class="p1">— Обычно я бы согласился с тобой, но… — Он поднимает свою руку, затем тянется к моей, чтобы сжать мою.
— Что нам делать?
Эшли — мой муж — пытается сесть в постели, но у него кружится голова, и он снова ложится.
— Первое, что мы должны сделать, это поесть. Мне нужно что-нибудь, чтобы впитать этот алкоголь. Шоколадное молоко, может быть. — Он стонет. — Затем… Я не знаю, просто не паникуй. В этом нет ничего особенного.
Нет ничего особенного. Нет ничего особенного?!
Он что, сумасшедший?
— Эшли, стоимость одного этого кольца могла бы накормить страну третьего мира — или оплатить четыре года моего обучения в колледже. Или… или… я не знаю, но что это делает на моем пальце! Мы ограбили банк? Как ты можешь говорить, что это не имеет большого значения?
Он прикладывает руку ко лбу.
— Я просто имел в виду — мы разберемся с этим. У всего есть решение. Давай просто… — Другой рукой он делает движение «Потише», и я делаю медленный, размеренный вдох, чтобы успокоиться — так я делаю после соревнований по легкой атлетике, когда мне нужно снизить частоту сердечных сокращений.
Обычно я хожу по дорожке, но в этой комнате ходить негде.
— Хорошая новость в том, что мы сделали это вместе, так что это не та лажа, которую нужно разгребать в одиночку.
Почему он не звучит испуганным?
Это почти как…
Он не расстроен.
Неужели ему все равно?
Он женат. На мне.
Нам по двадцать два, и мы женаты, и учимся в колледже, почему он не ВОЛНУЕТСЯ ИЗ-ЗА ЭТОГО?
Почему он так спокоен? Просто лежит там, прикрыв глаза рукой, чтобы заслониться от солнца, льющегося сквозь гигантские панорамные окна.
— Ты вообще был пьян прошлой ночью?
Я смотрю на него в обвинении, на такого спокойного, хладнокровного и собранного на его стороне кровати.
Парень убирает руку, чтобы посмотреть на меня.
— Есть миллион способов посвятить себя тебе, Джорджи. Я думаю, что разозлить тебя и женить — это немного экстремально, а?
— Посвятить себя мне?
— Встречаться с тобой. — Он закрывает лицо и бормочет: — Неважно.
Внезапно его телефон начинает жужжать на тумбочке, вибрация такая сильная, что аппарат начинает подпрыгивать на поверхности.
Эшли берет его.
— Дерьмо. Это отец. Он почти никогда не звонит. — Нажимает на зеленую кнопку, чтобы принять вызов. — Привет, папа.
За приветствием следует долгое молчание.
— Эм. Да, я в Лас-Вегасе. Все еще прорабатываю детали. — Пауза. — Я не знаю, может быть, мой трастовый фонд? Это мое право — делать с ним то, что я пожелаю. — Пауза. — Да, папа, я понимаю это. Нет, я не намеренно туго соображаю. — Снова тишина. — Почему ты рассказал маме об этом до того, как поговорил со мной? Ей не нужно впадать в истерику. — Долгая пауза. — Нет, я ненамеренно упрямлюсь.
Эшли бросает на меня взгляд.
— Я разберусь с этим и перезвоню тебе. — Пауза. — Да, я обещаю, и нет, я не сделал ничего противозаконного. — На это он закатывает глаза. — Нет, меня не шантажируют.
На это он тоже закатывает глаза.
— Да, папа. — Снова наступает долгое молчание. — Я попробую, может быть, как только закончится этот семестр. — Пауза. — Хорошо. — Он кивает. — Да. — Еще один кивок. — Передай привет маме.
Звонок заканчивается, и Эшли садится на кровать рядом со мной с мобильником в руке, прежде чем бросить его на покрывало и плюхнуться обратно на матрас.
— Ну… мои родители увидели уведомление банка о покупке колец. Я не смогу скрыть это от них.
Я зарываюсь лицом в подушки.
— О, мой бог. Они возненавидят меня!
— Они не собираются тебя ненавидеть. Это не твоя вина.
— Я американская девушка, которая вышла за тебя замуж и разрушила твою жизнь!
Рядом со мной я слышу его глубокий смешок, когда его рука ложится мне на спину.
— Во-первых, ты не разрушала ничью жизнь — я тоже был там, помнишь. — Он снова смеется. — На самом деле, никто из нас не помнит.
Я бросаю на него быстрый взгляд.
— А что во-вторых?
— Мы должны заказать еду. Ничего хорошего не выйдет из этого, если мы будем с похмелья и голодны. — Он тянется к гостиничному телефону, нажимает кнопку обслуживания номеров и ждет. — Привет, мы хотели бы заказать завтрак. — Он кивает мне, шепча: — Ты хочешь то же самое, что ела вчера, или тебе хотелось бы чего-то другого… миссис Драйден-Джонс.
— О, боже, не называй меня так. — Мой нервный смех звучит громко. Я удивлена, что у него хватает энергии шутить — по крайней мере, мои родители никогда не узнают. У них нет доступа к моему ничтожному банковскому счету, а если бы и был, это не имело бы значения, потому что он практически пуст. — Закажи мне все, что захочешь.
Я смущенно прячусь под одеяло.
— Мы не можем заниматься сексом без презерватива — только потому, что ты мистер Паркер, это не значит, что я не могу забеременеть.
Я прячусь поглубже.
— Я был бы твоим мистером Паркером, если бы ты этого захотела.
— Правда?
— Нет. Технически не думаю, что смог бы. Я наследник титула…
Наследник титула, наследник титула…
— Эшли? — Я произношу его имя в ту же секунду, как он кладет трубку.
— Хмм?
— Что ты имел в виду прошлой ночью, когда сказал, что ты наследник титула?
Он ерзает на кровати, прислоняясь спиной к изголовью. Пожимает плечами.
— Мой отец барон — это не так шикарно, как графский титул, но это титул, который я унаследую, когда он умрет.
— Что это значит?
— Значит, что он пэр среди аристократии, и я тоже буду пэром, как и моя жена.
Хм. Ему нужно говорить понятнее.
— Хорошо. — Я обязательно погуглю «пэр» и «аристократия» позже, когда останусь одна. Скорее всего, из ванной на моем телефоне, ха-ха.
Эшли украдкой поглядывает на меня.
— Как бы ты к этому отнеслась?
Как бы я к этому отнеслась? Он спрашивает так, будто мы собираемся остаться женатыми и будем жить вместе вдали отсюда.
— Здесь нечего обсуждать. Мы не можем оставаться женатыми.
У меня все еще кружится голова — от алкоголя, обручальных колец и новостей о том, что Эшли — сын какого-то британского аристократа.
— Почему не можем?
Он что, сумасшедший? Серьезно, парень что, в одночасье сошел с ума?
Я свирепо смотрю на него.
— Нам по двадцать. И мы не в…
Влюблены.
Но мы говорили это друг другу снова и снова прошлой ночью. Я ему, а он мне.
— Я люблю тебя, Джорджия.
— Ты любишь меня? Я люблю тебя.
— Любишь меня?
— Да.
Господи,