пригвоздив к стене за спиной.
Он издает вопль, но я бью ему в висок, вырубая окончательно. Еще больше Отрекшихся, сбежавшихся на его оры – последнее, что мне нужно.
Наклоняюсь и хватаю кинжал, прикрепленный к лодыжке, и прикалываю его руку к одному из штырей. Когда этот товарищ очухается, нас ждет разговор.
В дальнем углу комнаты что-то грохочет. Мы здесь не одни.
Вслед за шумом раздается всхлипывание. Я окидываю взглядом Отрекшегося в отключке, пригвожденного кинжалами к стене, и радуюсь, что у меня есть хотя бы пара минут, чтобы выдохнуть.
Осторожно шагая, пересекаю комнату и подхожу к закрытой двери. Наверное, там ванная. Внимательно прислушавшись, я улавливаю по сторону несколько рваных выдохов.
Протягиваю руку назад и достаю арбалет, висящий на плече, и быстро его заряжаю. Наверное, пистолеты у моих ребер были бы более действенным оружием против того, с чем я могу столкнуться, но они слишком громкие.
Я выбиваю ногой дверь, и какая-то женщина начинает кричать, прикрывая своим телом кого-то еще.
– Пожалуйста, не причиняйте нам вреда, – всхлипывает она.
Опускаю оружие. Это два человека. Мужчина и женщина. И, судя по всему, их обоих покусал Отрекшийся.
В сознании сейчас пребывает только женщина. Возвращаю арбалет за спину и поднимаю руки перед собой.
– Я не причиню вам вреда. Я не один из этих созданий.
На месте спекшейся крови на ее лице остаются дорожки от слез. Она одета в ночную рубашку, и вся дрожит. Качает голову и плечи мужчины на своих коленях. Цвет его лица неестественно белый, однако бедняга все еще дышит. Вокруг шеи у него повязан кусок материи, измазанный в крови.
– Вы можете помочь нам? – спрашивает она.
Я киваю, хотя понимаю, что мало что могу сделать для них.
– Сидите здесь, – приказываю я, и женщина вздрагивает. Я изо всех пытаюсь говорить как можно мягче. – Я пойду разберусь с… – Я не могу сказать Отрекшийся. Она не знает, кто это такие. – С тем, кто ранил вас. Не выходите. Я еще вернусь.
Схватив мочалку, я выхожу из комнаты и, захлопнув за собой дверь, крадусь к своей жертве. Я оставил его в живых, чтобы потом допросить, но теперь, когда нужно помочь людям, лучше покончить с этим как можно быстрее.
Бью этого упыря по морде.
– Эй, ты, уродец, проснись и пой.
Он приходит в себя быстрее, чем я ожидал, и пытается встать на ноги, но я хватаю его за горло и держу прижатым к стене. Он выплевывает мне в лицо енохианские слова, которые я не понимаю. Скорее всего, посылает меня куда подальше, в самые глубины ада.
– Где Торн?
Опять енохианский. Свободной рукой бью ему по ребрам, слушая их хруст.
– Попробуем еще разок. Где Торн? И как насчет поговорить на человеческом на этот раз?
Монстр пытается плюнуть мне в лицо, но я успеваю отойти. Из его рта капает черная кровь вперемешку со слюной.
– Чего ради я должен что-то тебе рассказывать, отвратительная полукровка?
Свободной рукой я засовываю мочалку ему в рот, чтобы заглушить крики. То, что я собираюсь сделать дальше, будет очень неприятно.
– Может, это заставит тебя передумать.
Я засовываю большой и указательный пальцы в его глазное яблоко и изо всех сил напрягаю лицо, чтобы не поморщиться от омерзения.
Отрекшийся сопротивляется и тянется к лезвиям, удерживающим его руки. Он кричит в сымпровизированный кляп, пока я ковыряюсь в его глазнице. Когда мне удается захватить желеобразный орган, выдергиваю руку. Глаз вынимается вместе с присоединенным к нему нервом.
– Ты только глянь, – непринужденно говорю я. – Он даже не лопнул. – Наклоняю голову и смотрю в единственный оставшийся у Отрекшегося глаз. – И нерв на месте, значит, его еще можно спасти. Ну так что, готов поговорить?
* * *
Говорить Отрекшийся не стал, пока я не выдернул второй его глаз. Меньше чем за десять минут я смог выжать из него информацию о местонахождении его собратьев в отеле и узнал, что Торн с Серафимой расположились в королевских апартаментах на пятом этаже.
Этот Отрекшийся не такого высокого положения, поэтому всех их планов не знал, но сообщил, что около часа назад Торн вернулся со второй сферой, и до темноты разрушать барьер они не планируют, иначе Отрекшиеся не смогут участвовать в нападении. В это время года солнце садится очень рано, но тем не менее у меня есть пара часов на передышку. И это будет первым отдыхом с тех пор, как началось все это дерьмо.
Руки все перемазаны черной кровью и стекловидной жидкостью. Вытираю их о постельное белье. Где-то позади меня валяется мертвый Отрекшийся. Поспешно вытираю оба своих клинка об одеяло и возвращаю их в ножны.
Потирая челюсть, возвращаюсь в ванную комнату, чтобы разобраться с людьми, сидящими там. Медленно открываю дверь, чтобы не напугать женщину. Мужчина все еще в отключке, что может добавить проблем.
Наклоняясь, хватаю с пола пару скомканных полотенец. Разрываю их на полоски, которыми можно будет перевязать их раны. Женщина смотрит на меня большими от удивления глазами.
Я вручаю «бинты» ей.
– Вот, перевяжите этим свои раны настолько хорошо, насколько это возможно.
Она кивает и приступает к делу.
Выйдя из ванной, я осматриваю комнату; в баре все еще стоят закуски и напитки. Заметив спортивную сумку, я убираю оттуда все вещи и складываю все туда. Дальше я снимаю постельное белье и связываю вместе две простыни, тоненькое одеяло и еще парочку запасных. Раздвинув шторы, я широко открываю окно. Три этажа – относительно безопасная высота для падения Нефилима, но для человека – смертельная.
В соседней комнате слышатся стоны, мужчина приходит в себя.
Чу́дно.
Когда я возвращаюсь в ванную комнату, мужчина сидит, обхватив голову руками. Женщина гладит его по спине. На его шее, предплечье и бедре новая повязка из полотенец.
– Вы должны уйти. Дневное время безопаснее всего для передвижения. Ни в коем случае не выходите на улицу по ночам, вы поняли меня?
Женщина кивает. Мужчина поднимает голову, но взгляд его частично в расфокусе. Меня охватывает чувство досады. У меня нет на это времени.
– Вставайте. Вам нужно идти.
Не без помощи, но мужчина поднимается на ноги. Шагает он еще очень нестабильно. Он тяжело наваливается на женщину, чтобы хоть как-то идти вперед. Я собираюсь спустить этих двоих вниз из окна. Они не за что не окажутся на свободе в одиночестве.
Беру в руки самодельный канат, сделанный из постельного белья, и подхожу к парочке.
– Сейчас я обвяжу его вокруг ваших тел и спущу вас вниз.
Женщина испуганно вздыхает, прикрыв рот рукой и в ужасе смотря за мое плечо, где лежит мертвый Отрекшийся.
Чувствую себя виноватым. Нужно было хотя бы прикрыть его чем-нибудь. Зрелище не особо приятное, а эти двое и так натерпелись.
Откашливаюсь.
– Простите, я должен был…
– Нет, – прерывает она меня, качнув головой; во взгляде ее появляется твердость, и