В подходе к месту сказки в пушкинской библиотеке Лацис опирался на тот факт, что «в апреле 1834 года Соболевский совместно с поэтом разбирал и упорядочивал домашнюю пушкинскую библиотеку» – то есть помогал ее систематизировать . А поскольку Соболевский был не только библиофилом, но и знатоком псевдонимных и анонимных изданий (это именно он объяснил Пушкину, что тот, переводя из «Гузлы» («Песни западных славян»), принял за подлинник литературную мистификацию Проспера Мериме ), Лацис, видимо, и решил проверить, не стояла ли сказка на полке по соседству с такого рода мистификационными изданиями. Выяснилось, что некоторый порядок в Описи пушкинской библиотеки, которая составлялась посмертной Опекой, все-таки сохранился, что перед укладкой в ящики для отправки их в Михайловское книги, как правило, брались с полок подряд и переписывались, хотя и не оговаривалось с каких именно полок и из какого ряда.
«ГОРБУНОК» находился среди книг, зафиксированных в описи в кажущемся «беспорядке, – писал Лацис. – Вперемешку соседствуют шуточные стихи, повесть, очерки, деловая проза». При проверке Лацис обнаружил, что большинство из них имеет то или иное отношение к анонимности или псевдонимности ; другими словами, скрыт истинный автор книги . Именно это хотел сказать Лацис, говоря, что «…в данном отрезке опекунской описи перечислены различные маскировочные издания». И вот как это выглядит.
№739 – «Описание моста на Висле». Лацис отмечает: «За кратким заглавием скрывается не обозначенный автор – В.И.Даль».
№740 – Сцены из петербургской жизни. Лацис отмечает: «Укрытый тремя буквами “В.В.В.” – В.М.Строев».
№741 – П.П.Ершов, «Конек-Горбунок». Укрытый псевдонимом – Пушкин.
№743 – Краткое описание дел Петра Великого. Автор не обозначен, и Лацис доказал, что Пушкин знал: автор – П.Н.Крекшин.
№744 – Шахматный анализ Филидора. Лацис: «А кто это? Опять-таки псевдоним. Его фамилия – Монтиньи – указана в каталоге Антуана Барбиера!» («Словарь произведений анонимных и псевдонимных, сочиненных, переведенных, или напечатанных на французском или латыни».)
№746 – Андрей Безыменный, повесть. Неизвестный автор – А.О.Корнилович.
№747 – Анонимные «Топографические примечания на знатнейшие места путешествия…» – документ, отражающий поездку Екатерины II в Белоруссию . Именно про этот документ, видимо, и заметил Лацис: «деловая проза».
№748 – Собрание стихотворений. Автор – И.П.Мятлев – не назван.
№749. Стихотворения крестьянина Егора Алипанова. В роли анонима выступает издатель Б.Ф. – Борька Федоров; кроме того, тот включил в книгу стишки своего сынишки – «Николая Борисовича Федорова».
Список более чем убедительный: по теории вероятностей такая подборка просто не может быть случайной. Ну, а если некто, у кого и сам по себе «КОНЕК-ГОРБУНОК» вызывает нежелательные ассоциации и подозрения, захочет проверить, какое отношение имеет поднадзорный поэт к этой книжке? Если бы сказка была запрещена при жизни Пушкина, подозрения вполне могли пасть на него – слишком многое в тексте сказки могло навести на размышления об истинном авторе; у него были причины быть предельно осторожным. Ну, что ж, в таких случаях – и это для Пушкина характерно – делается что-нибудь и для отвода глаз. Например, какое-нибудь общеизвестно псевдонимное или анонимное издание ставится на случайную для него полку (скажем, изданная под псевдонимом книга В.И.Даля «Русские сказки Казака Луганского», записанная под №581, или изданная анонимно книга «Ижорский. Мистерия» В.К.Кюхельбекера, записанная под №187), а на эту полку анонимов и псевдонимов – пару книг «нормальных» авторов; вот пропущенные Лацисом два номера:
№742 – «Исповедь англичанина, употреблявшего опиум» – произведение популярного в 1-й половине XIX в. английского романтика Чарльза Роберта Мэтьюрина, создателя широко известного в России романа «Мельмот Скиталец» ( «ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН» : «Или Мельмот, бродяга мрачный» , «Кем ныне явится – Мельмотом…» ). Тем не менее первые три романа этого писателя вышли под псевдонимом «Деннис Джаспер Мерфи», так что к этой полке и к соседству с «Коньком-Горбунком» Мэтьюрин отношение имел, пусть и не «по всей форме»; повторяю, Пушкин был осторожен.
№745 – «Книга Наума о великом Божием мире» – первое издание книги для народного чтения популяризатора научных знаний М.А.Максимовича. Единственная книга в перечне с №739 по №749, к псевдонимности или анонимности отношения не имеющая.
Таким образом, когда Пушкин летом 1834 года ставил только что вышедшую сказку «КОНЕК-ГОРБУНОК» на эту полку, среди анонимных и псевдонимных изданий, он знал,что автор книги – не Ершов . Правда, это хотя и еще один аргумент в подтверждение того, что Ершов не был автором сказки, все-таки формально он не может служить доказательством, что ее автором был Пушкин.
X
Три пушкинские фразы. Обращает на себя внимание, что все три фразы – двусмысленные . Ну, что ж, Пушкин был остроумцем, то есть мастером двусмысленностей. Следовательно, в каждой фразе надо рассматривать все варианты ее прочтения.
1/ Первую фразу (в ответ на слова Ершова, что тот «предпочитает свою родину», Пушкин сказал: «Да вам и нельзя не любить Сибири , – во-первых, – это ваша родина, во-вторых, – это страна умных людей» ) объяснил сам Ершов: «Мне показалось, что он смеется. Потом уж понял, что он о декабристах напоминает». Пушкин действительно, с одной стороны, подшучивал над недалеким студентом и, с другой, действительно имел в виду декабристов.
И этот факт свидетельствует лишь о том, что Ершов, не понимая текста собственной сказки, и не был ее автором. Но эта фраза несет в себе и некий третий смысл, который нам пока не очевиден и который прояснится при рассмотрении третьей фразы.
2/ Как объяснить, что Пушкин, после чтения Ершовым сказки (в присутствии барона Розена) бросив фразу, что «теперь этот род сочинений можно мне и оставить» (дело было летом 1834 года), осенью того же года пишет «СКАЗКУ О ЗОЛОТОМ ПЕТУШКЕ» ? Мало того, что сказки написаны одним размером и что главное содержание обеих сказок – одержимость царя жениться на молоденькой, так ведь и без того эти слова Пушкина можно понять надвое.
Первое – общепринятое на сегодня – понимание этой фразы таково: сказка Ершова так хороша, что теперь, после нее, Пушкину, подтверждающему этими словами авторство Ершова, в этом жанре и делать нечего. Именно так эту фразу и трактуют ершоведы и пушкинисты, обходя вопрос о «ЗОЛОТОМ ПЕТУШКЕ» .
Второе понимание этой фразы: Пушкин, подтверждая свое авторство для потомков , заявляет, что теперь, написав такую замечательную сказку, он может этот род сочинений и оставить. В самом деле, ведь и среди пушкинских сказок «КОНЕК-ГОРБУНОК» – несомненно лучшая, и после написания такой сказки он и впрямь мог считать свою задачу в жанре выполненной.
Пушкин-мистификатор попусту фразы не разбрасывал; в любом случае отмахиваться от возможного скрытого смысла этой фразы нельзя. Но какой смысл нам выбрать? Учитывая, что из процитированных стихов и поправок Ершова уже можно сделать вывод, что Ершов написать сказку не мог, мы имеем полное право выбрать второй смысл – но не будем торопиться и давать повод для формальных придирок. Посмотрим, что дает нам третья пушкинская фраза.
3/ В «Русском архиве» есть запись: «Молодой лейб-гусар граф А.В.Васильев, в Царском Селе, очень ранним утром, ехал на ученье мимо дома Китаевой, где жил Пушкин. Знавший его, как и многих других офицеров, Пушкин увидал его в окно и позвал к себе. Перед тем появился в печати “Конек-Горбунок”. Этот Ершов , сказал Пушкин графу Васильеву (который тоже писал стихи) владеет Русским стихом точно своим крепостным мужиком ».
В этой записи, кроме двух непроставленных запятых, есть еще одна неточность: в доме у Китаевой Пушкин жил в 1831 – 1832 гг., а первая часть сказки «появилась в печати» в мае 1834 года, и раньше этой даты упомянутый разговор состояться не мог. С другой стороны, в 1834 году летом Наталья Николаевна жила в Полотняном Заводе, и Пушкины дачу вообще не снимали; остается одно объяснение: поскольку граф Васильев жил в Царском, а Пушкин мог быть в тот момент в гостях у кого-то на даче, встреча и состоялась летом 1834 года в Царском Селе.
Я не ставил перед собой цели найти временную и пространственную точку, где пересеклись Пушкин и граф Васильев, – это задача для составителей «Летописи жизни и творчества Пушкина», тем более что данный случай в «Летописи» вообще не отражен, пропущен. Важно лишь, что встреча имела место и что фраза содержит характерную для Пушкина двусмысленность .