На Сенковского это похоже; разумеется, Пушкину-то он платил, а вот с остальными вполне мог обходиться именно таким образом, и Ершов, описывая свои денежные отношения с Сенковским, выдавал Ярославцову желаемое за действительное. Сенковский был в коммерции жестким человеком, да ведь нельзя же и мазать его одной черной краской и считать, что он всюду лжет. К тому же надо было и «накопить» этот долг – опубликовать 600 строк стихов в «Библиотеке для чтения», не получая гонораров, а потом предъявить такой счет! Между тем к моменту этого разговора Треборна с Сенковским Ершов опубликовал в «Библиотеке» около 1400 строк стихов ( помимо сказки ). Значит ли это, что Сенковский уже оплатил ему первую часть сказки и 800 строк опубликованных стихов, а за остальные 600 задолжал? Откуда у наших филологов такое представление? И как, в таком случае следует понимать слова Сенковского, сказанные Треборну в том же разговоре: «Я должен вам сказать, что я очень недоволен Ершовым: я ему все сделал, а он поступил со мною очень подло, – извините за выражение, – он был очень неблагодарен против меня» .
При внимательном рассмотрении ситуации выясняется, как и во всех других случаях, что факты свидетельствуют против версии авторства Ершова .
2) Ершов, по его словам, будучи в «страшной хандре» , уничтожил « заметки, писанные Пушкиным »и студенческий дневник. Пытаясь объяснить уничтожение дневника и беловика сказки с поправками Пушкина, наши филологи ссылаются на свидетельства Ярославцова и художника М.С.Знаменского. Но если признать, что Ершов не был автором сказки, придется признать и тот факт , что «простодушный» Ершов был неоткровенен ни с Ярославцовым, ни со Знаменским. Мы не знаем, когда точно он уничтожил свой дневник и свой беловик сказки с пушкинской правкой, но в любом случае он это сделал не потому, что в дневнике было «одно идеальное» , которого он устыдился. Ершов довольно быстро убедился, что поддерживание позы автора сказки требует осторожности и что порой приходится отвечать на вопросы, на которые у него и ответа быть не могло. А из пушкинской правки и из записей в дневнике могло стать очевидным, что истинный автор – Пушкин.
Чтобы сохранить тайну, врать приходилось и лучшим друзьям, так что свидетельства Ярославцова и Знаменского в данном случае – лишь то, что сказал им Ершов, а что было на самом деле, нам неизвестно. Но при чем тут « заметки, писанные Пушкиным и другими» ? Их-то чего было уничтожать – тем более «в страшной хандре» ?! Такого рода «заметки» в трудную минуту могут только поддержать писателя, а не усугубить его уныние или хандру.
Такое можно объяснить только тем, что Ершов сознательно не оставлял следов пушкинского авторства сказки.
3) До нас не дошло ни одного экземпляр а журнальной публикации или отдельного издания сказки 1834 года с надписью «От автора» любому из тех, кто принимал участие в его литературной и жизненной судьбе: Жуковскому, Никитенко, Плетневу, Пушкину или Сенковскому, – что представляется просто невероятным. Что бы ни говорили наши филологи о «перемещении библиотек», о том, что детские книги сохраняются реже – или вообще не сохраняются, невозможно объяснить, что не уцелело ни одного подобного экземпляра сказки, если считать автором Ершова. Не потому ли эта книга и могла исчезнуть из пушкинской библиотеки (а она в ней была), что никакой дарственной надписи на ней не было? На сегодняшний день не существует ни одного экземпляра ни одного издания сказки с дарственной надписью Ершова, подтверждающей его авторство.
Объяснение этому факту может быть одно: не будучи автором сказки, Ершов избегал и подобных дарственных надписей .
4) Ершов утверждал, что сказка «почти слово в слово взята из уст рассказчиков, от которых он ее слышал, только он привел ее в более стройный вид и местами дополнил» . Осмелюсь утверждать, что здесь все – неправда. Сюжет сказки «КОНЕК-ГОРБУНОК» сконструирован из множества деталей, присутствующих в отдельных русских сказках: в некоторых сказках есть три брата, в некоторых – жар-птица или «жарптицево перо» («струк-перо»), в некоторых конь-помощник или Сивка-бурка, то есть лошадь сивой масти; в большинстве есть девица (царевна, царица), которую герой обманом увозит и которая потом заставляет его доставать ей подвенечное платье или карету, чаще всего – и сундучок с кольцом. Но вот что бросается в глаза: ни в одной из них нет конька-горбунка, Кита, конного ряда, Спальника и других литературно обработанных деталей, которых нет и не могло быть в русских сказках, построенных в основном на голом, практически недетализированном сюжете, и которых в «КОНЬКЕ-ГОРБУНКЕ » столько, что слова «почти слово в слово взята из уст рассказчиков» и «привел… в более стройный вид и местами дополнил» выглядят просто кощунственно. Сказать такое Ершов мог только в том случае, если он русских сказок толком не слышал и не читал .
VII
То, что Ершов не мог быть автором этой сказки, уже понятно – хотя в дальнейшем тому будут даны и другие доказательства. А можно ли доказать, что автором «Конька-Горбунка» был Пушкин? Предположим, что так оно и было; в таком случае зачем ему понадобилась эта мистификация? Да, Пушкин был шутник и обожал розыгрыши, он наверняка немало повеселился, когда ему рассказывали о необыкновенной сказке новоявленного гения и ее шумном успехе ( «Читатель, … смейся: верх земных утех Из-за угла смеяться надо всеми» ). Но практически безвозвратно, на века отдать свою лучшую сказку ! – Одной любовью к розыгрышам этого не объяснишь, такому поступку нужны были очень серьезные основания.
Ответ на этот вопрос прежде всего надо искать в самом тексте сказки. Могут иметь место две причины, по которым Пушкину невозможно было поставить под «Горбунком» свою подпись: политическая и личностная. Либо в сказке содержится некая информация, которая под именем Пушкина становилась крамольной и чрезвычайно опасной для него (или становилась непреодолимым препятствием для ее публикации), либо сказка содержала «оскорбительную личность» , некие оскорбительные намеки на фигуры такого масштаба, которых и Пушкину, при всей его смелости, нельзя было открыто задеть под своим именем. Либо – и то и другое.
Полагаю, тут имели место обе причины.
1) Первая причина – несомненно политическая. Все мы помним про «чудо-юдо Рыбу-кит» ; как он появляется в сказке? —
…Мы приедем на поляну —
Прямо к морю-Окияну;
Поперек его лежит
Чудо-юдо Рыба-кит:
Десять лет уж он страдает,
А доселева не знает,
Чем прощенье получить.
…Все бока его изрыты,
Частоколы в ребра вбиты…
А за что кит наказан?
Месяц ясный говорит:
Он за то несет мученье,
Что без Божия веленья
Проглотил он средь морей
Три десятка кораблей.
Если даст он им свободу,
То сниму с него невзгоду ».
И, наконец:
Чудо-кит поворотился,
Начал море волновать
И из челюстей бросать
Корабли за кораблями
С парусами и гребцами…
Это был не просто призыв к царю выпустить декабристов. Слова Анны Ахматовой о пушкинском «Золотом петушке» ( «Бутафория народной сказки служит здесь для маскировки политического смысла» ) к «КОНЬКУ-ГОРБУНКУ» относятся в неизмеримо большей степени. Да, Пушкин призывал царя к милосердию по отношению к декабристам и в других произведениях и по этой причине имел право сказать, что он «милость к падшим призывал» , – но в этой сказке он пошел как никто и никогда далеко: он открыто заявил, что это государство обречено, пока декабристы не прощены и не отпущены на волю . «Остается признать очевидное, – писал Лацис. – Никакие власти не разрешили бы прославленному певцу вольности обнародовать его сокровенные думы».
В таком виде сказку под своим именем Пушкину не то чтобы «обнародовать» – ее нельзя было даже показать ни Бенкендорфу, через которого осуществлялась передача пушкинских рукописей на цензуру царю, ни самому императору, объявившему себя его личным цензором, – что и подтвердилось дальнейшей судьбой «ГОРБУНКА» . После петербургского издания 1834 года сказка даже под именем Ершовапродержалась всего 13 лет и была запрещена под предлогом несоответствия «современным понятиям и образованности» – до самой смерти Николая I в 1855 году. Первым указом Александра II была амнистия декабристам, «Кит державный» стал «из челюстей бросать Корабли за кораблями С парусами и гребцами» , и в 1856 году был снят цензурный запрет на сказку и вышло ее 4-е издание.