Читать интересную книгу Специальный агент высших сил - Алексей Зубко

— Как же, он ответит… — махнул рукой горбун.

— Мы попробуем.

— Бесполезно.

— Если Неггерман добился от него своего, то и мы чего-то выведаем, — произнес Локи.

Вспомнив о цели своего визита в подземелье, Ваня уточнил у горбуна:

— Пантелей, а к Агагуке ведет вон тот коридор?

— Да.

— А пленные агенты где?

— В противоположной стороне, — указал рукой горбун, — третья дверь направо.

— Выпусти их.

— И то правда, пускай работают, а то только жрут, дармоеды. — Тут он погрешил против истины: за время заключения к ним трижды спускался Агагука, но вот кормить их никто и не подумал.

Когда Пантелей, прихрамывая и привычно ворча, удалился, Джеймс Бонд раздвинул витки цепи и посветил в лицо Кощея. Обнаружив кляп, он ухватил его пальцами и выдернул изо рта узника.

— Пить…

— Какое варварство! — воскликнул мистер Бонд. — Какое бесчеловечное нарушение прав заключенных!

Взяв погнутое ведро, прикованное цепью к стене у выдолбленного в полу колодца, он опустил его. Ловко перебирая руками цепь, верноподданный Великобритании поднял отяжелевшую емкость и, отсоединив от цепи, поднес плененному Кощею.

Тот с жадностью опустошил его. Куда только вместилось почти десять литров? Но судя по тому, что вокруг каменного трона не образовалась лужа, действительно вместилось.

— Еще, — шевельнувшись, узник умудрился просунуть сквозь витки цепи одну руку.

Второе ведро Кощей Бессмертный буквально выхватил из рук Бонда, но выпил его несколько медленнее, нежели предыдущее. Прозвучавшее следом «еще», было более ровным, без прежнего надрыва.

Освободив и вторую руку, Кощей взял третье ведро и принялся тянуть его медленно, довольно пофыркивая и позвякивая цепями.

«Надеюсь, он утолил жажду и теперь утолит мое любопытство», — вытирая выпачканные пальцы платочком, подумал Джеймс Бонд. Но воспитанно поинтересовался:

— Еще?

Вот только Кощей Бессмертный, строя свои коварные планы, эти надежды не учитывал…

ГЛАВА 20

Во глубине Кощеева дворца

Женщина на корабле — потехе час.

Моряцкая примета

Вот уж никогда не думал, что существует столько представлений о женской красоте. Уверен, если бы Господь, занимаясь резьбой по отдельно вынутому ребру, прислушивался к пожеланиям Адама, то последний еще долго жил бы в раю. Один…

— Вот сюда снега подложи, а то и глазу не за что зацепиться, — советует Герольд, который вроде как Мудрый. Это в смысле у него прозвище такое.

— Если я еще подложу — она опрокинется, — протестую я.

— А ты и сзади добавь — не жалей.

Добавил. И спереди и сзади.

— Ну что это за глаза, словно пуговки… — скривился Дон Кихот.

— Так это и есть пуговицы. Между прочим, с моего тулупа. Так что нечего тут… пуговицы ему не нравятся.

— Да не, глаза самое то, что надо, — поддерживает меня рослый викинг с всколоченной бородой и несимметричными рогами. На шлеме, разумеется. — А вот губы стоит подправить.

— А почему руки такие корявые? — Я отвлекся всего на мгновение, а какой-то добровольный помощник уже воткнул первую попавшуюся ветвь. Стоит и скалится довольно. — Ищи другую.

— Да пойдет, — махнул рукой черт. — Главное, чтобы шевелилась.

— Пошляк! — скривилась Леля. — Нет в тебе чувства прекрасного.

— Да что я такого сказал?!

Поманив черта пальцем, я ему на ухо повторил довольно известную пословицу про мужскую непритязательность касательно двух важных вопросов.

Рогатый сморщил рыло и обронил:

— Нет, ну ладно… пить все, что горит, — это я понимаю. Я тоже вино не люблю. Но вот второй пункт… тьфу! Только я не в том смысле. Мы ведь и не надеемся, что она как даст жару, так все снеговики растают от похотливого томления. Нам важно, чтобы она показалась перед ними, повиляла чем-нибудь и за собой поманила. А на неподвижную наживку знаете кто клюет?

— Нет. А кто?

— А мне почем знать? Я институтов благородных девиц да академий танца и пляски не оканчивал, даже курсы кройки и шитья не посещал.

— А это тут при чем? — не понял я. Порой у черта в связи с морально-этической переориентацией из одной крайности в другую выстраиваются непонятные ассоциативные ряды, только вопреки определению не по прямой, а все больше зигзагообразно.

— При том. Там представительниц прекрасной половины учат разным способам привлечь мужика. А мы ведь такие наивные, такие доверчивые, нас так легко обмануть…

— Ладно, — прервав его разглагольствования, я напрямую спросил у рогато-крылатого демагога: — Ты готов малость померзнуть ради общего дела?

— Нет! — тотчас ответила его нечистая половина, все еще составляющая подавляющее большинство в его сознании. — А что за дело?

— Помахать ручкой.

— На прощание?

— Почему на прощание? Совсем наоборот. Чтобы привлечь внимание снеговиков. В этом ты прав, не поманишь — не побегут. Вот я и думаю, а что, если закатать тебя в снег… Да куда ты побежал?! Вернись! Не бойся. Не захочешь — заставлять не буду. Подвиг дело добровольное.

— А орден за это будет?

— Будет, — обрадовал я черта. — Посмертно…

— Тогда я несогласный.

— Да пошутил я так.

— Шутки у тебя дурацкие, — заметил черт, все же соблюдая дистанцию. — Да и сам ты… шутник.

— Ладно тебе… будет и орден, и бочка варенья, и ящик печенья.

— Ну… если орден с крылышками…

— Так этого добра в любой аптеке полно, — буркнул я. И в том вина не моя, а рекламы, которая выжигает в наших душах своим каленым двадцать пятым кадром незаживающие рубцы.

— С ангельскими крылышками, — уточнила то ли все еще нечисть, то ли уже вроде как «чисть». — Варенье мне тоже, и даром… Значит, сойдемся на цистерне самогона и двух… нет, трех ирисках.

— Согласен, — подтвердил я готовность оплатить услуги специалиста. — Сейчас мы пристроим снежную красавицу на лыжи, привяжем к ним веревку подлиннее, а потом подготовим место кукловода. Все понятно?

— Нет! — дружно ответили викинги.

— А где мы возьмем лыжи? — поинтересовался черт. И добавил высоким голоском, игриво хлопая ресницами и кокетливо скрестив волосатые коленки. — Это не техника дошла. Это я сама пришла… на лыжах.

— Талант.

— Да я…

— Знаю-знаю! — Я поднял руки. — Когда ты сдавал актерское мастерство, то Станиславский сразу крикнул: «Верю!»

Черт открыл рот. Закрыл. И промолчал.

— Дон Кихот, — обратился я к благородному идальго, — вы не одолжите мне свой панцирь? На время…

— Конечно, — вопреки выражению лица ответил рыцарь. И принялся развязывать ремешки, крепящие лицевую пластину лат к задней.

Внимательно осмотрев обе половины, я пришел к выводу, что передняя лучше подходит для наших целей.

— Как раз то, что нужно. А ну-ка, помогите мне пересадить нашу красавицу на санки.

— А как же лыжи? — уточнил черт.

— А не королевское это дело — на лыжах ездить. Особенно если негде их взять.

Осторожно подняв чудо, слепленное из первоклассного белого снега, который мы старательно отобрали на прилегающей к пещере лужайке, мы установили его в лицевую пластину доспехов. Не очень устойчиво, но не с горки этой конструкции скользить, а на ровной местности и так сойдет. Главное — тянуть равномерно и не дергать.

— Герольд, нарежьте пока полосок коры и сплетите веревку, а я подготовлю рабочее место для черта.

— Сделаем, — заверил меня седой викинг и, прихватив с собой пару помощников, углубился в чащу.

Пока они отсутствовали, я успел сделать два других дела. Во-первых, привязал к рукам-ветвям снежной бабы, которую мы намерены номинировать на королеву местных снеговиков, половинки кушака, который в нынешнем состоянии Добрыне не нужен. Подергал — ветка качнулась вверх-вниз. На расстоянии сойдёт за вполне осознанное движение. Во-вторых, выдолбил в голове будущей снежной королевы углубление, которое вполне сойдет для черта в качестве окопа, и утеплил его сухими ветками.

— Ща опробую. — Черт компактно сложил ангельские крылья за спиной и сделал мне знак подсадить его. В окопе он поместился по самую шею, лишь рогатая голова торчит наружу. — Начинаем наши упражнения. Руки вверх.

Снежная баба послушно подняла свои ветки.

— Резко не дергай, — предупредил я, — а то отвалятся еще в самый ответственный момент.

— Да когда до самого ответственного момента дело дойдет, снеговики и так сообразят, что их круто провели.

— Это их проблемы, — заметила Яга.

— Если поймают — то наши, — возразил черт.

Дрогнул кустарник, снега на котором и без того меньше, чем на «соседях», и на поляну вышли викинги.

— Хватит? — поинтересовался Герольд Мудрый, велев своим помощникам опустить принесенный моток самодельной веревки.