Валерия сидела за столом, заваленным свитками. При виде нас она встала.
— Аве, трибун! – рявкнула моя спутница, бросая вперед руку. – К тебе пришлый!
— Свободна! – кивнула Валерия и подошла ко мне. – Явился, значит! – Она усмехнулась. – Идем!
Трибун отвела меня в просторную комнату. Там нас встретила женщина в багряной тунике и лицом, изуродованном шрамами. Наше появление не вызвало у нее удивления. Ясен пень – предупредили.
— Его зовут Игрр, Нонна! – представила меня Валерия. – Новобранец. Переодень, выдай оружие и объясни правила.
«Нонна у них вроде каптерщицы» – догадался я. Валерия повернулась и вышла.
— Раздевайся! – велела Нонна.
Я сложил к стене сумку и мешок, снял пояс с мечом и кинжалом, и потянул через голову тунику.
— Оставь! – остановила Нонна, когда я взялся за набедренную повязку. – Наши тебе не подойдут – слишком узкие. Носи свою! Под туникой не видно.
Надо же! Преторианки носят набедренные повязки! Прежде я не встречал их на женщинах. «Кошки» ходили в штанах, а у клиенток, приходивших ко мне на массаж, нижним бельем служила туника. Хотя все логично. Зачем аристократкам, живущим в чистоте и неге, повязка? А вот солдат ползает по грязи, а та имеет подлую особенность забиваться во все места. В том числе… Ну, вы поняли.
У стены каптерки лежала стопка багряных туник. Нонна бросила одну мне.
— Надевай!
Туника пришлась впору – как на меня шита. Нонна одобрительно хмыкнула и протянула широкий кожаный пояс. Сандалии моего размера тоже нашлись. Подбитые железными гвоздями они походили на футбольные бутсы, только с открытыми пальцами. В мячик не поиграешь. Вот, значит, они какие, калиги легионеров… Я топнул одной обутой ногой, затем второй. Тяжелые, заразы, но не жмут. Получается, есть в Паксе женщины с ногой сорок первого размера…
— Здесь что? – спросила Нонна, указывая на сумку.
— Мои вещи.
— Сдать! В казарме не положено. А здесь? – она указала на мешок.
— Еда, – смутился я. – Будущих сослуживцев угостить. Так сказать, влиться в ряды.
— Влиться? – засмеялась она. – Хорошее слово. Надо будет запомнить. Насчет угощения сам догадался или подсказали?
— Догадался! – сказал я.
Эмилия про будущую службу мне не сказала. Утром, едва поприветствовав, умчалась. Выглядела при этом хмурой. Хорошо, хоть вигилов дала проводить. Сам бы я городок преторианцев долго искал – тот оказался за стенами. Кора, прощаясь, облила меня слезами. Хорошая она девочка, но…
— Молодец! – одобрила Нонна. – Еду можно. Новобранцу угостить сослуживцев при поступлении в когорту разрешается. Остальное – сюда! – она хлопнула ладонью по столу.
Я подчинился.
— Ого! – воскликнула Нонна, увидев мешок с деньгами. – Кого-то ограбил?
— Сделал удачную ставку.
— На бегах? – оживилась она. – Какой цвет?
— В амфитеатре. Вчера.
Она пристально глянула на меня, но промолчала. Развязав мешок, высыпала деньги на стол.
— Пересчитаю и запишу в книгу! – пояснила. – Получишь обратно, когда уйдешь из претория. Разрешается передать родственникам или друзьям – многие так поступают. Легионеры живут только на жалованье.
Я едва сдержался, чтоб не выругаться. Эмилия – зараза! Трудно было предупредить? Я бы хотя пару монет заныкал – в ту же набедренную повязку. Как же без денег?
Лицо Нонны выражало непреклонность, и я смирился. Пересчет занял время. Вчера я стал обладателем шестьсот сорока ауреев и небольшой горки мелочи. Все это аккуратно внесли в книгу из сшитых и пронумерованных листов пергамента, и я поставил свою подпись. Вот и все – теперь гол, как сокол. Остальные вещи Нонна запихнула в мешок, к которому привязала бирку с моим именем. Трофейные меч и кинжал последовали туда же. В принципе я этого ждал, но все равно пожалел – хорошие клинки. Взамен мне выдали гладиус и кинжал с широким, почти треугольным лезвием. Едва глянув на оружие, я понял: дрянное. Железо, из которого оно сделано, явно мягкое. В завершение на меня надели панцирь – лорику, бронзовый шлем с нащечниками, вручили тяжелый щит – скутум, и копье – пилум. Весило это счастье килограммов двадцать. Нелегка ты, солдатская доля!
— За одежду и оружие будут высчитывать! – предупредила Нонна.
Вот, гадость! И без того обобрали, да еще здесь!
— Возьми из моих денег! – предложил я. – Там много.
— Нельзя! – покачала она головой. – Уже вписаны.
Я мысленно выругался. Нонна отвела меня к трибуну. В кабинете я щелкнул калигами и принял молодцеватый вид.
— Хорош! – одобрила Валерия и рявкнула: – Посыльная!
В кабинете тут же возникла преторианка. И где они прячутся? Когда шли, в коридоре никого не было…
— Когорта вернулась?
— Да, трибун! Готовится к ужину.
— Скажи Руфине, чтобы построила центурию. Я буду говорить.
Преторианка отсалютовала и исчезла.
— Ну? – повернулась ко мне Валерия. – Не передумал? Еще не поздно.
Я покачал головой.
— Тогда пошли!
Мы спустились по лестнице и двинулись к плацу. Валерия – впереди, а я поспешал следом, громыхая, как танк на параде. Напяленное на меня железо, цепляясь одно за другое, издавало довольно громкий лязг. Подкованные железом калиги гремели по каменным плитам. Легионер, мать его! Идти, к счастью, оказалось недолго. На краю плаца торчал невысокий каменный постамент, к нему Валерия и направилась. Запрыгнув на возвышение, указала мне место на дорожке. Я громыхнул и встал.
Тем временем на плацу строилась центурия: с сотню преторианок без доспехов и оружия. Плотная тетка, как я догадался, та самая Руфина, наконец, сбила ее в коробку и подбежала к нам.
— Аве, трибун! Центурия слушает тебя!
Валерия указала Руфине место с другой стороны постамента.
— Возле меня вы видите новобранца, – начала зычным голосом. – Его зовут Игрр. Вы наверняка слышали о нем. По пути в Рому Игрр храбро сражался с сармами и заслужил дубовый венок. Вчера в амфитеатре он бился в поединке с лучшей из наших бойцов и одержал верх. После того боя Игрр выразил желание служить в претории.
По багряной коробке словно пробежал ветерок. Центурион погрозила ей кулаком. Преторианки замерли.
— Гражданин Рома Игрр, – Валерия выделила голосом слово «гражданин», – имеет право служить в когорте. Он безупречного происхождения, здоров и силен. Поэтому я согласилась, – трибун сделала паузу. – Хочу предупредить всех: когорта не лупанарий! Любую, кто посмеет к Игрру пристать, я прикажу высечь и выбросить за ворота. Если подобное совершит Игрр, я поступлю с ним точно также. Понятно?
Ответом ей было молчание. Валерия, похоже, иного не ждала.
— В каком контубернии у нас вакансия? – спросила, повернувшись к центуриону.
— В третьем, трибун!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});