня пытаются сломать и стереть в порошок. Сознание затуманилось, растворяясь в абсолютном небытии. Я позволила ему освободиться, попытаться вспомнить приятное, но успокоения мне это не принесло.
Внезапно меня захлестнул ужас. Тело Джинни появилось передо мной или тело Тига? Теперь два убийства слились воедино. Пожар в «Маг Мел». Понимание того, что я больше никогда не увижу родителей Питера. Удар ниже пояса, когда Питер ринулся в портал фейри, даже не махнув мне рукой на прощание. Осознание того, как Мэйзи решила принести меня в жертву. Мерзкий хруст в позвонке, когда Коннор отбросил меня к стене, как тряпочную куклу, и я чуть не сломала шею в доме Джинни. Колдовской огонь, поглотивший Коннора. Все хорошее покидало меня. А как же самые близкие мне люди? Две женщины. Сестры. Они по-настоящему любили меня, но я не могла вспомнить их имена. Двое мужчин. Они тоже любили меня. Я в этом не сомневалась. Они были мне как родные, но не являлись моими братьями. Какое-то слово пыталось прорваться в мое сознание, а потом я его забыла. Ощутила удар, и тьма начала сгущаться. Теперь все вокруг заполонила пустота, а я превратилась в остров. Я все еще видела эту девочку, а может, она мне просто померещилась. Она лежала совсем неподвижно, рыжие волосы разметались по подушке – яркие, как кровь, покрывающая ее бедра. Я бы хотела помочь ей и утешить. Хотела бы ей пообещать, что все будет в порядке, но я чувствовала, что она, как и я, угасает. Еще один удар, дрожь, и видение померкло. Образы пропали. Осталась тьма и единственная искорка в ней. Взглянув на искорку, я вспомнила слово. Это же цвет! Голубой. Нет, призрачно-голубой.
– Ну, если ты уже достаточно себя пожалела, у нас есть кое-какая работа.
Мое сознание, готовое схлопнуться, резко развернулось во всю ширь. Я вспомнила, кто я такая – а затем и все остальное.
– Хило.
Матушка Хило не имела физического облика. Передо мной сверкала призрачно-голубая искорка, но я узнала ту, что была мне другом.
– Да, девонька. Я твоя Хило.
– Ты ангел?
Мрак вокруг меня сотряс хохот, призрачно-голубой свет разошелся волнами, отразившимися в бесконечности.
– Пути Господни неисповедимы. Может, и так, тогда Он счел эту работу не подходящей для Себя.
Пустоту огласил смех.
– Хило за тобой пришла. Она никому не даст обидеть свою малышку.
– Я ничья малышка. Я даже не человек.
– Чушь!
Темнота вокруг меня сгустилась, и передо мной возникло лицо матушки Хило.
– Без разницы, человек ты или коза, ты – Мерси, и ты моя малышка. Я люблю тебя, девонька. Полюбила с того самого дня, как вечером увидела тебя на кладбище Колониал, с твоим дурацким туром. Помнишь тот вечер, Мерси?
Воспоминания восстали из пепла и вновь стали настоящими. А с ними и я сама почувствовала себя настоящей.
– Я видела, как ты водишь своих дурней по Саванне, в тебе было нечто особенное! Хило подумала, что шла бы ты своей дорогой. Это же одна из семейки безумных Тейлоров. Но сердце Хило потянулось к этой девочке. Поэтому Хило и вложила в твою голову мысль навестить ее на перекрестке.
Меня охватил приступ хохота, и в пустоте замерцали всполохи света.
– Ничего подобного ты не делала!
– А вот и нет, – с нажимом возразила она. – Тебе нужно просто принять тот факт, что ты бы перепугалась и не пришла, если бы я тебя не призвала.
– Если подумать, ты, наверное, права.
– Девонька, никаких «наверное».
Хило помолчала, пытаясь осознать всю меру бесконечности, окружающей нас.
– Ладно, а теперь ты влипла.
Призрачно-голубой цвет померк, и я ощутила безнадежность ситуации.
– Боже мой, опять она за свое! Если Хило сказала, что влипла, это вовсе не означает, что тебе не выбраться.
– Ты не понимаешь, – проговорила я, раздумывая, не является ли диалог с Хило игрой моего умирающего разума, пытающегося напоследок расслабиться. – Мы пребываем в пустоте… в пустом сердце Бога.
Хихиканье Хило пронизало тьму сумасшедшей радугой цветов. Огоньки кружились и гонялись друг за дружкой. На миг мне даже почудилось, что вдали возникла линия горизонта.
– Девонька, это не сердце Бога, это подделка, ложь!
Хило сердито фыркнула.
– Глупцы! Они вообразили себя богами! Смешали науку с магией и придумали свой «колокол»!
– Но Эмили…
– Эмили – ничто! Кого ты слушаешь, ту дрянь, которая, к сожалению, оказалась твоей биологической матерью?
Я промолчала. Моего ответа Хило и не требовалось.
– Хорошо, а сейчас мы немного поболтаем о «колоколе». Мы находимся внутри его. Те ведьмы нашли способ изобразить истинную пустоту, но ты должна вбить в твою рыжую башку, что здесь – не настоящая пустота. Ни одному человеку и ни одному колдуну не дозволено лепить куличики в той песочнице.
– А что мне делать?
– Что тебе делать?
В моем сознании мелькнула картинка из прошлого. Я вспомнила, какой была Хило незадолго до смерти. Худая, как птичка, пожилая женщина, набрасывалась на любого обидчика, который, по ее мнению, мог обидеть меня или ее правнука Мартелла.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});