пластырем и просят, чтоб им поцеловали больное место. Я воспитала в тебе целый набор качеств, но слабость – явно не одно из них.
Пока я слушаю ее голос, меня пробирает дрожь, но не потому, что он похож на голос Эмберли, а оттого, насколько он кажется чужим.
Смех Торна буквально пронизан горечью.
– Ты называешь то незначительное присутствие в моем выживании в подростковом возрасте «воспитанием»? Какая щедрость.
Громкий вздох.
– Когда же ты перестанешь ныть по пустякам. – Серафима замолкает. Когда она начинает говорить снова, голос ее полон ярости. – Я же просила тебя избавиться от него.
– Он действует тебе на нервы? – Хотя я не вижу Торна, точно знаю, что он ухмыляется. В голосе его слышна издевательская нотка.
– Он не действует мне на нервы. Он приводит меня в бешенство.
– Из-за осознания, что даже у тебя есть слабости? Чтобы помнить об этом, эта побрякушка тебе ни к чему. Хорошо, что я умею путешествовать во сны, иначе ты так и осталась бы коматозницей. Однако я даже спасибо от тебя не услышал.
Серафима рычит, а затем в стену врезается что-то крупное. Может, предмет мебели?
– Я думал, ты хотела сохранить эти покои в целости и сохранности.
– Если я снова увижу где-то поблизости этот браслет, переживать о том, что кто-то из врагов снова прострелит тебе грудь, не придется. Потому что новую пулю всажу я лично.
Браслет. Наверное, тот, о котором и говорила Эмберли. С чего бы еще Падшей так беситься?
Мне приходится делать неглубокие вдохи через нос, чтобы держать себя в руках. Этот браслет – все, что мне нужно, чтобы вернуть мою Эмберли. Я заберу его, надену ей на запястье и удостоверюсь, что, пока мы придумываем, как избавиться от Серафимы раз и навсегда, он всегда будет на ней.
Падшая уходит прочь, и через несколько мгновений в противоположном конце комнаты хлопает дверь. Но я остаюсь в этом чертовом шкафу, пока Торн не последует за ней.
Раздается болезненный стон. Очевидно, Торну очень трудно стоять на ногах.
Выстрел в грудь. Интересно, кто этот герой? Надеюсь, это кто-то из тех, кого я знаю.
Белобрысый тяжело дышит, шагая в другую часть комнаты. Может, он и могущественный потомок ангелов, но точно не несокрушимый.
Звенят стаканы, а затем раздается плеск жидкости. Он стоит достаточно близко к шкафу, в котором я нахожусь, настолько, что слышу, как он за два глотка осушает стакан, а затем с шумом ставит его обратно, на поднос.
Торн чертыхается под нос, и будь на его месте сейчас кто-то другой, мне было бы даже жаль этого ублюдка. Я, конечно, не ожидал, что у них с матерью вполне стандартные отношения, но даже я немного шокирован тем, насколько они холодны друг к другу.
Серафима кажется мне одной из тех матерей, которые с радостью сожрут своих детей. Как жаль, что она так и не осуществила этот порыв. Задумываюсь о том, насколько же сильно нужно надавить на него, чтобы разрушить ту токсичную связь, которая каким-то образом удерживает их вместе.
Торн наливает себе еще один стакан жидкости и выпивает его так же быстро, как и первый, а затем тоже покидает покои, громко захлопнув за собой дверь. Прежде чем выбраться из своего укрытия, жду пять секунд.
Быстро обхожу всю гостиную, осматривая каждую поверхность в поисках браслета.
Вот он, лежит на кофейном столике. Схватив украшение, я верчу его в руках. Обычный золотой ободок, в который вставлен одинокий, белого цвета камушек. Точно такой, каким описывала его Эмберли.
Напряжение постепенно отпускает.
Он у меня. Все будет хорошо. Теперь нужно только придумать, как надеть его Серафиме на запястье и не поджариться от залпа ангельского пламени.
Я прячу украшение с духовным камнем в самый легкодоступный карман.
– Так, так, так. Кто у нас здесь?
Эмберли прислоняется к стене в другой части комнаты. Если от звука ее голоса в жилах стыла кровь, то от одного взгляда на нее сейчас сердце перестает биться.
Это совсем не она. То, как девушка, стоящая передо мной, держит себя, выражение лица и даже одежда на ней прямо-таки кричат: «Я – Серафима».
Уголки ее губ приподнимаются в усмешке. Она прижимает палец к губам, делая вид, будто обдумывает ситуацию.
– Хотела бы я спросить, не один ли из моих подданных принес мне новую игрушку, но я уверена, что ты оказался здесь вполне самостоятельно. – Из груди ее вырывается хриплый смешок. – Как же глупо.
Я не боюсь Серафиму, в моем сердце слишком много ненависти к этой женщине, чтобы чувствовать страх, но я определенно держу ухо востро. Бесспорно, она была невероятно могущественна как Падший серафим. А в сочетании с силой Эмберли теперь, наверное, и вовсе близка к определению «непобедимая», насколько это вообще возможно для какого-либо из существ.
Поднимаю перед собой руки, надеясь отвлечь ее внимание от того кармана, в котором спрятан браслет. Она точно не могла увидеть, как я убираю его туда. Если бы заметила, не была бы сейчас такой спокойной.
Серафима отталкивается от стены и плавно движется в мою сторону, бедра ее многозначительно покачиваются при каждом шаге. Я стою смирно в ожидании ее следующего действия.
Когда она оказывается всего в шаге от меня, поднимает руку и проводит пальцем дорожку по моей шее, а затем и груди.
Возможно, это создание и выглядит как Эмберли, но это не она. От ее прикосновений по телу бегут неприятные мурашки. Мне не удается совладать с собой, и я вздрагиваю от этой ласки.
Прекрасно понимая, какой дискомфорт причиняет, она улыбается и проводит языком по верхним зубам.
Я с трудом сохраняю безразличное выражение лица и напоминаю себе, что, если буду держать ее поблизости, смогу надеть на запястье браслет. Нужно просто перебороть свое отвращение к ней.
– Какая прекрасная оболочка, – вздыхает она. – И Легион был моим любимчиком. Я так ждала нашего совместного времяпрепровождения.
Отстраняюсь от действительности и заставляю свой голос звучать как можно более благоговейно, включая свое актерское мастерство на максимум.
– Ты выглядишь прямо как она.
Провожу рукой по ее лицу. Быстрее, чем я успеваю закончить жест, Серафима перехватывает мое запястье, не давая мне убрать прядь волос ей за ухо. Она подозрительно щурится, а я мысленно корчу рожу в ответ. Актерские навыки мне явно нужно прокачивать.
Продолжаю игру. И вспоминаю как можно больше моментов, связанных с Эмберли. Первый раз, когда я увидел ее, окруженную Падшими, но отчаянно боровшуюся до победного, как истинный воин. Как смеется в кафетерии Академии Серафимов с моими братьями. Как опускает голову, когда нервничает. Как чертовски сексуально она выглядит, когда прикусывает свою полную нижнюю губу, и как сложно мне не касаться ее, когда я замечаю этот ее жест.
Я смотрю в ее глаза цвета полночного неба и заставляю