Тогда он засмеялся моим словам из-за того, что думал о них, и сказал: «Ты, по сути дела, не богат миррой, потому что все это – только обычные благовония. Я же, князь страны Пунт, я владею миррой. Только масло хекен, которое ты устроил бы, чтобы мне прислали, редкость на этом острове. Но [не беспокойся о том, чтобы послать его мне], потому что, как только ты отъедешь отсюда, ты больше никогда не увидишь этот остров: он превратится в воду».
И смотри: когда пришел корабль, как он предсказал, я взобрался на высокое дерево, чтобы увидеть, кто находится на корабле. Потом я пошел к нему, чтобы сказать, но он уже знал об этом. Тогда он сказал мне: «Возвращайся домой с миром, малыш; желаю, чтобы ты смог снова увидеть своих детей и оставить после себя доброе имя в своем городе; вот мое желание для тебя».
Тогда я поклонился ему, держа свои руки вдоль боков, и он преподнес мне подарки – мирру, масло хекен, ладан и кассию, куски дерева тешепес и шаас, шкуры леопардов (?), дерево мерери, много обычных благовоний, бивни слонов, борзых собак, обезьян гуф и обезьян киу и всевозможные ценные вещи. Я устроил, чтобы все это было перенесено на борт прибывшего корабля, и поблагодарил правителя, пав перед ним на землю. Тогда он сказал мне: «Смотри: через два месяца ты прибудешь в свою страну, и прижмешь своих детей к сердцу, и [когда-нибудь] будешь покоиться в безопасности в своей гробнице».
Тогда я спустился на берег к кораблю и позвал моряков. И на корабле я поблагодарил правителя острова и всех, кто жил на острове. Когда, проведя в обратном пути два месяца, как он сказал, мы достигли резиденции фараона, мы направились во дворец. Я вошел к фараону и вручил ему подарки, которые я привез домой с этого острова. Тогда он поблагодарил меня перед лицом всей страны»[371].
Таким образом, даже для египтян эпохи Среднего царства страны благовоний еще казались сказочными царствами. Прошло еще несколько столетий, и этот романтический туман рассеется: даже простолюдины не могли больше верить, что страна Пунт – это остров, населенный змеями, после того как царица Хатшепсут приказала изобразить ее в своем большом храме – ее деревни, ее растения и ее животных.
Эти изображения из Дейр-эль-Бахри относятся к тому примечательному периоду времени, когда египтяне освободились от многолетнего чужеземного ига и начали чувствовать себя одной из могущественных стран мира. Как будто с их глаз упала повязка, до того скрывавшая мир. С оружием в руках фараоны прошли по пути завоеваний до далеких берегов Евфрата и Голубого Нила, и Египет стал центром Передней Азии и Восточной Африки. Тогда египтяне вспомнили также и о чудесных странах Красного моря, а могущественная царица Хатшепсут послала экспедицию для их исследования[372].
Как об этом сказано в официальном египетском стиле, «Амон Фиванский, владыка богов», внушил ей эту мысль потому, что очень любил эту правительницу – больше, чем любого другого царя, который когда-либо был в этой стране».
В одной из гаваней Красного моря стоит флот, который воины ее величества готовы повести в эту отдаленную страну; величественные весла имеют длину примерно 65 футов (около 20 м); им приданы тридцать гребцов и гигантские паруса, которые, словно крылья, выступают за оба борта кораблей. В гребной лодке на борт доставляют огромные кувшины с продовольствием, а на берегу, возле деревьев, к которым привязаны корабли, приносят жертву богине Хатхор, «госпоже Пунта», чтобы она «смогла послать ветер». Затем поднимают паруса, моряки забираются на корабельные мостики, чтобы закрепить последние канаты, гребцы опускают свои длинные весла в воду, и из деревянных кабинок на носах кораблей, где стоят два капитана, раздается команда «Лево на борт!». Суда начинают двигаться, и вот «царские воины плывут по морю, они начинают свое прекрасное путешествие в Божественную страну и счастливо плывут в Пунт».
Мы не знаем, как долго продолжалось это путешествие. Если судить по тому, сколько времени занимают у теперешних (конца XIX в. – Ред.) арабов их плавания по Красному морю, то можно предположить, что флот провел в море месяц, прежде чем его моряки увидели берега чудесной страны, которую они искали.
Вид Пунта, покрытого пышной тропической растительностью, не мог не произвести сильного впечатления на обитателей долины Нила, но местных жителей они, похоже, посчитали варварами самого низшего сорта. Поблизости от берега стоят, укрывшись среди огромных деревьев и странных гигантских растений, жалкие маленькие деревушки, состоящие из маленьких хижин полуконической формы, поднятых на сваи для защиты от врагов и диких зверей, так что лестница – единственный путь к дыре, которая служит входом. Между этими домами лежат маленькие коровы с короткими рогами и ослы, которых жители Пунта используют как вьючных и верховых животных. Одежда туземцев тоже не свидетельствует о высоком уровне цивилизации, поскольку даже во времена царицы Хатшепсут жители Пунта продолжали носить ту же юбку, заплетать свои волосы в ту же косичку и носить ту же остроконечную бороду, что носили в странах благовоний в древние времена царя Хуфу (Хеопса). То есть прошло больше тысячи лет, а в одежде жителей Пунта не произошло существенных изменений – такое отсутствие эволюции возможно лишь у примитивных народов. Жители деревни идут в позах просителей навстречу сходящим на берег египтянам; те смотрят на них без особого уважения и особенно смеются над женой вождя. Эта госпожа действительно имеет далеко не изящную фигуру, потому что страдает ожирением из-за болезни, которая до сих пор часто встречается у женщин во внутренних областях Африки. Форма ее ног, груди и прежде всего спины способна вызвать отвращение, а ее одежда – жалкая короткая кофта желтого цвета и толстое ожерелье – не помогает ей выглядеть привлекательней. Эта княгиня так толста, что не может ходить, и поэтому художник, который явно с удовольствием увековечивал ее на стенах храма в Дейр-эль-Бахри, не забыл изобразить за ее мужем осла под седлом, «осла, который возит его жену».
Египтяне получают от этих варваров «сокровища страны Пунт»: туземцы складывают в кучу благовония перед «царским послом» и его воинами, а также приводят обезьян и пантер. Египтяне тоже поставили на берегу стол, на котором разложены вещи, способные порадовать сердце жителя Пунта, – кинжалы, боевые топоры и яркие ожерелья. После того как совершен обмен, которым довольны обе стороны, «великих людей этой страны» ведут в «шатер царского посла и посол, согласно указанию царского двора, преподносит им хлеб, мясо, вино, плоды и все хорошие вещи Египта».
Таким образом, мы имеем здесь истинный пример такой меновой торговли, которая до сих пор (XIX в. – Ред.) происходит между неграми и европейцами, но в официальном отчете египтяне этого не признают. Как может покупать что-то у варварского народа фараон – тот (или та)[373], «кому все страны приносят свои дары», чтобы он по своей милости «мог позволить им вдыхать дыхание жизни»? Поэтому на официальном языке египтян благовония, приобретенные путем торговли, названы «данью князей Пунта», а оружие, которым египтяне заплатили за них, именуется жертвоприношением, которое положено там для богини Хатхор (Хатор), госпожи Пунта.
К счастью, эта официальная точка зрения существовала лишь в теории. На деле же торговля идет бойко. По доскам, ведущим на корабли, без остановки ходят вперед и назад носильщики, и вот корабли «очень высоко нагружены сокровищами страны Пунт и всеми прекрасными растениями Божественной страны – грудами благовоний, огромными мирровыми деревьями, черным деревом, чистой слоновой костью, белым золотом из страны Аму, ароматными видами древесины, всевозможными благовониями и красками для глаз, бабуинами, обезьянами и борзыми собаками, шкурами южных леопардов; рабами и их детьми; никогда ничего подобного не привозили ни одному царю с начала времен».
Начальник заботится о том, чтобы все эти разнообразные грузы были аккуратно сложены на кораблях, где их штабеля поднимаются почти до высоты нижнего мостика. Однако обезьянам позволяют свободно бегать по кораблю; во время обратного пути они с удовольствием взбираются на крепкий парус, который протянут над кораблем; но похоже, что одна из них предпочитает сидеть на корточках рядом с капитаном и с забавной серьезностью повторяет командные жесты его милости, несомненно каждый раз заново восхищая этим моряков. Когда «воины господина двух стран мирно прибыли домой и радостно добрались до Фив», их прибытие туда было обставлено поистине как триумфальное шествие. С зелеными ветвями в руках они вошли в этот город в праздничной процессии и преподнесли своей правительнице дары, «подобных которым до этого не привозили ни одному другому царю».