стал. Нет, этот монстр не был буйным сумасшедшим, как, к примеру, тот навязчивый поклонник, он был обходителен, не исключено, обладал хорошим юмором, отличным вкусом и даже определенной душевной добротой. Не исключено, что многие его любили и уважали.
А это был монстр, в теле которого угнездилась страшная болезнь – тяга к убийствам. И именно это Зоя и сумела различить среди прочих запахов в квартире Арины Дудиной.
Покинув квартиру и оказавшись на улице, Зоя поняла: нет, идти по следу этого запаха она, конечно же, не в состоянии: никто не был в состоянии.
Запах давно уже развеялся на просторах многомиллионного мегаполиса, убийца покинул место преступления, вернувшись к своей повседневной жизни.
Он был где-то здесь, в городе. Или за его пределами. Но этот монстр совершил не одно убийство, как это мог бы сделать в припадке ярости ревнивый Марат, его тяга к убийствам требовала новых жертв.
Да, она теперь знала, как пахнет убийство – и как пах убийца. Но это ровным счетом ничего ей не давало.
В тот год Зоя отказалась от участия в олфакторных тренингах, хотя муж на этом настаивал. Однако после всего, что она пережила, она элементарно не могла снова вести себя, как будто все было в порядке. Но самое ужасное было в том, что все было в порядке.
Когда Зоя через несколько недель после убийства Арины потеряла в Центре, во время одной из консультаций, сознание, то Андрон перепугался так, что поставил на уши всех своих знакомых специалистов, уверенный, что Зое грозит смертельная опасность.
Все оказалось куда прозаичнее и радостнее: она была беременна.
Андрон был на седьмом небе от счастья – еще бы, он ведь станет отцом. К тому же отцом сына, как показало УЗИ, что наполняло его еще большим счастьем.
Зоя же, к своему ужасу и стыду, понимала, что расследование гибели Арины Дудиной ее занимало в данный момент куда больше, чем тот факт, что у нее будет ребенок. Может, с ней что-то не в порядке?
О том, что она ведет это самое расследование, Зоя Андрону не говорила – тот бы не понял, а узнав, явно не одобрил бы.
Он тотчас заявил, что им с сыном потребуется новый дом. Когда Зоя спросила, чем их нынешний, волшебный, не подходит, он заявил:
– Мой прелестный носик, ну нет, это же несерьезно! Для нас двоих этот особняк, быть может, и подходит, а вот для троих – решительно нет! К тому же нам потребуется так много всего нового – и детская площадка для нашего сына, и конюшня, ведь он станет великолепным наездником, и бассейн, ведь ребенок должен будет расти здоровым и спортивным!
Еще до появления на свет сына он уже был крайне горд тем, что станет отцом, и развил бешеную активность.
Зоя же, не желая расставаться с волшебным домом, попыталась сопротивляться, но ничего не вышло – как водится, аргументы мужа были весомее. Тот, заявив, что сам займется поиском их нового жилища, настоял на том, чтобы Зоя неукоснительно соблюдала рекомендации врача.
Что, однако, не означало, что она прекратила работу в Центре. Андрон же мечтал:
– А что, если наш сын унаследует твой дар? О, это было бы замечательно!
У Зои тогда даже вырвалось саркастическое замечание:
– Ну, тогда мы сможем работать в Центре на пару и обслуживать вдвое больше клиентов, ведь так?
Муж, обняв ее и нежно поцеловав, спросил:
– Мой прелестный носик, ну как ты могла подумать, что для меня это имеет хоть какое-то значение? И вообще, думаю, что на время беременности тебе надо прекратить работу в Центре.
Зоя ответила, что нет, она не прекратит. Поток страждущих отнюдь не уменьшился, только увеличился. Всем этим людям требовалась помощь, и она не могла просто так исчезнуть на много месяцев, бросив их на произвол судьбы.
И смерти.
Да, именно в этом и было дело: Зоя никак не смогла смириться с тем, что она в состоянии унюхать смерть, но далеко не во всех случаях может ее предотвратить.
Зачем ей тогда вообще этот ее дар?
Она помнила, как у нее забилось сердце, когда в списке новых клиентов вдруг увидела Сергея, сына сводной сестры своего отца. Той самой, у которой она жила сразу после приезда в Москву – и у сына которой, как она знала, должна была развиться болезнь Паркинсона.
Она и развилась.
Прошедшие годы сделали свое дело, и Зоя едва не расплакалась, когда со спины узрела Сергея, этого нестарого, в сущности, еще мужчину, однако уже ставшего заложником своего хронического заболевания, которое начало проявляться у него все сильнее и сильнее.
Точнее, унюхала.
Его жена, тогда не верившая ни единому ее слову, из уверенной в себе, вальяжной женщины превратилась в издерганную, рано состарившуюся особу.
Она со слезами бросилась к Зое, когда та вошла в Комнату Разговоров, и пролепетала:
– Ты была права, как ты была права! О, если бы я тогда послушалась тебя!
Зоя, обняв ее, поняла, что самое страшное в том, что это, в сущности, ничего бы не изменило.
Хорошо, что жена Сергея как-то не сопоставила то, что малоприятный вердикт о заболевании ее мужа вынесла тогда Зоя, а мэтром, который ставил диагнозы, был Андрон. Занятая своими семейными проблемами, она не увидела несоответствия, потому что ее занимало одно: попытка избавить мужа от страданий.
– Спасите его! – умоляла она. – Вылечите Сережу!
Эти слова Зоя слышала ежедневно и многократно. Но в этом-то и суть: ни спасти, ни вылечить она не могла.
Ни спасти от смерти.
Диагноз был ясен, Сергею требовалось лечение, и Зоя для себя решила, что непременно поможет ему, сделав так, чтобы он попал к лучшим специалистам и даже принял участие в качестве добровольца в испытании новой, многообещающей, терапии по лечению Паркинсона.
Но жене Сергея этого было мало.
– Твой муж ведь целитель, пусть он вылечит Сережу! Мы вам за это отдадим все, что ни пожелаете!
Она требовала от нее невозможного: побороть смерть.
Зоя понимала, что это невозможно. Она долго говорила с несчастной женщиной, чья жизнь пошла кувырком, а многочисленным планам не суждено было сбыться.
И понимала, что помочь ей она, увы, не в состоянии.
И та, и ее подросшая дочь-школьница, и сводная сестра отца возлагали на посещение Центра Андрона Курилло огромные надежды, а Зоя понимала: все они тщетны.
Но, понимая, что если скажет это, то окончательно добьет женщину, ответила:
– Мы что-то придумаем!
А затем, внимательно взглянув на жену Сергея, произнесла:
– И, думаю, что тебе, не откладывая, следует