Никогда еще боль от сознания-неизбежности не была так сильна. Стремясь убежать от своих мыслей, Роган повернулся к двери.
Минутой позже, стоя у борта и вглядываясь в темноту ночи, он глубоко вдыхал соленый ветер. На бескрайнем небе светила луна, ее мерцающий свет постепенно прояснил в голове Рогана мысли и вернул уверенность в себе.
Правда, которой необходимо добиться; справедливость, которая должна восторжествовать… он не может отказаться от этой цели, какова бы ни была цена.
— Роган…
Тут же обернувшись, он увидел стоявшую позади него, как фантастическое видение, Габриэль. Босые ноги выглядывали из-под одеяла, в которое она закуталась. Блестящие распущенные волосы развевались слабым ночным ветерком. Глаза ее, казалось, вобрали в себя серебристый свет луны и будто просвечивали его насквозь.
И лишь мгновение спустя он осознал, что Габриэль была реальностью — и эта реальность глубоко захватила его сердце. Заслонив от ветра, он прижал ее к себе, а затем повернулся лицом к морю и тому неизбежному, что сулил нарождавшийся день.
Глава 9
Пуантро шел по коридору тюрьмы. Он вспоминал молчаливый отпор матроса Бертрана. Твердая тяжелая походка выдавала переполнявшую его ярость.
Бертран. Это имя стало единственной информацией, которую он смог получить за два дня беспрерывных допросов светловолосого негодяя с изуродованным лицом. Оглядываясь назад, Пуантро понимал, что парень вовсе не проговорился в минуту слабости, назвав свое имя, как ему подумалось вначале. Скорее молчаливый моряк намеренно назвал его, чтобы оно отпечаталось у мучителей в мозгу.
Бертран. Это имя вертелось у него в голове. Что ж, когда все кончится и вернется Габриэль, он непременно заставит страдать каждого, кто был связан с этим человеком. Сейчас он вынужден проявлять осторожность.
По приказу Клейборна арест этих двух моряков держался в секрете от жителей города. Отсутствие дополнительных посланий подтверждало их с Клейборном подозрение, что капитана Уитни нет поблизости. И скорее всего в данный момент он еще не знает, что лазутчики схвачены. Однако трудно сказать, как долго он будет находиться в неведении.
Заросшая щетиной щека Пуантро нервно подергивалась. В целях безопасности губернатор приказал поместить Бертрана и человека, опознанного как Дастин Портер, в разных концах тюрьмы. Он также имел твердое намерение ежедневно лично посещать их во время допросов.
Пуантро догадывался, что послание с требованиями Уитни породило в голове Клейборна целый ряд вопросов в отношении него самого. За заключенными неотступно следили, и нанятые им живодеры никак не могли применить те особые методы давления, которые ужасали даже видавших виды людей. Пуантро немного беспокоили подозрения Клейборна — ведь раньше он никогда не испытывал ни малейших затруднений, манипулируя этим человеком. Нынешнее бессилие приводило его в бешенство.
Минуло два дня, а ни Бертран, ни Портер не проявили никаких признаков того, что они могут расколоться. Требования, высказанные в послании, были совершенно определенными. Первое из них — публичное признание Пуантро своего участия в преступной деятельности Гамби, распространенное по городу. Может, Уитни в этот момент с нетерпением ожидает появления таких заявлений? А что будет с Габриэль, если они не появятся? Время истекает!
Пуантро подошел к выходу, волнение его усилилось. Он очень мало спал последние две ночи. Допросы Бертрана и Портера убедили его, что их не сломить. Страдания Пуантро были теперь так велики, что он уже подумывал о необходимости сделать требуемые признания, чтобы обеспечить безопасность Габриэль. Был только один шанс избежать этого позора.
Положение ясно. Пуантро открыл дверь и вышел на улицу.
Клариса застыла, не донеся ложку до рта. Она замерла, услышав разговор двух молодых куртизанок, которые перешептывались, сидя недалеко от нее за столиком. Они продолжали:
— Я тебе говорю, это правда. Жак — один из моих самых горячих поклонников. Он должен быть в курсе по своему положению. И мне он доверяет — зачем ему врать?
За обеденным столом в заведении мадам Рене разрастался шум. Один раз в день его обитательницы собирались все вместе, чтобы поесть, а вернее, обменяться новостями, высказать свои замечания, а иногда и жалобы, что редко ускользало от слуха мадам. Некоторые из событий горячо обсуждались, над чем-то можно было дружно посмеяться, а какие-то новости передавались шепотом… как те, от которых Клариса в тревоге замерла. А молодые куртизанки продолжали.
— Не может быть, — брюнетка покачала головой. — Господин Пуантро вызывает сочувствие всего города с тех пор, как похитили его дочь. Все ждут, когда же будет вручено письмо с условиями ее возврата. И если то, что ты сказала, было бы правдой, об этом говорил бы весь город.
— Я говорю тебе, это правда! Жак сказал, что эти люди были арестованы во дворе монастыря, когда пытались передать матери-настоятельнице письмо с выдвинутыми требованиями! Их поместили в отдельных камерах под строжайшей охраной и сохраняя тайну. Поверь, если бы я не спрашивала Жака так настойчиво, чем вызвана необходимость его возвращения на службу прошлой ночью, он бы не проронил ни слова…
— Не может быть…
— Такие предосторожности необходимы, чтобы устроить ловушку человеку, похитившему дочь господина Пуантро.
— Но ведь держать такое в секрете совершенно невозможно! Ты веришь любой сплетне!
Последнее замечание окончательно вывело из себя светловолосую красотку, ее лицо залилось краской, и она сказала:
— Я вообще не должна была тебе это говорить. Жак меня предупреждал: если господин Пуантро узнает, что кто-нибудь обмолвился хоть словом, то…
Брюнетка тут же задрожала:
— Ради Бога, ничего мне больше не говори. Я не хочу ничего знать о том, что касается этого человека!
— Ты дура, Селиста! Господин Пуантро…
— Он — чудовище!
— Но…
— Не говори больше ничего!
Разговор внезапно прервался.
Клариса опустила ложку в тарелку перед собой. Она попыталась перевести дух, но это ей не удалось. В горле застрял комок. Она, чуть ли не задыхаясь, поднялась и направилась к выходу.
— Клариса…
Обернувшись, Клариса увидела, что на нее пристально смотрит мадам, и едва выдавила из себя:
— Извините меня, s'il vous plait.
И, не дождавшись ответа, она поспешно поднялась по лестнице. Пока за ней не закрылась дверь, она не могла ни о чем думать.
С тяжело бьющимся сердцем, едва дыша, она бессильно прислонилась к двери своей комнаты. Так она и знала! Она сердцем почуяла беду, когда Бертран не связался с ней на следующий день после того, как должен был вручить письмо с условиями! С каждым часом ее напряжение возрастало. Дошло до того, что прошедшей ночью она даже нагрубила Пьеру. И все это время Клариса безуспешно пыталась уговорить себя, что беспокойство напрасно, просто необычное оживление в заведении в последние два дня вынудило Бертрана соблюдать предельную осторожность.