Мы начали нашу поездку по Оби, сев на пароход в Новониколаевске. Очень жаркий день, но к вечеру становится прохладнее. Кругом леса, чудесный, благоухающий ароматом сосен воздух. Говорили о смерти. Е.И. так прекрасно сказала: Учитель будет с вами в последний час, Он не оставит своих учеников. <…>
* * *
Два дня — 27 и 28 [июля] — мы плыли по реке Обь, прекрасные места, вели такие беседы, так много было нам дано, о нас думали каждую минуту. Незабываемые дни. Правда, было очень жарко, бедная Е.И. страдала ужасно. Когда мы прибыли в Барнаул, оказалось, что пароход, на котором мы должны были плыть дальше, не пришел, и весь следующий день мы провели в Барнауле, аж до трех часов утра, пока не подошел следующий пароход. Становится прохладней. Огромная река Обь и такая широкая!
Вечером пришло: «Ручаюсь за успех. Примите неслыханную серьезность момента. Удержите ощущение центра Моей Страны. Бывшее в прошлом — лишь игрушки в сравнении с настоящим. Считаю, как жемчуг, мгновения вашего устремления. Так важно его присутствие. Ужасный ящер угашает огонь ваших шагов. Потому будем держать факел в неприкосновенности. С соизмеримостью Мы будем смотреть на подробности, которые подвержены превратностям, и тем охраним ствол дерева».
30-го прибыли в Бийск после долгого плавания по Оби. Опоздали на полтора дня в сравнении с расписанием. Город небольшой, тихий. Наняли возниц, четыре брички, упаковывали вещи, купались и целый день просидели вместе, принимая сообщения.
01.08.26
Путешествие из Бийска в Верхний Уймон. Дорожные проблемы
На следующий день приступили к делам позже, чем планировалось. Е.И. не понравился возница Едоков, сказала, что у нас с ним будут неприятности, умоляла нас оставить его и взять других лошадей, возницу и брички. Мы не послушались, но слова ее, как всегда, оказались пророческими: в пути мы все время подвергались опасности из-за Едокова.
Поздно вечером прибыли в Красный Яр, не могли устроиться на ночлег, пришлось идти в село Алтайское, где была изба, вся заполненная людьми, такчто Н.К. и Мор[ис] полночи просидели за столом, облокотившись, а мы — я, Е.И. и Юрий — остались в бричках. Мы начали понимать, что Едоков даже не знает дороги и лошади у него были слабые. На следующее утро опять бродили несколько часов в поисках дороги. Он повез нас по отвратительной, каменистой дороге в Баранчу — за несколько часов проехали 10 верст. По пути Авир[ах] вывалился из брички, но, к счастью, не ушибся. Это произошло после того, как Е.И. услышала: «Сын мой, держись левой стороны». Удивительно, что Авир[ах] все время сидел справа. Вот потому-то он и упал. Достали двух лошадей, и Авир[ах] и Юрий поехали верхом. В Баранче остановились в доме
Бочкарева, бывшего полкового солдата, весьма умного молодого человека, издающего здесь газету и возглавляющего кооператив. Нас посетило несколько кержаков[136].
Утром выехали в Таураг, пообедали в доме молодой незамужней женщины — учительницы, очень приветливой, но печальной. Днем мы тронулись в путь и сразу же попали под проливной дождь, так что были вынуждены остановиться на час в одной небольшой избе, затем отправились дальше. По дороге колесо, которое нам внушало подозрение еще с Бийска, сломалось, и мы в трех бричках поехали в село Марьинское, переночевали в убогом домике у одинокой татарки. Утром колесо починили, мы переправились через Единголь.
Природа становится все более и более величественной, такие чудесные виды, оттенки гор и ковры всевозможных цветов. Наконец прибыли в Черный Ануй. Остановились не в таком уж красивом, но очень чистом домике. Примечательно, что вблизи есть пещеры, приблизительно семидесяти саженей[137] в длину. В них находят кости и какие-то надписи. Погода резко изменилась, подул сильный ветер, появились комары. Покинув Черный Ануй, мы надеялись в тот же день прибыть в Усть-Кан, но не подумали о нашем ужасном вознице и лошадях. В пути две лошади остановились, никак не хотели идти дальше, и нам пришлось свернуть на Мульту, чтобы нанять еще двух лошадей. Там мы спали очень плохо, не раздеваясь, — мужчины на столах, Е.И. и я на кроватях. Рано утром на четвертый день пути приехали в Усть-Кан и остановились у одной очень гостеприимной старушки, пили чай, молоко, ели яйца. Она — бывшая учительница, революционерка, ходила в народ. Рассказывала нам много интересного, говорила, что Христос был первым проповедником коммунизма, что она и ее товарищи сеют, а жатву собирать будут внуки. Ее сын не такой смелый и энергичный, как его мать. Уезжая днем, видели молодого орла, журавлей, много диких гусей. Дорога и пейзаж великолепны, ковер всевозможных цветов — голубых, лиловых, желтых. Е.И. чуть не плакала от радости, видя такую красоту. Необычные, причудливые контуры гор лиловых и темно-синих оттенков. Неожиданная остановка в Кырлыке — лошади отказывались идти, казались почти мертвыми. Во всяком случае, это были очень слабые лошади. Едоков поехал в соседнее село за лошадьми, и нам пришлось здесь заночевать. Место очень красивое, видели много киргизов, живущих здесь, — весьма колоритные люди. В пяти милях отсюда находится место, где зародилось поверье о Белом Бурхане1, вокруг много глубоких пещер.
В пять утра со свежими лошадьми мы выехали в Абай. Остановились в доме мараловода туркмена Романова. Славные [люди] он и его жена. Достал для нас пять новых бричек и возниц. Рассчитались с Едоковым и избавились от него. Ужасный человек, предатель. Другие возницы — Василий и Карпов — приличные люди, но Александр также ужасен. Все они алтайцы из Ойротии. Упаковали все с новыми возницами в пять бричек и выехали. В Юстике бричка, на которой ехал геген[138], перевернулась, он выскочил из нее, и лошади понесли. К счастью, ни он, ни возница (очень плохой) не пострадали. Нам пришлось оставить сломанную бричку. Переложили все в четыре брички и отправились дальше. Ночью в тумане была опасная переправа через Синий Яр и Громатуху Все время лил сильный дождь, продолжавшийся четыре дня. Наш багаж превратился бог знает во что, весь вымок и разбух, кожаные чемоданы намокли и стали краситься. <…>
Поздно ночью, промокнув до костей, приехали в Коксу или Усть-Коксу Переночевали в конторе Госторга. Я и Е.И. спали в фойе на кроватях, мужчины — в комнате на столах. Наутро, несмотря на сильный дождь, выехали в Верхний Уймон, с трудом переправились на пароме. Морис, Юрий и возница толкали паром. Переправились через Катунь и в 11 утра были уже в Верхнем Уймоне. Лил сильный дождь, удалось снять два дома, очень хороших; один для Рерихов, другой для нас. Прелестное место, чистое. Примечательно, что во всех деревнях очень чисто и нет насекомых. Сейчас мы остановились у кержаков. В общем, ехали семь дней по опасным и почти непроезжим дорогам. Геген сказал — и очень правильно, — что на пути к Шамбале должны быть препятствия. Я все время была вместе с Е.И. Она научила [139]еня видеть и понимать гармонию и сочетания разных цветов, а также форму гор, тени, оттенки, открыла мне глаза на красоту природы. Теперь она знает и понимает природу и цвета. Все время она страдала от жары, болело сердце, особенно на пароходе, но по пути из Бийска сердце болит меньше. Теперь ее беспокоят колени. В Баранче она упала с лестницы и ушибла колено, которое и так уже было повреждено. Очень страдала, когда мы совершали опасные переходы, так как тогда ей приходилось выходить из брички.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});