Дилан зарекомендовал себя самым крутым, бескомпромиссным и напористым исполнителем на планете. А вот титул «самый популярный» принадлежал другим.
Как и многие американцы, Дилан впервые услышал «Битлз» в январе 1964 года. Вскоре от них уже было не скрыться. «Мы ехали по Колорадо, в машине играло радио, и восемь из десяти топовых песен принадлежали им… «I Wanna Hold Your Hand» и прочие ранние композиции», — вспоминал он.
Дилан сразу понял, что «Битлз» — не просто коммерческий успех и толпы визжащих девчонок: «Они делали то, чего не делал никто. Невозможные, шокирующие аккорды тем не менее опирались на гармонии… Я знал, что сейчас «Битлз» задают музыке новое направление».
Журналист Ал Ароновиц[405] устроил встречу этих двух музыкальных гигантов. Пока битлы жили в отеле «Дельмонико», Дилан был у себя дома в Вудстоке, на севере штата Нью-Йорк. Ароновицу позвонил Джон Леннон, с которым они сдружились.
— Где он?
— Кто?
— Дилан.
— А, он в Вудстоке. Но я уговорю его приехать.
— Давай!
Тем же вечером Дилан и Ароновиц протолкались через толпу поклонниц у отеля, куда прибыли в сопровождении Виктора Меймудеса[406], гастрольного менеджера Дилана, а заодно и поставщика наркотиков. В одном из люксов на занятом битлами этаже Дерек Тейлор развлекал знаменитостей рангом пониже, в том числе диск-жокея Мюррея Кея Кауфмана, The Kingston Trio, а также Peter, Paul and Mary[407], однако Дилана на правах звезды высшего класса вместе со свитой провели прямо в номер к битлам.
Дилан появился как раз после того, как битлы управились с гостиничным ужином. К гостю вышел Брайан Эпстайн: «Боюсь, мы можем предложить только шампанское». Дилан ответил, что предпочитает дешевое вино, но, будучи человеком прагматичным, хмуро согласился на шампанское.
Представились настороженно. «И Бобу, и «Битлз» нужно было место покрасоваться, — вспоминал Ароновиц, — но ранить самолюбие друг друга они не собирались».
Разговор сразу же пошел о наркотиках. Битлы угостили его пурпурными сердечками, но Дилан отказался, предложив марихуану.
— Марихуану мы еще не курили, — признался Эпстайн.
— А как же ваша песня? Ну, там, где про кайф? — спросил Дилан.
— Это которая? — уточнил Леннон.
— Ну, там… «I get high! I get high!»[408]
Джон был вынужден поправить его: мол, в песне «I Want to Hold Your Hand» поется «I can’t hide»[409], а не «I get high». Потом он поинтересовался у Боба, какие ощущения вызывает марихуана.
— Хорошие, — ответил Дилан и начал сворачивать косячок, но без особого успеха.
Ароновиц в отчаянии наблюдал за ним. «Боб неуклюже завис у стола, одной рукой пытаясь достать из пакетика щепотку травки и уложить ее на лист папиросной бумаги в другой. Он всегда криво забивал косяки, к тому же от выпивки его развезло».
В коридоре дежурило человек двадцать полицейских, а в номер то и дело заглядывали официанты. Дилан, Ароновиц и Меймудес решили не палиться и все сгрудились в одной из спален.
Дилан закурил первым и передал косяк Джону. Тот осторожничал больше, чем хотел показать, и потому передал косяк Ринго со словами: «Вот, попробуй!» Это, как отметил Ароновиц, «наглядно продемонстрировало вертикаль власти в группе. Очевидно, Ринго занимал место в самом низу тотемного столба».
— Он мой придворный дегустатор, — заявил Джон, подтвердив подозрения Ароновица.
Ринго не понимал, что делать, и Ароновиц объяснил порядок действий: затянуться поглубже, задержать дым в легких, потом выдохнуть. Правда, забыл добавить, что косяк надо передать дальше. Видя, что Ринго зажал косяк и делиться ни с кем не собирается, Меймудес ловко свернул еще одну самокрутку. Через несколько минут все попыхивали косячками.
Пола трава не впечатлила. «Минут пять мы такие сидим и говорим: чего-то не вставляет, — и продолжаем пыхать». Внезапно Ринго захихикал. Хихиканье оказалось заразительным. «Его так на хи-хи пробило, что прям до слез, и это было так ржачно, что нас самих до слез на хи-хи пробило. Потом Ринго такой тычет пальцем в Брайана Эпстайна, а тот ржет, и тут уж мы давай ржать над тем, как ржет Брайан».
Ароновиц вспоминал, как Эпстайн все повторял: «Я летаю, я под потолком». Потом он посмотрел в зеркало и стал говорить: «Еврей, еврей…» Как будто, подумал Пол, «вспомнил наконец, что еврей, и сообщил об этом».
В тот вечер британский журналист Крис Хатчинс ушел ужинать с Нилом Эспиноллом. Когда они вернулись в гостиницу и Хатчинс было направился к себе в номер, Эспинолл окликнул: «Иди-ка сюда, глянь».
Вдвоем они прокрались в номер к «Битлз». «На стульях, выстроенных рядком, сидели четверо битлов и их менеджер, Брайан Эпстайн, все укуренные. С одного края стоял человек, который то и дело толкал в бок ближайшего к нему битла, а тот, будто костяшка домино, валился на следующего, и так далее, по цепочке… которая оканчивалась Брайаном. Эпстайн падал на пол, беспомощно хохоча и распаляя остальных. Самым странным в этой сюрреалистичной сцене было то, что толкал битлов Боб Дилан».
Вскоре Пол вообразил, что открыл смысл жизни, и заметался по номеру в поисках карандаша и бумаги — записать, пока не забыл. «Я вдруг ощутил себя репортером ливерпульской газеты на задании, и мне захотелось рассказать всем, в чем же смысл бытия». Он велел Мэлу Эвансу следовать за ним по пятам и записывать слова мудрости. Если звонил телефон, Дилан снимал трубку и говорил: «Битломания слушает».
Битлы позвонили Дереку Тейлору в соседний номер и позвали к себе. Тейлор пришел и увидел, что Эпстайн «с цветком в руке кружит по номеру». Брайан заверял Тейлора, что он «просто ОБЯЗАН попробовать эту замечательную вещь, от которой все воспаряет».
— Мы заторчали, — объяснял Джордж.
Следующие минут пятнадцать Тейлор выслушивал «дымную, мутную мешанину незнакомых выражений» — «упоротые», «обдолбанные», «полный улет», — перемежаемых более привычными «невероятно», «ого», «чувак», «клево» и «травка». Было ясно, что заводила тут — Боб Дилан, «тощий, носатый, с птичьими глазами-бусинами».
Визит Дилана ощутимо и надолго повлиял на «Битлз». Спустя два месяца они записали песню «She’s a Woman»[410], в которой была строчка Джона: «Turn me on when I get lonely»[411]. В феврале 1965-го, на съемках фильма «Help!», битлы, если верить Джону, «курили марихуану на завтрак… вечно ходили с остекленелыми взглядами и хихикали». В следующем июне они записали «It’s Only Love»[412], в которой нашлось место и строчке, ранее послышавшейся Дилану в другой песне: «I get high».
С тех пор тема наркотиков постоянно проскальзывала в их песнях: «riding so high», «find me in my field of grass», «because the wind is