и тяжелом корабле отличался от остальных: у него были золотая кайма и корона над солнцем Богини. По мере того как расстояние сокращалось, Верена начала различать фигуру в сияющих серебристых доспехах, стоящую на носу корабля. Золотое забрало его шлема было сделано в виде соколиного клюва.
Королева застыла, напряженно вглядываясь в даль. По ее спине пробежали мурашки. Принц Сокол был здесь, а не отправился на юг с главными силами. Он поднял забрало и посмотрел на ее флот.
Даже спустя столько лет Верена тут же узнала одного из бывших капитанов Черной Герран, чокнутого младшего брата Мейвен, Амаддена, который вечно таскался за своей сестрой-некроманткой, как дерьмо тянется за рыбой. Неудивительно, что Империя света такая злобная, если он во главе.
Ветер переменился, наполнив паруса авилданских кораблей и замедлив продвижение вражеских. Похоже, боги ветра и воды на ее стороне.
Она едва заметно улыбнулась. Именно он порезал лицо своей сестры, и кто будет его в этом винить? Вот только стоило завершить дело, а не оставлять ее в живых с безобразным шрамом. Верена пока что не могла убить некромантку, но с радостью прикончила бы ее брата. Если ей повезет, принц Сокол утонет у нее на глазах, не пройдет и часа.
Она смотрела в подзорную трубу, как брат Мейвен с ухмылкой глядит прямо на нее. Он был так похож на сестру, что всколыхнул в Верене ярость. Она должна получить его голову.
– Готовьте катапульты!
Глава 29
В Тарнбруке рассвело, ясное небо и суровый солнечный свет разогнали благодатный утренний туман, скрывавший ужасы Джерака Хайдена от глаз измученных горожан.
С тех пор как стена погибла в алхимическом огне, ни одна душа не выходила за пределы частокола, да и не хотела этого. Празднуя победу, горожане крепко выпили и свернулись под одеялами, стараясь не замечать удушливой вони горящей человеческой плоти. Ночь прошла под треск и шипение сверхъестественного пламени, истошные крики продолжались много часов, пока не смолкли один за другим. Большинство жителей города не могли радоваться такому.
Лоример и Амогг открыли грубые городские ворота, и мимо них протиснулся хихикающий Джерак Хайден, жаждущий осмотреть результат своих трудов. Его руки и глаза дергались от нескрываемой радости. Черная Герран, Мейвен и Тиарнах последовали за ним, и восходящее солнце открыло их взорам кровавое опустошение, устроенное ими в долине Мхорран.
Горожане в безмолвном ужасе сгрудились у ворот. Кое-кого стошнило. Другие последовали их примеру, когда одна охотничья собака выбежала наружу и вернулась с отрубленной рукой, которую гордо положила к ногам хозяина, виляя хвостом.
Вдоль стены долину разделила пополам расщелина, и по обеим сторонам в скалистых стенах зияли огромные трещины.
Из грязи жутким лесом костей и мышц торчали конечности. Повсюду валялись обугленные тела, и кое-где их все еще лизало синее пламя. Многих разорвало на части камнями, выброшенными при взрыве. Долину усеивали обломки доспехов, сломанные мечи и шлемы – с головами и без голов.
Джерак Хайден подбежал к дымящемуся трупу и наклонился, чтобы осмотреть его хрупкие, деформированные доспехи и почерневшие кости.
– Бог ты мой. Эксперименты – это очень хорошо, но ничто не сравнится с практическим применением. Тепловое повреждение стали превзошло все мои ожидания.
Он переходил от тел к полурасплавленным камням и сломанному оружию, бормоча, отмахиваясь от мух и пронзительно смеясь, рассматривая все с одинаково сильным, но мимолетным интересом.
Тиарнах и Амогг с отвращением взирали на выходки жилистого коротышки. Они отвернулись от него и пошли обратно с целью найти достойный завтрак и набить животы.
Безумный алхимик радостно вскрикнул, подняв щит и обнаружив под ним кого-то живого. Тело стонущего человека было сломано и вывернуто, половина черепа отсутствовала, открывая розовый блестящий мозг. Когда солнечный свет коснулся его плоти, она покраснела и зашипела.
– Новорожденный вампир! – воскликнул Джерак. Он бросил тяжелый щит на место и повернулся к Лоримеру. – Я хочу его.
– На здоровье. Мне он больше не нужен.
Лоример поднял чью-то ногу, отломал у колена и пошел обратно в город, грызя ее.
Алхимик присел и задумчиво осмотрел опаленную солнцем кожу существа.
Земля задрожала. Мейвен бросила обеспокоенный взгляд на Черную Герран. Старуха вздрогнула и споткнулась.
– Полагаю, это твоя работа?
Повелительница демонов застонала и поднесла руку ко лбу.
– Малифер идет. И теперь величайшего генерала Хеллрата нам не остановить. Это огромный, вечно рассерженный демон, не терпящий шуток. Будет весьма непросто отсрочить его появление до подходящего момента, так что лучше предоставь это мне и займись своими делами.
Мейвен хмыкнула и побрела к месту, где стояла стена. Под ногами хлюпали грязь, кровь и что-то неопознаваемое. Воняло как в дешевой мясной лавке в жаркий день, но некромантка давно привыкла к запаху смерти и разложения и всегда ценила тишину.
Она сказала Черной Герран, что намерена поднять трупы для борьбы с врагом, но не это было ее главной целью. Такая мелкая магия – удел трупоедов и извращенцев. Нет, она пришла в это место смерти, чтобы выкачать остатки жизненной силы и завершить создание своего некромантского оружия. Она бродила по изувеченной долине, и пока клинок пожирал остатки душ, она подмечала новые материалы, с которыми предстояло работать.
Целых тел было совсем мало, но многие оставались пригодными для использования. Восставшие мертвецы больше вредили духу врага, чем наносили физический ущерб, по крайней мере, поначалу. Любая рана от зубов и ногтей гниющего трупа в считаные часы начинала бурно гноиться.
Не все тела, лежавшие в грязи, были мертвы. Мейвен чувствовала несколько живучих душ, застрявших в умирающей плоти. Хороший материал. Она убила их и скормила упрямые души своему ножу. Еще две души несли на себе печать Богини. Одна была намного сильнее другой, и Мейвен искала ее, как кошка мышку.
Она остановилась и прислушалась, затаив дыхание. Из-под груды трупов донесся стон боли. Она подкралась ближе, разглядывая смердящую кучу плоти. Человек с зияющей дырой в груди, закованной в доспехи. Другой – со смятой головой в шлеме. Третий – разорванный на куски и превратившийся в ошметки плоти и кольчуги. Вот оно – дергающаяся рука в перчатке из прекрасной стали.
Мейвен опустилась на колени, не обращая внимания на облепившую ноги грязь, и отбросила закоченелые мертвые руки, открыв лицо инквизитора, называвшего себя сиром Орвином. Его искореженное забрало заливала кровь. Из дыхательных отверстий с хрипом вырывался воздух. Его душа горела скрытой силой, и он исцелялся.
Оглядевшись по сторонам, Мейвен через отверстие в забрале воткнула обсидиановый нож прямо в глаз сира Орвина. Клинок жарко горел в руке, погружаясь в череп и пожирая