отказывалась сдаваться. Признать очевидное сейчас было равно потерять себя снова, на этот раз безвозвратно. И окончательно потерять его…
Неделю назад его «Ягуар» промчался мимо, не сбавив скорости, так и не заметив ее. Днем позже Кира буквально столкнулась с ним на улице. Слишком пустой взгляд скользнул мимо, будто сквозь – и ни единого признака узнавания не мелькнуло на лице. Был ли Крис еще собой или уже медленно растворялся, превращаясь в ничто после потери памяти? Как иронично и подло, жизнь продолжала сталкивать их даже после конца.
На следующий день она ждала у его дома. Проторчала напротив подъезда, вымокнув до нитки, потому что забыла зонт дома. Нет, ложь – она не взяла его специально, чтобы не прятать лицо. Под вечер так оголодала, что купила дрянную сосиску в тесте в ближайшей забегаловке, но так и не смогла ее съесть, кусок в горло не лез.
Уже в ночи, в ярком свете фонарей Крис вышел из дома и пошел к табачному ларьку. Кира чуть ли не бегом ринулась к нему, но не рискнула заговорить. И он опять прошел мимо, проведя по ней равнодушным взглядом. Твою мать, даже при первой встрече он не был так холоден.
Ты убила его.
Проклятая фраза не желала покидать голову. Она крушила ее отбойным молотком, и звон отдавался в дрожащих по утрам руках. Ведь она знала, заранее знала, что будет именно так! Сколько раз Крис говорил, что боится… И сколько раз она малодушно не слушала его. Выбирала себя.
Фаталист, трус, безумец. Крис не был ни одним из них, потому что смог встать над всеми страхами, напоследок пустить Киру в свою жизнь. И они оба поплатились за это. В сказках те, кто выбирал любовь, всегда побеждали. Эти идеалы, шедшие из детства, так сильно въелись в голову, что Кира не заметила, как уверовала. Как оказалась такой глупой и наивной во взрослом возрасте.
Глуха ко всем предупреждениям. Глуха к миру, который не похож на сказку. К чужим законам, которых она не знала и не хотела знать.
Но смелость дилера, сбросившего перед ней доспехи, заслуживала большего, чем эта самоубийственная рефлексия. Чем жалкие попытки поймать его холодный взгляд, столкнуться плечами на улице. Больше, чем все, что делала, и все, чем была сама Кира до этого момента.
Поэтому она позволила себе еще одно наивное заблуждение. Пошла на работу в надежде, что найдет кого-то, способного помочь.
Но зал был почти пуст. Ни дымной вечеринки, ни громкой музыки – лишь несколько человек, осторожно жавшихся по углам. Они сами пришли в той же надежде на помощь, которой нет.
Плюнув на все правила, Кира налила бокал виски и выпила залпом. За ним сразу же следующий, не давая себе передышки. Потом послала к чертям все страхи, предрассудки и проклятую социофобию, которая досаждала ей всю жизнь. Она сама подошла к каждому посетителю этой ночью.
Кто-то в ужасе шарахался, только услышав слово «Котерия», кто-то был уже слишком пьян, кто-то негодующе фыркал. Кира рассказывала, спрашивала, просила… Она чувствовала себя сумасшедшей, сорвавшейся с цепи – три дня, проведенные в той палате в полном одиночестве, оставили свой след глубже, чем казалось прежде. Но иначе она просто не могла. Воздух покидал легкие слишком быстро при мысли о том, что она будет бездействовать.
Две ведьмы все же согласились поговорить. С ними она и провела остаток ночи, нещадно поглощая запасы виски в баре. Кажется, в конце она все же плакала. Быть откровенной с незнакомцами оказалось гораздо проще, чем представлялось.
Но, к сожалению, этот разговор ничего не дал.
Ты убила его – эту фразу повторяли все вокруг.
И кто знает, было ли это предчувствием или следствием алкоголя – в эту ночь Кира убедила себя, что все неправы.
А под утро, когда она уже ложилась спать дома, на ее телефон пришло сообщение.
«Говорят, ты убила дилера. Приходи, нам есть о чем поговорить».
Дальше был адрес – бывшей фабрики, а ныне одного из самых монументальных зданий Проспекта со стеклянным куполом. Засыпая, Кира успела подумать, что злосчастный Ковен неплохо устроился. Но так и не поняла, откуда эта уверенность, что писали именно оттуда.
Она проснулась в обед и вместо ожидаемого похмелья почувствовала только окрепшую уверенность. Кристально ясную мысль – она еще может что-то поменять, пока Кристоф жив. Иначе все, решительно все вокруг, не имеет никакого смысла.
А верить в то, что случайности на самом деле случайны, Кира отказалась. Поэтому собралась и поехала по указанному адресу.
Стеклянные двери, охранники в черных пиджаках, сопровождающие до лифта без всяких уточняющих вопросов. Холодный металл огромной кабины. Двери, коридоры, снова двери – она не ожидала, что внутри здание окажется таким огромным. И, наконец, последний рубеж пройден. Кира оглядела большую переговорную с мягкими креслами и панорамным окном с видом на Проспект.
– Здравствуй, Кира, – кивнул мужчина средних лет в обычном свитере и джинсах, так резко контрастирующих с одеждой его подчиненных. Седина уже тронула его виски, придавая солидности, на губах играла вежливая, но до отвратительности холодная улыбка. Он напоминал чиновника высокого ранга, которых так любят показывать во всяких политических передачах. Маска притворного участия лицемерно приклеилась к его лицу.
Возможно, Кире просто не хотелось верить, что такие люди могут проявлять участие к чужим проблемам. В его мимике и жестах, в его расслабленной позе она видела только холодный расчет, и уже пожалела, что пришла. Здесь ей помогать никто не будет.
Она опустилась в самое дальнее от него кресло и тихо поздоровалась. Как бы ей ни хотелось выглядеть в этом месте загнанным, затравленным зверем, по-другому в таких заведениях у нее просто не выходило.
Мужчина не представился и сразу перешел к делу.
– Наслышан, что с тобой произошла необычная история. – Его улыбка стала чуть шире, будто он пытался похвалить или одобрить ее поведение. Поэтому Кира тут же перебила его:
– Я никого не убивала.
– Знаю. Но ты подобралась к этой границе ближе, чем мы за последнее столетие. Хотя я вижу, что поздравлений ты не ждешь. Что ж, как ни грустно это сознавать, молодость наивна. А дилеры… – он помедлил, переводя задумчивый взгляд к окну, – такие таинственные и манящие, правда?
– Вы меня позвали мораль читать? Спасибо, обойдусь.
– Нет, что ты. Я хотел поговорить с тобой о событиях в Городе. Возможно, я выбрал неверный предлог для встречи – но ты ведь здесь.
– Можно было выслать тонированную машину с вашими охранниками, и я бы