Читать интересную книгу Город холодных руин - Марк Ньютон

Оторваться от стула и последовать за ней наверх оказалось непросто. Ощущение длящегося кошмара не оставило его и тогда, когда она распахнула дверь в свой кабинет.

Оттуда вырвались клуб дыма и запах, показавшийся ему незнакомым, затем аромат мускуса покрыл густую звериную вонь. Рычание стало громче, и он увидел глаза, три пары.

Грязно-желтые, они смотрели прямо на него. Внезапно накативший страх лишил его возможности двигаться.

– Что… это… за хрень?

– Цербер, вот что это такое. Три головы, отрицающие прошлое, настоящее и будущее. Ты испугался.

Точно, ведьма. Пес был чуть выше его ростом, шкура его лоснилась, а челюсти, казалось, способны были перемолоть камни. Все три его головы имели отдаленное сходство с человеческими, и, прищурившись, Малум смог различить некоторые антропоидные черты, заключенные под шкурой каждой из них и точно пытавшиеся прорваться наружу. Три шеи тянулись вперед в агрессивном желании достать его, так что едва не лопались сухожилия. Головы действовали то независимо друг от друга, словно принадлежали трем разным сущностям, обитавшим внутри одного тела, то, напротив, сливались в едином злобном порыве.

– А что он… делает? – Расплывчатый вопрос, продиктованный скорее заботой о собственной безопасности, чем искренним интересом к предназначению пса.

– Он знает ее запах. И твой тоже. Он разыщет ее на любой улице города, где бы она ни скрывалась, и притащит к тебе. А притащив, сожрет.

– В смысле… съест?

– Внутри его заключены души. Когда он поглотит ее, она станет его пленницей, и тогда всякий след ее влияния на твою жизнь сотрется без остатка. А ее душа, насколько я понимаю, попадет в ад.

Тяжело ступая, Цербер подошел к нему, его головы двигались по отдельности. Мышцы буграми ходили под его шкурой, хорошо заметные даже при скудном освещении. Малум вдохнул зловоние пса и удивился, отчего он так воняет. Одна голова склонилась над ним, едва не коснувшись его лица и обнажив собачьи челюсти. Но Малум стоял твердо, не желая отступать перед угрозой, подавляя соблазн зарычать в ответ. Две другие головы стали обнюхивать его, словно анализируя его запах с целью подтвердить что-то уже известное им.

– Я тебя не боюсь, – выдохнул Малум. Он прищурился, нутром ощущая нетерпение старой карги. – Откуда он знает, кого ему убивать? Или он будет носиться по улицам, разрывая на куски всякого, кто попадется ему на пути?

– Не больше, чем ты.

– Я выбираю своих жертв, – огрызнулся он, переводя взгляд на Цербера. – Я же не ходячая машина для убийства.

– Хм. Отвечая на твой вопрос, повторю – он уже знает ее запах.

– Ну так отошли его, и покончим с этим делом.

Сикоракс, хромая, подошла к Церберу и шепнула что-то ему в ближайшее ухо. Затем она повела его к лестнице, а Малум пошел за ними и стал наблюдать, как пес неуклюже спускается по ступеням.

Сгусток тьмы замер, выйдя на улицу, где над ним тут же закружил белый снег. Обе луны тускло просвечивали сквозь тонкое покрывало из облаков, скопившихся на западе, но над городом еще продолжала бушевать внезапно налетевшая метель. Из окон соседних домов просачивался свет настенных светильников и масляных ламп. Цербер, удивленный и, похоже, игриво настроенный, принялся взрывать лапами непривычный для него снег, но по первому слову старухи замер и весь обратился в слух.

Она произнесла еще слово, и чудовищное животное с топотом скрылось в ночи.

– Ну, ты довольна?

– Конечно, – ответила Беами. – Мне стало спокойнее и легче, когда я забрала остаток моих вещей. Хотя, подозреваю, некоторое время мне еще будет его не хватать.

– Вот как?

– Просто по привычке. Всякое изменение привычного хода вещей выбивает меня из колеи. Внутри себя я знаю, что поступила правильно; однако это не мешает мне чувствовать себя последним дерьмом.

Люпус, похоже, ожидал от нее чего-то вроде благодарности и, не получив ее, предпринял еще одну попытку проникнуть в ее мысли:

– Как считаешь, если бы я не приехал сюда, в Виллирен, у вас все пошло бы так же?

– У меня были и другие любовники после тебя, – перебила его Беами, но, поймав его разочарованный взгляд, торопливо добавила: – Они помогали мне пережить трудные времена. – «Ох уж эти мужчины с их раздутым эго…» – Когда я совсем ничего не чувствовала, еще до встречи с ним. Дело ведь не в одном тебе. И так было всегда, хоть я тебя и люблю. Просто мне было необходимо это – уйти от него. Наверное, я могла бы бросить его на время и пожить у Зизи или еще у кого-нибудь, но мне хотелось порвать с ним навсегда.

– Так я же не против, – сказал Люпус.

Он помог ей перебраться на безопасную квартиру в полумиле от Старого квартала, в доме недалеко от лестницы, ведущей вниз, к эвакуационным тоннелям, думая о ее безопасности в случае возможных боев. Ее новая комната была простой, невзрачно обставленной, зато молодая женщина могла чувствовать себя там полной хозяйкой. Он спросил, не хочет ли она позвать на новоселье кого-нибудь из своих друзей по «Символисту», надеясь и самому наконец познакомиться с ними, но она отказалась, решив, что первый вечер они должны провести спокойно, вдвоем. Поэтому, пока Беами разбирала вещи, он купил цветных фонариков и простой еды, разжег огонь. Потом приготовил традиционное блюдо рабов – как в старые добрые времена, – и они провели хороший теплый вечер. Пиво из бутылки она по-прежнему пила быстрее, чем он.

Потом, после нескольких отдающих спиртным поцелуев, они устроились на кровати, чувствуя, что повседневная жизнь осталась где-то далеко, вслушиваясь в звуки города, здесь казавшиеся более близкими, более внезапными и тревожными, чем в ее недавнем доме. Ей не нравилось, что ее новое жилье располагалось по соседству с двумя борделями, занимавшими южную сторону улицы. Он не удержался от соблазна отпустить пару сальных шуток, и скоро ее руки уже потянулись к его ширинке.

Позже она, как и Люпус, подошла к окну. Оно выходило на одну из редких в этом городе кривых улочек, разбегавшихся от Старого квартала в разные стороны. Здесь даже сохранилась оригинальная готическая архитектура, колоритно смотревшаяся в свете факелов и штормовых фонарей. Два подростка в ярких масках, видимо пьяные, прошли, пошатываясь и держась друг за друга, мимо человека в подворотне, не удостоив его даже взглядом. Их громкий смех еще долго раздавался из переулка, в котором они скрылись.

Вдруг что-то крупное мелькнуло на краю его поля зрения.

Беами, должно быть, заметила, как вздрогнул Люпус, потому что спросила:

– В чем дело?

Он инстинктивно проверил взглядом свой лук в углу и колчан, полный стрел, висевший на углу кровати.

– Там что-то есть, – сказал Люпус, пытаясь разглядеть, куда оно делось. – Вот оно, опять, большое и тяжелое, резко выделяется на белом.

– Да ну, наверное, ерунда какая-то, не стоит волноваться.

Раздался вопль, потом крики:

– Нет… пожалуйста, только не это…

– Бездомного убили.

И тут же ворчание, наподобие собачьего.

– Может быть, Малум нас нашел? – спросил он нервно.

– Не исключено.

– Посмотри-ка. – Люпус показал туда, где на снегу краснели брызги крови.

– Возможно, этот район не такой спокойный, как мы думали, – с тревогой сказала Беами.

Он подошел к кровати, перебросил через плечо колчан, поднял с пола лук, проверил запасной нож в сапоге. Свой короткий меч он отдал Беами. Она приняла его и молча кивнула, а потом подошла к кожаному мешку с реликвиями, лежавшему в углу.

Раздался тяжелый удар.

– Вход в подъезд! – вскрикнула Беами.

– Кто бы это ни был, он хочет войти, – подтвердил Люпус. – Вот дерьмо.

В дверь снова ударили с разбегу, слышно было, как она подалась.

Беами вытянула из своего мешка связку цепей логи и принялась раскручивать у себя над головой артефакт из ультралегкого металла до тех пор, пока он не засветился; скоро она уже высекала из пустоты фигуры, которые не были пустотой, а мерцали вначале прозрачным лиловым светом, постепенно сгущаясь во что-то более плотное.

Тяжелые шаги на лестнице. Люпус выдернул из колчана стрелу и положил ее на тетиву, инстинктивно заслонив собой Беами.

Только бы это были люди! Пожалуйста!

Что-то с размаху ударилось в дверь с той стороны, затрещало дерево, и тут же последовал новый удар, от которого от двери откололась длинная щепка и с грохотом отлетела им под ноги. В открывшуюся щель они увидели что-то мохнатое.

Люпус отпустил тетиву.

Существо взвыло – точнее, взревело. Новая стрела, свист спущенной тетивы, еще стрела, опять свист, пока наконец то, что атаковало дверь снаружи, не делось куда-то, словно растворившись в глубокой тишине.

Вдруг дверь разлетелась на части, как от взрыва, и огромный трехголовый пес ворвался внутрь, хватая все, что попадалось ему по дороге, и поливая слюной пол. Из ран, оставленных стрелами, сочилась кровь, нисколько, однако, не мешавшая адской твари двигаться.