Лишь на секунду оторвав взгляд от зеркала, она протянула руку, повернула задвижку на двери и снова сосредоточилась на своей прическе. Входная дверь, отражающаяся в зеркале, медленно приоткрылась. «Что это с ним?» — успела подумать Кристина, не понимая, в чем причина странной медлительности Владимира, который всегда влетал в квартиру, как вихрь. И в тот же момент с удивлением обнаружила, что в квартиру входит совершенно другой человек — совсем не Владимир, а совершенно другой, незнакомый, человек… Или — знакомый?
Рука, сжимающая расческу, застыла в воздухе. Ей даже захотелось зажмуриться, чтобы потом, открыв глаза, с облегчением убедиться в том, что все это ей просто показалось. Она почувствовала, как кровь, холодея, начинает застывать в венах. Не двигаясь, она продолжала смотреть на него в зеркало, чувствуя отчаяние, нарастающее с каждой секундой, страх, ледяным обручем сдавливающий горло.
Конечно, это был он. Возможно, за прошедшие пять лет он изменился, даже очень сильно изменился — лицо стало взрослым, линии потеряли юношескую расплывчатость. Казалось, он стал выше ростом, но глаза — глаза были теми же. Два стальных шара, покрытых острыми шипами — пустых, мутных, не отражающих света. Это были его глаза и его взгляд, полный ненависти — той самой ненависти, которая зажглась в них давно, еще в тот день, когда Кристина, давая показания на суде, изо всех сил старалась не смотреть в эти глаза, и все же кожей чувствовала ненависть, полыхающую в них. Казалось, и не было этих долгих лет, отделяющих один осенний день от другого. Она помнила, что и тогда, в день суда над Андреем Измайловым, на улице точно так же ярко светило почти остывшее солнце… В этот момент Кристина услышала, как захлопнулась дверь.
— Я вижу, ты меня узнала.
Он стоял, прислонившись спиной к двери, полностью закрыв собой единственный путь к бегству, о котором подумала Кристина. Стоял и смотрел на нее так, слово подтверждал своим взглядом ее мысли: нет, не убежишь, не скроешься. Никуда не скроешься.
— Молчишь? Могла бы и поздороваться со старым знакомым. Не чаяла меня увидеть? Ты, наверное, думала — оттуда не возвращаются? Знаешь, — он криво усмехнулся, — иногда мне тоже так казалось. Но, как видишь, я здесь. Всего пять лет прошло — разве это срок, чтобы забыть?
— Такое не забывается, — проговорила Кристина, с трудом узнавая собственный голос.
— Да, ты права, такое не забывается. Такое, чего и в самых кошмарных снах не снилось — не забудешь потом… Здесь ты права, — произнес он спокойно и задумчиво.
— Что тебе здесь нужно? Зачем ты пришел?
— Да я, собственно, не к тебе… Не к тебе пришел-то. Не ты мне нужна.
— А кто? Кто тебе нужен?
Кристина прекрасно понимала, о ком он говорит, но всеми силами теперь старалась потянуть время — возможно, только в этом сейчас был ее единственный, как ей казалось, шанс на спасение. Владимир, возможно, придет с минуты на минуту. «Если получится» — вспомнились его слова, и сердце снова заныло в тоскливом предчувствии.
— Не догадываешься? — спросил он, и Кристина сразу почувствовала в его голосе заметное раздражение. — Что же ты какая несообразительная. На суде ты мне такой не показалась…
— Она здесь не живет. Давно уже не живет, — ответила Кристина, чувствуя, что дальше испытывать его терпение слишком опасно.
— Вот как, — казалось, он не поверил. — А если ты мне врешь?
— Я не вру. На самом деле…
— И где же? Где она живет? Ну, что ты молчишь?
Кристина молчала, чувствуя, как новая волна отчаяния и страха накатывает на нее: письмо. Это злополучное письмо лежало совсем рядом, в нескольких сантиметрах, на тумбочке. Черным по белому на конверте была написана фамилия, имя и адрес…
Только не смотреть. Только не смотреть на письмо — может быть, тогда и он не посмотрит, не обратит внимания, не узнает — и не случится?
— Далеко. Очень далеко отсюда. В другом городе, — торопливо бормотала Кристина, изо всех сил стараясь побороть собственное искушение: не смотреть на письмо. Не думать.
— На другой планете, — с кривой усмешкой добавил он, подражая интонации Кристины. — Только, знаешь, я ведь и космический корабль могу угнать — все равно долечу. Доберусь…
— Зачем ты… Что она тебе сделала? — задав этот вопрос, Кристина сразу же пожалела о сказанном, увидев, как изменилось выражение его лица. И без того резкие черты заострились, злость и ненависть запылали с новой, чудовищной силой.
Он выругался. Вслед за тирадой отборнейших матерных слов последовал вопрос:
— А ты не догадываешься? Не догадываешься, что она мне сделала? Я ведь только этим и жил — все пять лет, ждал этого дня, когда выйду оттуда и смогу наконец отблагодарить твою подружку. Или не понимаешь, кого я должен благодарить за эти пять лет, которые провел за решеткой?
«Себя, сволочь. Только самого себя, подонок — и больше никого!» — подумал Кристина и с трудом сдержалась, чтобы не высказать свои мысли прямо ему в лицо.
— Ладно, хватит, — процедил он сквозь зубы. — Где она?
Кристина смотрела на него и понимала, что больше ничего не может сделать. Ей оставалось только одно — молчать. Молчать и не смотреть, ни в коем случае не смотреть на конверт…
Он шагнул к ней. Увидев, как сдвинулись брови на переносице, как еще сильнее помутнели глаза, она почувствовала, что пол уходит из-под ног. И внезапно ощутила себя на месте Сашки — тогда пять лет назад, стоящей под деревом. Даже почувствовала холод лезвия, скользящего по шее. Теперь у него в руках не было ножа — но от этого ситуация не казалась проще. Тогда, пять лет назад, он все же был подростком — подростком, просто перекурившим травки, как выяснилось позже на суде, и решившим «отомстить» своей обидчице-«училке», которая посмела ударить его по лицу на глазах у целой толпы сверстников. Теперь перед ней стоял взрослый человек. Кто знает, как он жил эти пять лет, о чем думал? Как повлияли на него эти годы? Теперь в его взгляде не было ни малейшего признака «дурмана» — одна лишь тупая, но вполне осознанная ненависть.
— Послушай, — проговорила Кристина, изо всех сил стараясь не потерять самообладания. — Зачем тебе все это? Ты ведь можешь теперь жить, как живут нормальные люди, как все люди…
— Нормальные люди, — с кривой усмешкой повторил он. — Это кто, нормальные люди? Может быть, ты и твоя…
Он снова выругался — сухо, зло, сквозь зубы.
— Где она? Я в последний раз тебя спрашиваю, где?
Кристина молчала. Размахнувшись, он ударил ее по лицу. В глазах сразу потемнело — черные точки заплясали перед глазами, стремительно уносясь в бесконечность, сталкиваясь одна с другой, меняя размеры и очертания. Она пошатнулась, выронила расческу и прислонилась к стене в поисках опоры.